Получил задание привезти экономический репортаж из одной бывшей советской республики. Южной. Зарисовки символизирующих страну предприятий: ювелирный завод, гидроэлектростанция, фруктовые плантации, рудники. И разбавить это сохранившимся национальным колоритом на примере какого-нибудь горного поселка.
Отправил в их МИД заявку на аккредитацию и просьбу о содействии. Мол, прилетаем через два дня, помогите организовать посещение перечисленных объектов. Там встают в ступор: «Ой, у нас тут такое тяжелое время... Мы гостям очень рады… А давайте вы приедете через месяц, а?».
Через два дня мы с фотографом приземлились в столице жаркой страны. Встретил нас местный коллега-стрингер Саня. «Тут всё жестко, - говорит, - Аккредитация необходима, но недостаточна, - руководство предприятий без команды из профильного министерства с вами слова не скажет. Так что Напсаки вам не обойти». Это так там в русскоязычных кругах прозвали пресс-секретаря МИДа. От Дженнифер Псаки – говорящей головы Госдепа США. «Напсаки»: Наш Псаки.
Позвонил в МИД. Там сотрудница пресс-службы сообщила, что аккредитация пока не готова. Ждите. А в этой стране без такой бумажки даже на базар фотографировать не пустят. Ладно, на первый день Саня договорился с какими-то знакомыми – съездили посмотрели виноградники. Не сидеть же на месте. К вечеру позвонил на мобильный уже самому Напсаки. Он опять сетует, что аккредитация обычно оформляется две недели. Интересуется как нам страна. «Пока, - говорю, - только начали осматривать. Вот сейчас едем с виноградников из района». Чувствую, он напрягается: «О, как... А заходите ко мне в МИД завтра к 9.00»
Приходим с фотографом в МИД. Провожают нас в приемную, оттуда в кабинет. Напсаки, примерно, моего возраста, может чуть младше. Но по-восточному солиден не меньше генерал-лейтенанта. На лбу морщинами залегли государственные заботы. Встает из-за огромного инкрустированного стола, пожимает руки. А потом буквально зачитывает ноту протеста. «Вы нарушаете законодательство нашей страны: без аккредитации занимаетесь журналистской деятельностью, - говорит. - В хозяйство в район ездили, фотосъемку производили, интервью брали? А кто вам разрешил? Так нельзя». Потом он смягчается. И опять заводит шарманку, что рады гостям, но о таком визите надо предупреждать за месяц.
- Отдыхайте, гуляйте. У нас очень теплая гостеприимная страна, много культурных памятников, музеев…
- Так вы нам аккредитацию даёте? - спрашиваю.
- Решение пока не принято.
- А что же нам тогда тут делать, если вы нам всё запрещаете?
Вышли на улицу. Встретились с Саней в кафе, передали разговор. По его словам аккредитацию запросто могут вообще не дать – такое бывало. А в нашем случае, и отказывать не нужно - достаточно аккредитовать через неделю, когда мы уже уедем. Самому Напсаки и во всех остальных министерствах далеко не до нас: на носу отчетная сессия правительства, парламентские выборы. К тому же, отношения сейчас с Россией непростые, долгов много. А издание у нас серьезное. Как бы чего лишнего не вылилось...
Поболтались с фотографом по городу, пообедали.
- Давай, - говорю, - без чиновников и прочих, кому наша аккредитация нужна, хоть какой-нибудь репортаж сделаем. Туристу никто ж не запрещает разговаривать с людьми, фотографировать. Где юридическая грань между журналистской деятельностью и любознательностью путешественника?
- Какая грань? Переломают ноги за углом, - пояснил мой умудренный напарник.
