Встретил на просторах сети репортаж о встрече блокчейн-сообщества на острове в Карибском море. Автор назвал его рассказом о том, как «люди в шлепанцах меняют глобальную экономику».
Вот цитата: «А взять молодых крипто- и IT-миллиардеров?! Полная смена приоритетов. Отношение к своему материальному состоянию совершенно другое, они не привязаны к нему так сильно, как те, кто зарабатывал доллар к доллару. Я хорошо рассмотрел это на блокчейн-саммите Ричарда Брэнсона на его частном острове. Большинство участников прилетело не на private jets, а рейсовыми самолетами, а потом добирались на катерах. Для меня это признак перемен в мышлении и восприятии мира теми, кто уже вершит его судьбу. Зачем, спрашивают они, платить 10% за качество и 90% за бренд, и покупают не брендовые, но практичные вещи. Зачем владеть недвижимостью, когда можно арендовать ее в зависимости от твоих потребностей и местонахождения?! Мир меняется, и не замечать это не получится».
Образ миллионера в свитерке популяризировался в обществе еще с 90-х и начала нулевых — начиная со Стива Джобса и Абрамовича. Богач нового типа противопоставлялся традиционным толстосумам, словно сошедшим с карикатур, разоблачающих американский империализм, и традиционному русскому стилю, предполагающему демонстративное подчеркивание статуса, необходимые атрибуты и регалии, накопительство, коллекции, недвижимое имущество, а еще — широкие жесты, когда богатей мог вложиться в искусство, проспонсировать строительство храма, покупку чего-то местной больнице, чье-то обучение, да и просто выкатить народу яства и питье на какой-нибудь праздник. Они, конечно, накапливали состояние, но и активно его тратили, иначе зачем, собственно, деньги? Да, эти деньги гипотетически можно было использовать иначе, но уж таков выбор их владельцев — тем не менее, деньги тратились, а значит, оправдывали свое назначение. Сегодня, в то время, когда миллионы людей на планете собирают копейки на жизнь, деньги просто лежат — то есть физически присутствуют — у людей, которые даже не собираются их тратить. «Жируют», — можно было сказать про богачей прежних. Про нынешних так не скажешь.
Современные миллионеры только копят, не имея ничего, подчас обитают в съемных квартирах, действительно ходят в шлепанцах и запросто, если нужно, спустятся в метрополитен. Деньги нужны им только ради денег, ради накопления и увеличения этих денег, ради вложения этих денег в другие деньги для получения новых денег. Самый широкий жест, на который они способны — это разбрасывание купюр из окна офиса: вспомним Павла Дурова; вполне возможно, что он не ставил задачей унизить людей, шедших по улице, а просто задумался о тщете капитала и о том, как люди подчиняются ему, забывая, что когда-то мечтали делать что-то важное; Дуров против такого, ну так ведь все против, а по факту — жест унижения. Петербург, Невский проспект, Дом Зингера — здесь символично все. Современные миллионеры мечтают о невмешательстве государств в их деятельность, но только государство может регулировать и ограничивать то отношение к жизни и людям, которое они транслируют в массы и прививают им. Государство может и обязано делать это, иначе у рядового человека очень быстро не останется вообще никаких прав и возможностей.
Нет, современный миллионер не ненавидит простых людей, как это делали многие эксплуататоры прошлого. Они просто безразличны к любому проявлению жизни, кроме их собственной деятельности. Богатство сегодня сосредоточено в руках айтишников, а айтишники — это задроты и гики; им неприятны люди вокруг и правила, по которым живут эти люди, с самых детства и юности; они не желают этим людям зла, просто не понимают их, проходят сквозь них, мимо — и так уходят к своим солнечным вершинам, где круг общения (а значит и весь мир) состоит только из таких же: примерно так же выглядящих, так же говорящих, увлеченных тем же и — к тому же безразличных. Эмпатия возможна только внутри среды, и то это эмпатия исключительно рабочая, от всего остального они отгораживаются, но при этом плоды их деятельности имеют непосредственное влияние на внешний мир. Категорий «бед» и «несчастий» для этих людей не существует в принципе; недаром именно среди IT-компаний максимально высок процент тех, что используют благотворительность для отмывания денег, а не реально помогают тем же фондам.
Но, говоря обо всем этом, вряд ли стоит ограничиваться рассмотрением только миллиардеров — важно понять, как за последние десятилетия изменились и сами деньги, и принципы их использования. Бездомным больше нет смысла протягивать руки у входа в магазин; почти никто не пользуется наличными. Деньги все реже визуализируются и материализуются, они остаются цифрами: приходит столько-то, тратится столько-то, сколько-то списывается по подпискам, сколько-то за услуги; сотни программ позволяют, подключившись к ним, получать и списывать бонусы, кэшбэки — и всего этого бесконечно, просто запредельно много. Процесс зарабатывания и трат теряет прежние основательность и серьезность, превращаясь в бесконечную игру, подобную компьютерной, где за определенные действия ты получаешь некое количество очков и поощрения. Да и приложения, в которых ты оплачиваешь счета, штрафы, услуги, даже записываешься в поликлинику — скорее похожи на игрушки, чем на что-то, имеющее отношение к реальности. Если раньше существовали отдельно жизнь, которая воспринималась как штука серьезная — со своими задачами и проблемами, а порой, чего говорить, и трагедиями — и отдельно игра как средство расслабиться, ненадолго как бы уйти из реальности, чтобы пожить по другим законам, то теперь сама жизнь подчинилась игре и работает по ее правилам. Вот только если в этой жизни случается что-то действительно мрачное и трагическое, то на это никто не обращает внимания — ведь игра продолжается, в игре все весело и задорно, все непрерывно обновляется, а уж какой удобный интерфейс! Нет, что вы такое говорите — в игре не может случиться ничего плохого, наверное, вы просто где-то не там сохранились. Попробуйте еще, ведь это же так просто.
Внутри игры не может быть широких жестов. Чтобы в нее играть, не нужно ни дворцов, ни замков — достаточно стола, компьютера, смартфона и неизменного кофе из «Старбакс». Храмов не надо — в бога никто не верит. Больницы — это просто сервис-центры, где тех, кто играет, всегда готовы перепрошить, а тех, кто оказался вне игры, не существует — так зачем им что-то строить и спонсировать? Искусство — это Netflix, и у него совсем неплохие цифры, а то, что не множит цифры, искусством считаться не может, да и реального интереса к нему (как ни хотелось бы «творцам» думать обратное) нет. Раньше искусству нужно было сначала стать интересным, а потом уже заработать; теперь заслуживает внимания только то, что уже доказало монетизируемость. Смартфон — это ты сам, за его пределами только твое тело, которое спит, ест и справляет нужду. Прежде аватар был проекцией человека, теперь аватар живет и действует. То, что сам человек еще остается физически — проблема, которая когда-нибудь да будет решена. И решат ее люди в шлепанцах. Уже решают, попивая кофе из «Старбакс».
В жизни — той, прежней, были «народ», «люди», «общество», как это называли еще? В игре — каждый один. Вспомните детство, приставки: в игре нет другой цели, кроме как набрать больше очков и бонусов. Это понятно и просто, ведь ради этого ты и садишься играть. Там, за стеной, за спиной — сложный мир: кому-то плохо, кто-то просит о помощи, кто-то не знает как жить, кто-то о чем-то кричит — непонятном, далеком. Здесь, в игре, есть только счет, только цифры — и ты.
Люди в шлепанцах просто играют. Им не нужны богатства, им нужны очки. Как и всем остальным, у кого их меньше. Есть два состояния: в игре или не в игре. Те, у кого очков много, утверждают, что это вопрос выбора. Если ты заболел — значит, захотел заболеть. Если бедный – значит, хотел стать бедным. Если у тебя несчастье — значит, пожелал попробовать его на вкус. Ну или пристрастился. Игра здесь ни при чем. Не перегружай сервер.
#IT #миллионеры #Павел Дуров #Netflix #блокчейн #Стив Джобс #Роман Абрамович