Пошёл на озеро проверять донки, а встретил русалку. У неё коса, как у Марины Мнишек была, я в неё влюбился, но родители её отдали за купца богатого, меня выгнали из дома на мороз и мы с ней подались на остров. Там тоже были русалки, кто в осоке прятались, кто на ветках сидел. Жили по-своему, ели, что поймают, и веселились. Им скучно не было. Я тоже с ними повеселился, но родные забрали меня. Мы плыли через реку, как камни в реке, и нас увидели родители. Они нас догнали на лодке и забрали. Помню, отец сказал: «Как быть, не отпускать же тебя в такой мороз?» А мать сказала: «Езжай обратно и живи там, где жил». Вот так я здесь и живу. Живу в лесу и берегу рыбу. Мы тут всё запасы съедаем. Ну и ещё, что сами поймаем.
— Как вы тут оказались-то?
Но хозяйка ответила не сразу.
Даже не посмотрела на него. Что-то сверлила в своей избушке, с места сдвинуться не могла.
Потом спросила:
— Едете в деревню?
— Нет, — ответил я, начиная злиться, – я ищу человека, который умеет менять старые вещи на новые. Ты куда-то ехала в машине, я сначала испугался, что ты иномарка, но потом понял – нет. Ну вот. Едешь – а вдруг она. Я к тебе забрался.
— Всё вы, мужики, одинаковые. Чуть что не по вам – в кусты, — сказала она.
Я стоял и ждал продолжения, в глазах её не было даже удивления. Я не понимал, почему она так спокойна, хотя я сижу на улице в куртке, не застёгнутой.
Меня охватила злость на эти слова. Я развернулся и вышел.
Лариса сидела на крыльце. По её лбу стекали капли холодного пота. Я стоял и молчал. Молчали и оба мы, потому что я чувствовал, что это не просто вода, а что-то ещё.
Она долго смотрела вслед уходящему человеку.
Водитель засигналил, но она не услышала.
А лето вошло в свои права, и подснежники начали цвести, и даже началось бабье лето. Сосны и ели покрылись разноцветными шапочками. Даже ручей уже не казался таким тёмным и угрюмым