Ранее: Что перед переездом было.
Перед переездом подсчитывала денежку и понимала, что на первое время, чтобы прожить Володя уже зарплату получит, с неё надо алименты выслать его детям, но мы едем фактически без никакой мебели и кое-что прикупить всё равно надо. Там и сама получу алименты от Виктора, но денежка все-таки нужна еще.
Не знаю, как там на новом месте, но у нас здесь ковры еще ценятся, вот его и оставила, чтобы продать по своей цене, он у меня только на стене висел и как новенький. Такие ковры по двойной цене обычно покупали. В нашем городе такого базара практически не было, все на выходной, чтобы что-то продать из дома в Ходжейли или в Нукус ездили. Это недорого, но гарантировано, что домой вернешься налегке.
Вот и я с Сашей, которая тоже собиралась вслед за нами в тот же район, поехали в Ходжейли. Она и я с коврами. Нашли место, где коврами торгуют и пристроились в ряд. Люди подходят, прицениваются, щупают, осматривают, никогда раньше не знала по каким критериям ковры выбирают, а тут столько знатоков ходит.
Сначала смотрят не побит ли молью, но у меня целехонький, в доме столько периодики, что ни одна моль не выдержит, да я и тогда не знала, что есть такое насекомое, которое ковры поедает. Потом смотрят на изнанку, ощупывают ворс, изучают рисунок, что-то читают в этих узорах, а потом говорят, что там и там ковер изготовлен, а иногда и руку мастера видят.
Мой ковер назвали туркменским, ручной работы, и оценили высоко. Сказали не продавать за эту цену, а ждать настоящего покупателя. Так я осталась ждать настоящего покупателя, стоим с Сашей на солнцепеке уже битых два часа. А вокруг люди снуют, я впервые в роли продавца, все больше покупателем была, да и не на барахолках, как-то не было потребности что-то с рук купить. А тут…
Восточный базар - это что-то, если ты не понимаешь язык местного населения, то ты все-равно поймешь, что тебе надо купить именно это, так доходчиво и настойчиво тебе предлагают свой товар. На базаре шум, гам волнами, то тише, то громче, а где-то вдруг пронзительный женский визг толи продавщицы, толи покупательницы. Толпа на мгновение замирает, а потом всё движется снова.
Вокруг тебя водоворот из людей, которые обтекают тебя сплошной лентой, где одна сторона этой ленты идёт в одну сторону, другая в противоположную, и ты иногда не можешь втиснуться между людьми, чтобы попасть во вторую половину этой же ленты, идущей в противоположную сторону.
Вся масса людей такая разношерстная, тут и дехкане в сапогах или в мужских босоножках, белых чистых рубашках, одетых специально на базар, поверх которых легкие мужские халаты специального покроя, здесь и конторские служащие, в потертых брючках, и респектабельные мужчины, что-то выглядывающие с высоты своего роста, кто-то перекатывается колобком беспрестанно вытирая лоб и шею бельбагом - поясным мужским платком и натружено пыхтя.
Женщины в большинстве своем в ситцевых платьях одного национального покроя на кокетке с присборенным низом и длинными рукавами, у кого жилетка поверх платья, кто в европейских платьях с короткими рукавами и большинство из них в штанах до щиколоток, низ которых обрамлен красивой тесьмой ручной работы - джияк или вышивкой, головы покрыты платками и повязаны по-разному, у некоторых женщин вполне европейские прически.
Не так много, но на базаре среди этого местного люда мелькают соломенные шляпы корейцев, панамки, кепи, тюбетейки и просто косынки на русских женщинах, старающихся защититься от полуденного солнца. На этих базарах можно встретить и иностранцев, вышагивающих по базару группкой и щебечут что-то на своем языке и вокруг них обязательно пустое пространство, людская лента как-то умудряется обходить их.
Тем удивительнее мне было увидеть группу армян, которых также обходила людская лента. Не знаю каким зрением, может сердце подсказало, я увидела в этой группе Альберта. Он шел в середине этой группы из почти двадцати человек. Он был в щетине, что значит в трауре. Моё сердце оборвалось и покатилось куда-то вниз.
Сама не знаю, как я оказалась на другой стороне почти двухметровой ширины арыка, и пошла за этой группой. Сначала мне преграждала путь людская лента, но я вышла к ним и, изловчившись, вытащила его за рубашку сзади из толпы. Он сначала был удивлен, а потом мы стояли среди этой толпы и смотрели друг на друга, а люди обтекали нас, и никто не толкнул ни разу ни его, ни меня. Мы ничего не говорили долго, только смотрели и глаза за нас всё сказали.
Ничего не прошло и не ушло. Я первая прервала молчание, спросив его что за горе у него. Он ответил, что родственника недавно похоронили, но я его не знала раньше, выразила своё соболезнование и сказала, что уезжаю в российскую глубинку, он знает почему. Мы еще постояли, и он выразил желание увидеться с дочерью напоследок. Я сказала, что у него будет эта возможность, если он сам приедет до такого-то числа. Но он не приехал.
Саша была очень удивлена, что меня не оказалось рядом, была, стояла здесь и вдруг нет. Когда я вернулась она чуть не с кулаками на меня, что я её так сильно напугала. Хотела уже в милицию бежать, думала, что еще минут десять и не выдержала бы. Мы так и не продали в тот день свои ковры, видимо не наш был день для продажи, но надо было встретиться с Альбертом. Скорее всего не случайно я оказалась в то время на этом базаре, нам это было надо обоим.
Как же всё-таки тяжело было прощаться с самим Тахиаташем, который стал мне дорог, который сформировал во мне человека самостоятельного и уверенного в себе и своих силах, с простыми незатейливыми людьми, добрыми и гостеприимными со всеми их радостями и горестями, но надо.
А ковер пришлось везти на себе. Свернули в рулон и в руки, сначала на поезде, потом на метро и снова на поезде, а до деревни уже на автобусе. Интересное, наверное, было то, что в Москве на перекрестке у Рижского вокзала кто-то стал выкрикивать моё имя, я не придала этому значение, не я одна с таким именем, но, когда меня догнала женщина и уже сзади просит остановиться, я оглядываюсь и вижу свою землячку с Каракалпакии, которая спрашивает почему я не отзываюсь на имя, она то меня узнала.
Никогда не думала, что вот так в Москве кто-то может знакомый встретиться, в Ташкенте ладно. Там, когда я приезжала с кем-то в командировку, то они всегда удивлялись, что я обязательно кого-нибудь встречаю и не единожды. Всегда недоумевали, что они чаще меня в командировках, а ни с кем не познакомились еще.
В Ташкенте мне могли повстречаться не только ташкентские, но и Каракалпакские, Хорезмские, Черняевские, даже из Душанбе. Те, с кем я когда-то работала, училась на курсах повышения квалификации или проживала в одной местности. Мои девочки тоже были несказанно рады увидеть там мать их подружки.
Далее: О деревне, в которой нам жить.
К сведению: Это одно из моих воспоминаний на моем канале "Азиатка" , начиная со статьи " История знакомства моих родителей ". Не обещаю, что понравится, но писала о том, что было на самом деле.