Заночевали прямо в поле, за леском. Утро на природе, оно особенное, сам просыпаешься и мир, вокруг тебя, просыпается: живность поёт, стрекочет, роса на солнце блестит, небо ясное, солнце красное. У первой придорожной харчевни остановились на завтрак, ели яичницу, пили чай, кофе, сок, смеялись, забавлялись с детьми. Перекусив, поехали, дети придремали, встали-то рано, мы обсуждали свои планы, к вечеру уже будем на месте, Дочь ждёт.
Вдруг зазвонил телефон Сына, он взял трубку, я сидела рядом с ним, слышно было, что голос мужской, слов не разобрала. Сын побелел, как полотно, резко отбросил трубку:
-Отец умер!
В висках застучало, зазвенело, сознание отказало.
-Вот ведь, старый, не мог немного подождать, когда все приедем…
Я говорила о Свёкре, наверное, я пыталась защититься. Телефон зазвонил снова, в трубке голос друга Сына:
-Прости, Братка, но это правда.
Сын тихо повторил:
-Мама, мама, отец умер.
Вокруг сразу образовалась пустота, в голове тоже пусто, Сын «держал» дорогу, мы ехали молча.
Постепенно, постепенно, больно, больно, мы осознавали величину беды, которая пришла к нам и больше никогда не уйдёт.
Я закричала, Невестка заплакала, Сын свернул на обочину, схватился за сердце:
-Папка. Папка, ты был всем Папкам Папка! Что же ты сделал с собой и с нами?!
Сын задыхался, бледность не проходила. Вытащили его на обочину, дали лекарство под язык, отпоили водой его и себя. Хорошо, что дети спали, я не помню, сколько времени мы просидели у дороги, горюя, только в начале того пути, что называется скорбь. Сына чуток отпустило, и мы решили ехать дальше, до первого крупного населённого пункта, но надобно было, ещё, «убить» Дочь.
Доченька кричала в трубку, Зять, кое-как успокоил её и сказал, что поедет к нам навстречу, с товарищем, подменит шурина за рулём. Не помню, как ехали, помню голоса малых деток, они давали жизнь. Добрались, собрались все вместе, в первый раз без Мужа и Отца, отныне так будет всегда. Сын сказал:
-Мы все с Космодрома уедем, я не оставлю его там одного.
Тем временем, с Космодрома стали звонить с соболезнованиями и с вопросом:
-Где будете хоронить?
Так было принято, что похороны, всегда брала на себя та организация, где служил покойный, а тело отправляли на родину, грузом «двести». Я решила похоронить Мужа на Урале, пусть лежит в родной земле. Самолёт из Москвы на Космодром летал два раза в неделю. Я полетела одна, я жена, теперь вдова, мне надобно быть с ним, а дети поедут к месту захоронения, я так решила, мне хуже некуда, а детям…
Сижу в аэропорту Домодедово, жду посадки, смотрю на пожилые пары и завидую им, моя потаённая мечта – век доживать именно с моим мужчиной не сбылась. Горькая вдовья доля, горше только плач матери. Меня встретили, привезли в пустой дом, повыла, поскребла по стенам, оделась в чёрное, люди добрые всё сделали: тело Мужа лежало в морге, прощальная панихида завтра, рано утром, поезд в 12 часов. Только Свёкру ничего не сказали, никто не решился, сообщили, что плохо с сердцем у сына, лежит в реанимации, помогали, поддерживали.
И это мне.. Ой, тяжко! Все хором твердят:
-Не выдержит старик…
А я говорю:
-Выдержит! Крепок он, несмотря на то, что ему почти 90 лет.
Поехали к нему. Увидев нас, Свекр всё сразу понял, отец, который пережил сына, сгорбился:
-Что же ты, сынок, поперёк батьки, в пекло? Не гоже так-то…
Не плакал, долго мочал, потом стал спрашивать:
-Как хоронить? Где? Когда? Что надо?
Договорились, что утром за ним заедут, отвезут на панихиду и потом одного не оставят.
Приехала домой, стала собирать Мужа в последний путь, решили, что хоронить будем в мундире, как и положено офицеру.
Я достала его парадную форму, она хранила запах Мужа, я вдыхала и вдыхала его, такой родной.
Все ушли, сделала уборку и легла спать, уснула сразу, проснулась среди ночи, в доме и во дворе стояла тишина, даже старый дом не кряхтел, как обычно. Всё умерло…
Встала, бродила по дому, по дорожкам сада, мыслей особенных не было, сознание до сих пор не принимало страшную действительность, о Муже думала, как о живом.
Начало 1 части тут. Начало 2 части тут.
Начало 3 части тут Начало 4 части тут.