Поздняя осень — не самое лучшее время для отпуска. Особенно в деревне. Слякотно, холодно. Одноклассников нет. В институтах по городам. Те, кто не пошёл учиться дальше, работали. Рыбалка уже отпала. В те времена ею в деревне занимались только по весне, да летом. О спиннинге я тогда и не мечтал. У нас он ещё не появился. На щук охотились только весной, стреляя по ним из ружья. Грибов у нас не признавали. Откуда в степи грибы? А сосновая роща была далече. В начальной школе мы в сентябре всегда ходили в эти сосны в поход. Это километров пять напрямую. Там было интересное место: два вертикальных каменных столба по несколько метров в высоту. Они стояли рядом и в нашем хуторе их называли Дед и Баба. Правда, в соседнем селе у них было другое название. Хорошо бы туда сходить! Да не с кем.
Первая неделя была заполнена общением с родственниками. Все жаждали увидеть новоиспечённого лейтенанта. Тётки охали, ахали, а дяди качали головой, улыбались недоверчиво-скептически, будто подозревали меня в обмане. Я не обращал на это внимания. Дяди меня любили, я об этом догадывался. Племянников у них было много, но только я вырос у них на глазах. И вдруг оказалось, что я неожиданно стал взрослым и перестаю быть частью их жизни. Моя жизнь окончательно отпочковалась от их. И начнётся на Дальнем Востоке. В неведомой для них отрасли.
Спиртное лилось рекой. Отец всегда был душой компании и радовался возможности повеселить гостей. Мать бесконечно готовила еду, мыла посуду, убирала, успевая управляться и за скотиной. Иногда я ловил её печальный взгляд: это же куда забросила армейская судьба её кровиночку. Даль дальняя! Муж тётки Таси успокаивал женскую половину, мол, на Дальнем Востоке жить можно. Он был в теме. Служил срочную десантником в Камень-Рыболове. Да и отец у него был офицером по мобилизации. После войны до демобилизации служил под Уссурийском, и дядя Миша успел пожить несколько лет в военном гарнизоне.
Дня три я наряжался к приходу гостей в повседневную форму, а потом мне это наскучило. Хлебосольство моих родителей не знало границ. (Мне этих качеств не досталось, всё передалось средней сестре.) Повод был знаменательный, а потому череда гостей не прекращалась. Мне надоело пить, надоело переодеваться, надоело отвечать на одни и те же вопросы. Теперь я стал только показывать форму на вешалке.
Через неделю я перестал употреблять спиртное. Конца этому не было видно, осточертело. Гости недоумевали, отец был недоволен, мать встала на защиту сынка:
- Не хочет и не надо. Нечего заставлять его пить!
Она уже догадалась, что мне дома скучно, меня тянет в новую жизнь. Её не радовало близкое расставание. Но оно было неизбежно.
Пора было определиться с отъездом. Железнодорожная станция была в ста километрах от хутора. Поезда на Москву только проходящие, а автобусы мимо нас до станции ходили редко. Слишком много неопределённости. Придётся сделать на дату отъезда «ефрейторский зазор». В райцентре была касса предварительной продажи билетов на поезда. Съездил туда (50 км) и разузнал всю нужную мне информацию. Надо же было ещё из Москвы до Хабаровска добраться. И не опоздать. Как настоящий авиатор, отдал предпочтение железной дороге.
«Ефрейторский зазор» составлял двое суток. Это на случай, если в Москве не смогу сразу по приезду купить билет. Ехать от Москвы целую неделю. Тоска зелёная. Но я решил посмотреть Россию из окна поезда. Уральские горы, тайгу, сибирские реки, Байкал. Люди в поезде. Люди на перронах. Раз уж выпала такая судьба — начинать службу на другой стороне страны.
Дата отъезда из дома была определена. Чтобы я не терял время в Миллерово между автобусом и поездом, довезти меня на станцию согласился родственник, у которого был личный автомобиль. Это упрощало задачу преодоления первой сотни километров из нескольких тысяч.
Время до отъезда ещё было. Я бродил погожими днями с отцовской берданкой по окрестным балкам и лесополосам, наматывая за день пару десятков километров. Зайцев и лис видел издалека. Да и ружьё было больше для антуража. Охотник из меня никакой. Зверей жалко. Ни разу и не пальнул.
