«Звёздочка» глава 251
Только Галина Лысова пришла домой, сосед заскочил для вида к себе и вернулся туда, откуда они только что пришли. В голове у него вертелось одно и тоже: «Мой медальон, мой. Тётке он не нужен. Наследник я! Моё и наследство».
Одержимый идеей он шёл напролом, опасаясь, что кто-то его опередит и выкопает то, что должно принадлежать ему.
Место последнего пристанища тётки Шишова Петра Фомича находилось в десяти метрах от центрального входа. Он открыл калитку кованной оградки, выкрашенную чёрной матовой краской, подошёл к холмику, огляделся по сторонам и вслух пробурчал: «Пришёл за своим».
Фото на памятнике язвительно улыбнулось, глаза чуть сощурились.
«Показалось, — подумал Шишов и сказал, — Спи спокойно, тётушка Антонина, я тебя не побеспокою. Конфетки вот тебе принёс, сейчас на памятник положу». Он достал из кармана зимнего пальто две конфетки, потом одумался и одну опять засунул в карман. «Сам съем, ей и одной хватит»
Он наклонился и стал разгребать металлической лопаточкой для обуви, которую он предусмотрительно захватил с собой из дома, уже смёрзшуюся землю, чуть припорошённую снегом.
Увидев медальон, он схватил его и словно обезумевший прокричал: «Нашёл! Теперь он мой». Открыв медальон, он выбросил прядь волос, хранившуюся в нём на долгую память и маленькую фотографию дарителя.
Вдруг в груди он почувствовал стеснение, он расстегнул пуговицы у пальто, затем у пиджака и рубашки, но это не помогло. Словно кто-то вцепился в область солнечного сплетения клещами и не хотел отпускать. Потом он почувствовал жжение, как будто кто-то вонзил в него раскалённый крюк от шеи до лопатки.
Боль была не выносимой, но он не смог проронить ни слова. Пётр Фомич ненадолго замер, а потом рухнул на могилку тётушки, ударившись головой об её памятник.
Из левого глаза фотографии покойной вытекла слеза и губы её прошептали: «Эх, Петруша, Петруша, племянничек ты мой…»
— Мужчина упал! Мужчине плохо-о, помогите-е! — закричала женщина, проходящая по центральной дороге увидев, как упал плашмя Шишов. — Скорую вызывайте-е…
Сбежался народ. Сторож вызвал скорую помощь. Один из смельчаков проверил пульс на шее у Шишова и объявил:
— А пульса-то нет. Похоже он того…
— Скопытился что ли?.. — спросила женщина, звавшая на помощь к Шишову.
— Ну да…
Душа Шишова вылетела из солнечного сплетения прозрачной дымкой и летая над столпившимися людьми смотрела недоумённо и хлопала руками себе в грудь, говоря: «Да вот он я! Я живой, я не умер. Вы чего?!».
А потом посмотрев вниз на своё распластанное тело испуганно выговорил: «Это я, и это я что ли? Не понял, как так-то?»
Но его никто не слышал, а он кричал неистово: «Я живо-о-ой! Живой… Верните меня в тело-о…»
Лишь тётка на фотографии смотрела на всё происходящее с ухмылкой, но это никто не замечал, все были озадачены произошедшим и шушукались между собой: «Глянь, копал он тут что-то?» — «Ага, видать, что-то искал да не нашёл» — «А может нашёл? В руке-то что-то вроде как держит…» — «Расступитесь, товарищи, скорая приехала» — «Да какая ему скорая, он уже того…»
«Как это того? Спасайте меня, спасайте! — орал Шишов изо всех сил, — Расступись, кому говорю. Стоят тут пялятся на меня, охламоны…»
***
Вечером Татьяна опять заставила Алёнку ночевать у бабушки. Девочка попыталась было отказаться, но мать настояла:
— Имей совесть. Ты чё хочешь, чтобы бабушку инфаркт хватил?
— Нет, я дома хочу ночевать, завтра же на демонстрацию идти, мам. — напомнила Алёнка.
— Иди давай к бабушке и не выступай, пока я тебя ремнём не отходила. — прикрикнула Татьяна на дочь. — Проснёшься и на демонстрацию сходишь, ничё с тобой не случится.
Идти к бабушке Алёнке не хотелось, но пришлось. Она шла, еле передвигая ноги. Столкнуться ещё раз с привидением тётушки Шишова, она желания не испытывала. Подходя к дому бабушки она увидела людей, стоявших у дома Шишова и о чём-то бурно беседующих.
И вдруг она заметила краем глаза, что дымок с различимым лицом Шишова летает вокруг них и прислушивается к разговору людей.
«Умер? Ого-о… — удивилась девочка и услышала мысли Шишова, парившего поблизости. — Медальон, зачем я взял её медальон…»
Созерцая происходящее, девочка прошла мимо, как будто её это не касалось. Она услышала совет бабушки Шуры: «Не выдавай себя, только наблюдай со стороны», — и прислушалась к нему.
Она открыла ворота и вошла в дом бабушки. Бабушка обрадовалась приходу внучки:
— Пришла знать-то! А у нас тут страсти таки: Шишов-то на кладбище преставился. Утром-то мы с ним вместе туда сходили, а его зачем-то черти ещё туда понесли. Я думаю, что не спроста, говорят, что в руке его медальон нашли. Видать он на него позарился и поплатился тут же.
Алёнка лишь кивнула ей головой, а потом предупредила:
— О мёртвых, баб, лучше молчать, если хорошего нечего сказать.
— Так-то да-а… Зря я дом-то э́нтот купила, ой, зря… Теперь ещё и Шишов привяжется так вовсе не рад будешь.
— Молчи, баб, молчи. Всё будет хорошо, — сказала Алёнка, зная, что дом бабушка купила неспроста: это её жизненный урок, пройдя который она должна измениться.
© 23.04.2021 Елена Халдина, фото автора
Запрещается без разрешения автора цитирование, копирование как всего текста, так и какого-либо фрагмента данной статьи.
Все персонажи вымышлены, все совпадения случайны
Продолжение 252 Вот и пойми: кто из них врёт, а кто нет
предыдущая глава тут 250 На чужое — не зарься
Прочесть "Мать звезды" и "Звёздочка"
Прочесть Объяснительная записка