Мало какую семью обошла стороной Великая Отечественная война. У меня воевали два прадеда. А дед ребенком был в эвакуации, потерял родителей... Тоже, в общем, хлебнул.
Он мне рассказывал, как однажды под вечер в октябре 1941-го пришел домой отец и велел собирать вещи. Каждому из детей вручили по маленькому узелку с одеждой и разрешили взять по одной игрушке.
Под покровом ночи их посадили в кузов грузовика, уже набитый семьями с детьми. На вокзале отец помог им вылезти из машины и посадил в вагон длиннющего поезда. Это был последний раз, когда видели шестеро ребятишек своего папу. Через полгода он погиб, а извещение об этом пришло намного позже.
Поезд шел в Ташкент долго-долго, дети повально начали заболевать дизентерией. Двоих пришлось оставить на какой-то станции, разместив в лазарете. Мать разрывалась между детьми, хотела сойти с поезда всей семьей, чтобы остаться с захворавшими, но ей категорически запретили, объяснив, что заболеют тогда и остальные. Они и так заболели, и младший мальчик через трое суток умер в горячке.
Дед мой Василий, которому было тогда почти 8 лет, вместе с матерью хоронил малыша.
После этого они отстали от состава, и мать все же решила вернуться к госпитализированным на неведомой станции ребятишкам, часть пути при этом им пришлось пройти пешком. Трехлетнего Гошу она несла на руках, а большой Вася шел рядом, сжимая руку маленькой Кати.
Где-то ловили попутку, если попадался добрый человек... Где-то брали изнуренную мать с малышами на крестьянские подводы. Когда добрались до госпиталя, обнаружили, что Вера медленно, но поправляется, а Толя совсем плох.
Мать осталась при детях, устроившись санитаркой, работала сутками. Маленький Вася был при несмышленом Гошке и Кате. И вообще в доме за старшего: и печь топил, и пытался даже из чего-то суп варить. Почти из топора... Толю так и не выходили, и снова Вася - как старший мужик - хоронил с матерью братишку.
Через год умерла и мать, подхватив какую-то инфекцию в госпитале, вроде от заражения крови... А детей - Васю, Гошку, Веру и Катю - решено было отправить по детским домам. И все они оказались в приютах - в совершенно разных местах.
Я наивно спрашивала деда, плакали ли дети расставаясь? Дед Вася утверждал, что нет. Не до слез тогда было.
Но на прощание они поменялись игрушками: Вера забрала облезлую деревянную машинку без одного колесика. Вася взял старенького потрепанного Гошкиного мишку. А у малыша осталась Верина кукла в нарядном платьице, которое когда-то смастерила покойница мать. Что досталось Кате, дед не помнил. «Вот кончится война, - говорила Вера. - И мы найдем друг друга по этим игрушкам!»
После войны подросший Вася сразу стал искать сестер и брата. Выяснилось, что детский дом, куда определили Гошу и Катю, попал под бомбежку - все погибли. А Верин приют вроде сгорел в каком-то пожаре, во всяком случае, о нем сведений дед мой не нашел.
Так Вася остался совсем один. Получив паспорт, вернулся в родные места, нашел зияющую воронку на месте дома. Вытребовал от властей кусок земли с обветшалым домом в соседнем районе, уехал жить туда. Окончил механический техникум, женился, родил троих ребятишек, назвав дочку Верой, в память о погибшей сестре.
Эта Вера стала потом моей матерью... Она рассказывала мне, что всегда просила у отца поиграть в старенького облезлого мишку, которого хранил он в чемодане на антресолях как реликвию. Обычно добрый отец в этих случаях был непреклонен и отказывал ей. Эта игрушка была неприкосновенной, все знали.
Дети выросли, разъехались по городам... Дед Василий остался жить в том доме вдвоем с женой. Они издали радовались успехам сыновей и дочки Веры, со слезами перебирали фотографии внуков, которые щедро присылали им взрослые дети...
Однажды в тихий осенний вечер постучала в их окно соседка. Выглянув, Василий увидел большой грузовик у ее дома, оказалось, забежала она попрощаться: «Уезжаю в город! Обменялась жильем с одной женщиной, буду жить около дочки! Так что, Василий, не поминайте лихом. А вам вот новая соседка. Верой зовут. Вроде из наших мест... Учительницей работать будет в нашей школе».
Василий рассеянно кивнул, ему-то все равно было, что за баба живет напротив - та или другая. А жена закудахтала, руками замахала... Ушла знакомиться с новой соседкой. Вернувшись, доложила: симпатичная женщина, в годах. Обходительная, культурная. Видно, что городская. Одета не по-нашему. Одинокая. Приветливая. Учительница литературы. Василий кивнул: мол, ну и ладно!
На другой день пришла эта учительница с пирогом - вроде как для знакомства. Что-то в ее лице показалось деду Васе смутно знакомым. Да и городская гостья как-то пристально на него посмотрела, словно пытаясь что-то вспомнить.
Василий посидел с бабами на кухне, попил чаю - все по чести, - а потом ушел: надо было починить телевизор, жена давно ныла... А женщины все щебетали, вспоминая довоенную жизнь. Эта училка-то и правда оказалась из соседнего района. В войну ее увезли, в эвакуацию... Василий из комнаты, где ковырялся в телевизоре, услышал, как гостья говорит: «И осталась у меня только старая машинка от брата!»
У деда словно ноги отнялись: ни двинуться с места, ни встать с табуретки... И голос пропал: хотел крикнуть жену, только хрип какой-то вышел. А из кухни донеслось: «А у брата Гошкина игрушка должна была остаться! Мишка плюшевый».
«Веруня, - только и прошептал Василий, - сестренка!» И вдруг - это уж мне бабушка рассказывала - гостья как подскочит, как закричит: «Не может быть! Братик!» И кинулась в комнату.
Бабушка уверяла меня, что не слыхала, чтобы дед ее звал. Да и дедушка Вася всегда настаивал, что он произнес имя сестры шепотом. Но вот Вера услышала. И бросилась к брату, почти задушив его в объятиях.
Они проговорили до утра, облив игрушки слезами горького своего счастья. Дед вручил сестре мишку, изрядно пожившего, потерявшего глаз, но живого, как говорится. А Вера принесла ему из дома машинку - точь-в-точь такую, какой дед запомнил ее. Без одного колесика. Они потом годами все дивились, как это судьба сделала им такой подарок: поселила в соседних домах! Ведь это ж нарочно не придумаешь!
Тетя Вера много раз потом рассказывала мне историю своего спасения из пожара в детдоме. Поведала, как выучилась в педагогическом институте, как была замужем за прекрасным человеком, доктором, но овдовела... И как потянуло ее что-то в родные места - просто как на веревке!
Невозможно было противиться. И как нашла через знакомых тетку, согласившуюся поменять свой добротный дом в деревне на квартирку в городе.
Словом, так нашлась наша тетя Вера. Я ее отлично помню, меня не раз отправляли к ней на каникулы. Своих детей не было у нее, и она всем сердцем любила внуков брата Васи.
А игрушки свои дед с тетей Верой хранили до самой смерти. Теперь они у меня: и машинка без колесика, и потрепанный мишка. Семейные реликвии. Священные для меня вещи.
Спасибо, что дочитали...