Пошли к Сане. Стали думать, как всё же решить вопрос. «Вот что, - говорит Саня. – Идите сейчас в Центральный сквер, где Памятник. Там в это время народу почти нет. Но на второй или третьей лавочке у фонтана должен сидеть мужик. Такого расслабленного вида. Спросите у него что-нибудь, заведите разговор – он его охотно поддержит. Познакомится, советы даст, о жизни в Москве поинтересуется. Расскажи ему невзначай, прям как таксисту: о том, что журналисты, что без аккредитации, что МИД обидел. А, главное, вверни, что если экономический репортаж не получается, то пойдешь по политике. Про остатки оппозиции вспомни. Мужик – дежурный сотрудник госбезопасности. Они там иностранцев пасут. А журналистов тем более не пропустят. Скажи и посмотрим. Тебе ж всё равно терять нечего».
Народу в сквере, и правда, было мало. Под деревьями пара женщин с колясками, да старичок. На третьей лавочке от фонтана лежал человек лет пятидесяти в явно несвежей белой рубашке, темных брюках. Рваные сандалеты валялись под лавкой. Когда мы поравнялись с ним, мужик окинул нас цепким оценивающим взглядом. Потом почесал пятку и сел. «Как дела, уважаемые? Откуда приехали? Сколько стоит ваш фотоаппарат?», - приветливо поинтересовался он. Мы с фотографом полностью исполнили рекомендованную Саней программу....
Когда вечером вернулись в гостиницу, мальчик на ресепшн сообщил, что необходимо освободить номера. По его словам, произошла накладка с бронированием: в наши с завтрашнего дня должны въехать другие гости. Нас переселили в новые номера даже чуть повыше категорией.
Позвонил Сане. «О, поздравляю, вас поместили в пресс-номера. Которые с прослушкой. Теперь вы под колпаком, - засмеялся он. – У нас тут ЧК быстро работает.»…
Работать вроде запрещено – можно поспать. Но в 8 утра меня разбудил телефонный звонок. «Приходите за аккредитационными карточками», - сообщила девушка из МИДа.
Получив допуск к работе, я начал связываться с интересующими меня предприятиями. В пресс-службах не отказывали, но и ничего внятного не отвечали: просили для начала письменные вопросы. С поездкой в горы оказалось ещё сложнее: там погранзона, заявку на посещение надо было подавать за три недели.
«Значит горы накрылись… А ювелирный завод что сказал? Ничего? - ходил из угла в угол гостиничного номера мой напарник. – И что мне снимать? Мне картинка нужна». Тут он остановился, криво усмехнулся и обращаясь к панели регулятора кондиционера на стене внятно произнес: «Тогда пошли снимать оппозицию!»
Через пятнадцать минут мне перезвонили с ювелирного завода. Спросили, когда за нами можно прислать машину. Дальше всё пошло отлично. Нас принимали директора, возили, угощали в закрытых ресторанах. Мы постояли на плотине ГЭС, оценили абрикосовые плантации, спустились в шахту. В Поселок Роз, что за 200 км от столицы и на отметке выше 1400 м, нас отвезли на «имеющем пропуск» джипе отеля. И за весьма умеренную плату. Как раз в день нашего приезда, надо же, как повезло, в поселке была свадьба: лучшей демонстрации национального колорита не придумаешь.
Когда же казалось, что нас опять пытаются динамить, мы садились поближе к регулятору кондиционера и начинали громко обсуждать, что будущей статье не хватает какого-нибудь негатива. И как в сказке проблема сразу решалась: раздавался звонок с извинениями и приглашениями…
Через неделю мы возвращались домой, выполнив всю запланированную программу. Саня заехал за нами в отель на своей машине. «Видите, как хорошо получилось. ЧК у нас тут всё бдит. Они и Напсаки пнули, и остальных напрягли», - довольно объяснил он. Мы спустились с рюкзаками со ступеней отеля. Рядом у автобусной остановки я увидел того самого агента из сквера. Вроде бы не замечая нас, он громко ругался с какой-то женщиной. Неужели пришёл проводить?
«Вы этого, что ли, в сквере встретили? - Саня вскинул брови. – Да это же Ваба! Он часто в сквере спит. Городской сумасшедший…».
Благодарю Александра Петросяна за предоставленное для иллюстрации фото
Отблагодарить автора канала твердой монетой можно здесь: