То тяжкое, что было на веку,
Пожизненно гнетет воображенье,
И снятся до сих пор фронтовику
Окоп, атака, ужас окруженья;
Блокаднику – бомбежка, и скольженье
С ведром к воде, где труп вмурован в лед,
И метронома мерное движенье,
Ведущее минутам жизни счет…
А мне – бредущий сквозь пургу этап,
И гибель тех, кто болен или слаб,
И хлюпанье болота под лежневкой,
Стрелок на вышке, бдительный конвой
И шмон, и вставший на поверку строй,
И автомат, что взят наизготовку…
И.Михайлов 1988 г.
В истории человечества есть страницы, которые ни вычеркнуть, ни забыть невозможно. Вычеркнуть – кощунство. Забыть – нельзя. Одна из таких страниц – годы массовых репрессий, годы расстрелов безвинных людей. Как могло случиться, что миллионы ничем не повинных людей были уничтожены по чьей-то прихоти, а еще миллионы были обречены на бесконечные страдания, оказавшись изгоями общества, жертвами злой государственной машины?
В нашей области (Горно-Алтайская автономная область) репрессировано 7046 человек, из них 699 человек в Майминском районе. Врагами народа считали даже детей, в списке репрессированных – 66 человек возрастом до 18 лет.
Людей брали ночью, уводили или увозили на телегах, грузовиках. Большинство приговаривали к высшей мере наказания - расстрелу.
Майминцев расстреляно 199 человек. 500 человек было выслано за пределы области. Несколько арестованных, не выдержавших чудовищных пыток, скончались в тюрьме.
Долгие годы никто не осмеливался говорить о случившемся. Наша задача помнить ошибки прошлого, не допустить попирания демократии и прав человека, бороться с терроризмом. И помнить, что тот не имеет будущего, кто не ценит прошлого.
С 2005 по 2018 год ежегодно 30 октября Музей камня совместно с Центром культуры проводили митинг в Парке Памяти, мероприятие, необходимое майминцам, так как живы еще свидетели того времени и дети репрессированных. В 2019 году проведена конференция, и были возложены цветы к памятникам в Майме и Куташе.
Сегодня, не имея возможности организации массовых мероприятий, мы предлагаем свидетельства живущих, репрессированных майминцев, о которых поведала в своей статье «Не дай Бог Майме моей вновь взреветь…» Галина Алексеевна Коротеева.
Об авторе статьи «Не дай Бог Майме моей вновь взреветь…»
Галина Алексеевна Коротеева родилась в Майме в семье крестьянки, 03.10.1951 года. В семье было двое детей, кроме Галины еще брат Владимир. Мама, Александра Александровна Берсенева, вырастила детей одна.
Училась Галина в «зеленой» школе, затем в «белой», так называли школу двухэтажную, в те времена единственную Майминскую среднюю школу.
В 1970 году окончила очно Горно-Алтайский зооветтехникум по специальности бухгалтер сельскохозяйственного производства. В 1982 году снова ЗВТ, только заочно, специальность: техник-пчеловод. В 1991 году получила высшее образование, АСХИ, специальность: зооинженер.
Работала в совхозе «Подгорный» старшим бухгалтером, в ОПХ «Чуйское» старшим бухгалтером (по 2 года). В АТК «Алтайсельтранс» заместителем главного бухгалтера (4 года). В пчелосовхозе «Нектар Алтая» главным бухгалтером, а затем главным экономистом (13 лет).
После реорганизации совхоза организовала крестьянское хозяйство «Коротеева Г.А.» (1992 - 2009). Одновременно работала в Горно-Алтайском НИИ сельского хозяйства заместителем главного бухгалтера (1994 - 2006). Стаж 37 лет.
Отвечая на вопрос о знаменательных событиях жизни, Галина Алексеевна говорит:
"Что ни день, то события, и большие, и маленькие. Мне очень везет в жизни на встречу с интересными, добрыми людьми, остается в душе их яркий, теплый след. Я работала в таких коллективах, где мои коллеги — это моя семья. Где все друг другу родные люди. Радость и горе одно на всех. У меня дружная родня. Я богата родней и друзьями. С детства у меня подруги, которых я люблю и боюсь потерять!"
Галине Алексеевне по душе летать и петь! Но летать ей мало довелось. Посчастливилось быть в недельной рабочей командировке в Монголии. В Баян-Ульгийском аймаке. В Москве была в составе сотни экономистов, бухгалтеров от Крайсельхозуправления на ВДНХ, где удалось посетить бронзовый зал ресторана на «Останкинской башне». Была еще в командировках в Ленинграде и Москве. Алтай ждал долгие годы и вот, проект «Доступный Алтай» в 2019 году. Увидела многое, многое поняла.
Незабываемая поездка, загадочная и неожиданная на съемки телепередачи первого канала. Рада, что поближе познакомилась с Олей Шукшиной, но осталось чувство горечи и стыда, что не могла заступиться за В.М.Шукшина. Долго не могла открыть его книги, что лежат всегда рядом.
Галина Алексеевна награждена почетными грамотами: районными, республиканскими, ВАСХНиЛовскими, одна от министерства сельского хозяйства РСФСР. Но самые ценные и дорогие для нее – школьные за спорт: занимала первое место в ГААО (стадион «Спартак») по бегу на 100 и 400 метров, прыжкам в высоту. Преподаватель физкультуры был Виктор Тимофеевич Фоминых. Он учил ребят преодолевать трудности, достигать намеченной цели, делать рывок тогда, когда уже нет сил.
Галина Алексеевна большой помощник Музея камня. Кроме участия
в исследовательской работе и в сборе материалов для книг, изданных коллективом Музея камня, она неоднократно выступала на митингах, мероприятиях музея. Настоящий патриот Маймы, сердечно относящийся к малой Родине, ее истории и к человеческим судьбам.
Не дай Бог Майме моей вновь взреветь…
Меня зовут Галина Алексеевна Коротеева, и я хочу рассказать о своих родственниках, подвергшихся репрессиям в годы коллективизации. Я не жила в то время и не видела всего кошмара, но, сколько я себя помню, я впитывала рассказы старшего поколения о том тяжелом времени. Записывать не записывала, надеялась на свою память, и сейчас я хочу немного рассказать о своей большой семье со слов родной тети Зои Александровны Кашириной, ныне покойной, моей мамы Александры Александровны Берсеневой, маминой тети Валентины Афанасьевны Потаповой, Ивана Петровича Мурзина, сына репрессированного Петра Егоровича Мурзина.
Историю нашей семьи хочу начать с рассказа об Анне Манохиной, которая вместе с мужем Василием приехали на Алтай, в Чергачак, в конце 19 века из Тамбовской губернии. С маленьким сыном Иваном и дочерью Прасковьей Манохины отправились искать лучшую жизнь, и, как рассказывали мои родные, ехало их с Тамбовщины «много-много». Мать Анны, навсегда провожая дочь в неведомый край, ухватилась за сани и ехала причитая, пока зять не спихнул ее на дорогу, запретив Анне оглядываться. Мать еще долго бежала вслед за санями по степи, пока те не скрылись из виду, и дочь знала, что видела маму в последний раз.
Поселились они в Чергачаке, а в церковь ходили в Майму – семья была очень набожная. Стали, как говорится, осваиваться на новом месте, жить поживать да добра наживать.
Кстати сказать, моя мама, А.А. Берсенева, рассказывает что в 30-х годах, когда она ходила в «зеленую» школу в Майме, в начальных классах учеников спросили, кто за то, чтобы закрыть церковь, руки не подняли только двое: она и Стеша Боева. На вопрос, а почему ты, Шура, против, ответила: «А куда баба Маноша (так впоследствии звали Анну внучата) будет ходить молиться?».
У Василия и Анны родилось семеро детей: Прасковья, Иван, Аксинья, Наталья, Александра, Григорий, Федор. Занимались крестьянским трудом – землю обрабатывали, тем семью кормили, нужды не знали, благодаря своему трудолюбию. Кто знал, что им придется пережить такое, что и врагу не пожелаешь?
Красавица Наталья, одна из дочерей Манохиных (надо сказать, что дети у российских были русыми с большими голубыми глазами, это уже здесь, на Алтае, смешались, появились черненькие), вышла замуж за дьякона Егора Мурзина, на ту сторону реки, в Подгорное. Детей у них народилось восемь человек: Дмитрий, Петр, Анна, Мария, Анастасия, Павел, Афонасий, Елизавета. За то, что семья была верующей, а глава семейства служил в церкви, их сослали в тайгу, на Ангару. Семья Натальи не была единственной, всех «лишонцев», как их тогда называли, была тьма-тьмущая собрана из Маймы и окрестных деревень в «зеленую» школу. Держали их там неделю или даже больше. Родные носили своим еду, одежду, но вот передать не всегда удавалось: конвоиры злобствовали, не разрешали передавать. Охранники не то что видеться, разговаривать через забор не давали, но все равно люди перекидывали посылочки через ограду, кому попадет. Забор был плотный и высокий. Маму мою, которой в ту пору было четыре года, поднимали на руках, чтобы она отыскала в толпе своих. Она вспоминает, как много людей увидела за забором и сестру Нюршу в цветастой шали. Часть осужденных находилась во дворе на снегу, там, скорее всего, и спали, так как места для всех в школе не хватило бы.
