Бежит из России-матушки народ русский, бежит спотыкается, во все стороны разбегается. А когда не бежал? Ну, разве что в советское время. Может потому, что не пускали недостойных за рубёж, может нужды не было, может ещё почему – не знаю. Знаю только, что от хорошей жизни никто убегать не станет.
Помню в старом фильме про Чапаева мальчонка у мужика спрашивает: Дяденька, а зачем люди на смерть идут?
А мужик отвечает: Каждому хорошей жизни хочется, вот и идут.
Каждому хочется. Ну, и где ж она? Воевали, воевали. Убивали, убивали друг друга. А к чему пришли? И сейчас, так и норовят по проливать кровушки.
Каждому хочется хорошей жизни. И люди, обрекая себя на испытания, на лишения, ведь многое приходится бросать, бегут. Бегут, кто способен, кто имеет возможность и те, кому больше терять нечего.
Каждому хорошей жизни хочется. И люди, обрекая других на нужду и вымирание устраиваются по удобней в чужих креслах, вьют своё гнёздышко из чужих веточек, которые уже считают своими.
Каждому хорошей жизни хочется. Но увидеть её в этой стране – не каждому по карману. А власть всё крутит и крутит гайки, да все в одну сторону. И больше ничего кроме этого не умеет. И строят жизнь в стране по американскому образцу. Но Нью-Америки у нас не получится, хотя многое для этого уже сделано. Потому что внедряют они здесь, только то, что им одним выгодно. А потом получится, вот мы строили, строили и вышло то, что вышло. Теперь только ломать и никак иначе.
Каждому хорошей жизни хочется. Помню, когда курсантами ещё были, идём мы со Слоном по Ленинской площади и болтаем о чём-то, как вдруг ветер задул в голову идею:
- Новый год на носу, а мы в общаге паримся. Может в кубрике хотя бы ёлочку поставим.
- Да, не плохо бы было. Только где ж её взять?
- Как где? Да, вот же они ёлочки, вдоль всей площади растут. И нести до общаги – всего ничего.
- Давай! А чем её пилить-то или рубить? Ничё ж нету.
- Сейчас, что-нибудь в общаге найдём.
В подвале нашли какой-то наитупейший старый топор. Выбрали ёлочку, что поменьше. Дождались ночи. Начали. Ночью такая тишина, что стук топора слышно на другом конце площади. Ударю – слушаем, ударю – слушаем. Говорю: - Топор тупой, так и до утра не срубим.
А раз уж начали надо доделать. Слон сам попробовал – не рубится. Ну, -говорит, - была не была.
И как начал долбить топором. Срубил быстро. Осмотрелись. Ни души. И бегом занесли ёлочку в общагу и прямо в кубрик. Ёлочка – просто прелесть, красавица, всё свободное пространство заняла, а запах – неимоверный. Только все шинели в смоле, все руки в смоле и чистится, видимо, придётся долго и не пойми, чем.
Пошёл на КПП, спросил дневального, есть ли чем руки почистить. Он куда-то пошёл, а я сижу на входе. Сижу руки вытянул, чтоб штаны не запачкать, хотя и они все в смоляных пятнах. Вдруг, открывается дверь и мне прямо в руки упирается нос овчарки. Я встаю и смотрю, а за дверью отряд милиции. Думаю, - приплыли! Говорю им, что в общежитие с собаками нельзя и, что сейчас вызову дежурного офицера, закрыв перед ними дверь, и бегом к нашим. В общем на КПП мы сказали, чтоб они тянули резину и как можно дольше не пускали милицию, что нужно звонить начальнику училища, а телефон у нас его только рабочий и раньше, чем утром их впустить не получится. А сами подняли роту молодых и велели все припасы курева и одеколона развеять по всему нашему этажу и по лестнице. Ёлку утащили на чердак, а шинели засунули между рам в окнах, окна зашторили и заклеили их газетами. Всё сделать успели. Общага благоухала. Это надо было видеть и ощутить! Потом пустили милицию с собаками. Ничего они не нашли и уходя, мне их главный сказал, что кто-то из жителей видел курсантов, срубивших и занесших в общежитие ель из окна своей квартиры, и им позвонил, и что они всё равно найдут тех, кто срубил на площади Ленина голубую ель.
Вот тогда я и узнал, что ели бывают голубыми. Но самое интересное оказалось потом, когда мы стали подниматься на чердак за ёлочкой, то увидели на входной двери застрявшую в дверном косяке еловую веточку, которую мы впопыхах проглядели. Милиции было бы достаточно, только увидеть эту дверь, и всё бы вскрылось.
Вывод очень простой, что то, что для одних является хорошей жизнью, для других – это преступление. А жизни-то хорошей, ведь, все хотят.