Зато навспоминался. Здесь мы разожгли с пацанами костёр, а потом тушили ковыль школьными пиджаками и портфелями. Сюда водил городских родственников за лазориками (тюльпанами), чуть не наступил на гнездо гадюки. А в этой балочке с одноклассницами отмечали Троицу и я перебрал. Фу-у-у-у! Какая стыдоба...
А вот в школу не сходил похвалиться своим достижением. Оказии съездить не было, а переться без приглашения за 13 километров по бездорожью… Так себе удовольствие. Да и не успел за два года так уж прикипеть к этой школе. И любимая моя учительница уже уехала на родину после обязательной отработки в нашей школе. И хвалиться я не люблю, воспитали так. Да и бывал я уже там у военрука в курсантской форме, рассказывал про училище и учёбу в нём. Бывший фронтовик, военрук гордился мной перед своими учениками.
Не поехал я в школу.
А в глубине души ждал приглашения от учителей на какой-нибудь урок профориентации. Не дождался. Ладно, не последний раз дома на побывке. Приеду в отпуск на следующий год аж с Дальнего Востока и всё расскажу.
Мне-то и самому интересно как оно там будет. На первом месте офицерской службы.
Представить как начнётся служба я не мог. Хотя мы четыре раза были на лагерных сборах в учебных полках, жизнь лётного состава этих полков частично осталась за кадром. Командиры держали дистанцию, блюли достоинство инструкторов перед нами. Разборки офицерские проводили без нас. Конечно, что-то мы видели, что-то слышали, что-то нам рассказывали инструктора…
Но на переднем плане всегда оставалась трудная и нудная инструкторская работа наших лётных учителей. О, это было совсем не то, что было в школе. Пробубнить урок двадцати-тридцати головам, потом нескольких спросить, а остальных напугать до полусмерти возможностью вызова к доске. И повторить этот цикл.
Тут же надо было внушить знания всего пяти парням, которые, вроде бы, преданно смотрели в глаза при этом. А потом с каждым слетать и увидеть, как знания переплавляются в навыки. И через собственный хребет пропустить все ошибки и непонятки каждого из пяти. К учительским школьным нервным переживаниям тут добавились и физические истязания инструкторов неумелыми действиями курсантов. Лишние перегрузки, неоправданный риск, опасность для самой жизни. Чудиков на инструкторскую голову хватало.
Вот почему среди нас не было желающих остаться инструктором. А, наверняка, у кого-то и было к этому призвание.
Странно, но я не помню в училище памятник инструктору. А они его заслужили.
Остались у меня вопросы и к программе теоретического обучения в училище.
Вот пришёл я в училище. Не потомственный дворянин, не потомственный авиатор в третьем поколении. Деревенский хлопец, которого накрыла блажь стать истребителем. Что-то прочитал популярное про авиацию. Надеялся, что в училище будет история авиации. От Можайского до Микояна-Гуревича. История КПСС была. А история авиации — нет.
Ладно. Пришёл в училище истребительного профиля. Думал, что подробно будем изучать воздушные бои, начиная с Петра Нестерова и заканчивая Кожедубом и Покрышкиным. Философия марксизма-ленинизма была. Гегеля знаю. А развитие практики воздушных боёв — нет. Правда, Иван Никитович лично делился своим опытом перед нами желторотиками.
Слава Богу, тактика воздушных операций была. Но до этой тактики мне надо было расти в строевых полках полтора-два десятка лет. Это уровень командира полка и комдива. А одиночные воздушные бои? А групповые? Звено на звено. Эскадрилья на эскадрилью.
Пару дней назад смотрел «Воздушные бои» по телику. Американская программа. Пилот хвалится, что его бой против 4-х северо-корейских МиГ-17, который длился 10 мин, изучают все курсанты военных академий. А по тогдашней статистике среднее время боя составляло 45 сек. Значит, они изучают лучшие свои бои. А мы должны были вариться в собственном соку.
Нельзя сказать, что мы не изучали материалы по опыту воздушных боёв. Периодически нам доводили опыт лучших истребителей в локальных конфликтах. По самым современным типам самолётов. По страшному секрету. А я хотел бы, чтобы это было самая продолжительная особая программа.
Поздно пить «Боржоми». Училище осталось в прошлом. Меня ждёт Хабаровск. Одного. В нашем 402 классном отделении похожего предписания никто не получил. И во взводе, вроде, тоже никто. Жаль. Искать попутчиков в другом взводе и роте было недосуг. Ладно, встретимся с ними в штабе ВА в Хабаровске.
Пора в путь!