Вой стоял с той и с другой стороны, а особенно взревела Майма, когда «осужденных» стали увозить на санях прочь из села. Родные старались помочь своим, чем могли, брат Натальи не насмеливался подходить к обреченным, все курил и курил сидя на прясле, а вот жена его Анфиса, в девках Бердышева, грамотная и бойкая женщина, чуть ли не с кулаками шла на конвой, но передачу отдавала. У мамы были ботиночки, ни разу не надеваны, их тоже кинули в толпу Мурзиным.
Когда повезли сельчан, в глаза бросилось то, как они были одеты. Кто в чем, кто-то в ремках, обносках, полураздеты, кто-то в верхнем до полу, видимо, с чужого плеча, не по росту. Конвоиры ехали верхом на конях, с ружьями, провожавшие ревели, бежали следом и даже валялись на дороге от бессилия чем-либо помочь родным, от невозможности просто подойти проститься с ними.
Мужчин погнали по другой стороне Катуни через Подгорное, Шульгин лог, Сетовку, они не знали ничего об участи своих жен, детей, сестер, матерей. Многие мужчины пытались сбежать дорогой, как это получилось у сына Натальи, Дмитрия. В то время у него уже была семья: жена, ребенок, их везли вместе с его матерью. Он сбегал дважды. Примерно через год после того как сбежал, Дмитрий вернулся в Майму и с неделю таился в подполье то у своей тетки Александры, то у дядьки Ивана. Были обыски и, несмотря на то что и в одной, и в другой семье было много детей, никто не проговорился о беглеце. Потом Дмитрий исчез, родные узнали, что его снова арестовали, и он второй раз бежал. Вероятно, при последнем побеге погиб, больше о нем ничего не известно…
Майминцев гнали до Ангары, только там и соединились семьи тех, кто дошел до конечного пункта.
Лишь восемнадцатилетняя дочь Натальи Нюра избежала горькой участи ссылки. У нее был жених с Аи, который выкрал ее с саней, как только обоз выехал из села, и увез в Аю, где они поженились, так она одна из большой семьи осталась на родине.
Земляков наших привезли в Красноярский край, Богучанский район, поселок Шуронь, потом на плотбище Чегумень. Люди рыли землянки и в них жили, как только освоят одно место, их срывают и перебрасывают на другое, постоянного места жительства не было. Передавать весточку родным разрешали раз в год. На письма отвечала Анфиса, лишь она одна из всей родни была грамотная. Потом связь была потеряна из-за того, что ссыльных перебрасывали с места на место. Лишь в 1938 году семьи реабилитировали, разрешили иметь право голоса, многие вернулись в Майму, но наши родственники вернулись не сразу. У Егора не выдержало сердце, он умер прямо у ворот своего дома. Наталья тоже не дожила до возвращения домой, похоронена в чужой стороне, в леспромхозе Чегумень. Из семьи Натальи и Егора на родину в 1960-х годах вернулся сын Петр с семьей. О его судьбе нам известно больше, чем о других. Петр за работу на лесозаготовках имел много медалей, орден Ленина, был стахановцем. Строили они город Богучаны. Дядя Петя, Петрован, так мы его звали, женился на сосланной из Камлака красавице певунье Павле Горемыкиной. Она была очень набожным человеком, и когда Петр и Павла вернулись в Майму, не они в нас, а мы в них нашли прочную, невидимую опору. Тетя Пана, будучи постарше наших матерей, давала умные, дельные житейские советы, стала всем нам родным человеком. Всех детей в родне она погружала, т.е. крестила на дому, несмотря ни на какие запреты.
Дядя Петр, вернувшийся из далекой Ангары, не был ни озлоблен, никого не осуждал, не жаловался на судьбу, от него я ни разу не слышала ни единого худого слова. Вид у него был благообразный, чисто Николай-угодник, видимо, крепкая христианская вера давала ему и его семье те силы, которые нужны были для жизни.
Я не жила в то горькое время, когда брат шел против брата, сын против отца, когда жизнь человека не стоила и маленькой картофелины, но до сих пор в нашей семье с болью вспоминают родных, пострадавших в годы репрессий.
Г.А. Коротеева, Майма
