9 МАЯ. Всё детство боялась этого дня. Думала об этом заранее, боялась просыпаться. Больше всего боялась минуты молчания. В семь часов вечера. Сначала траурная музыка. Потом диктор, и траурные слова перед этой минутой, от которых бежали мурашки по коже. Потом пиканье. И тишина. У нас было принято сидеть, молчать. Мама плакала. И однажды в открытое окно я услышала, как в эту минуту во дворе дети кричат, играют - и очень удивилась. Оказывается, не у всех эта минута, и стало легче. Но я тогда никому о своих ощущениях не рассказывала. И до сих пор у меня этот внутренний страх остался, волнуюсь, беспокоюсь. И поэтому плохо понимаю, почему праздник. Праздник - это когда весело. А это - Победа. Победа невероятной, немыслимой ценой.
МАМА. В этот день с самого утра по радио, по телевизору звучали военные песни, рассказывали про подвиги советских солдат, а у моей мамы слезы текли весь день, и вот это было очень непривычно и страшно. Она вообще не плакала, это было не в ее характере. Мама пережила блокаду в Ленинграде, из всех ее родных, попавших в это гибельное кольцо, выжили только двое, мама и тетя Лида, ее сестра-близнец. В 1941 году им было по 15 лет. В годы войны они стали красноармейцами. Рыли окопы, помогали в госпитале. Рассказывать об этом времени она не могла совсем, но что-то из взрослых разговоров всё-таки осталось в моей детской памяти. Помню рассказ о том, как она бежала домой, а за пазухой была спрятана пайка хлеба, за которой она провела в очереди полдня, и какой-то парень погнался за ней и в подворотне вырвал у нее этот хлеб, и это была катастрофа, потому что другой еды не было никакой, а дома ждали сестра и их мама, которая уже не вставала. Другой рассказ был о том, как постучались в их дверь соседи и заливаясь слезами, пригласили на бульон из их домашнего питомца, любимого бульдога, и они сидели за столом, и ели бульон, а слезы текли в их тарелки, и этот бульон спас их от голода на какое-то время. Во время блокады в Ленинграде не осталось не только животных, но и птиц..
ПАПА. С папой они познакомились после войны в Ленинграде, когда он вернулся с фронта весь в медалях и выяснил, что жить ему негде, его отец погиб при бомбежке на заводе им. Козицкого, на котором работал, и дома, в котором они жили, тоже нет, разбомбили. В 1949 они женились. В 1941 папа учился в последнем классе школы, экзамены сдать не удалось, всех мальчиков их класса отправили прямо из школы в артиллерийское военное училище, а оттуда сразу на фронт и первое сражение - Сталинградская битва, август 1942 года. Мальчики по 17-18 лет. Еще совсем дети. Там его контузило, и это было счастье, потому что его одноклассникам выжить не удалось. Там мало кому удалось выжить, но об этом папа не распространялся. Наверное, как и мама, не мог. Воевал он на Катюше. После войны закончил Военную Академию им. Буденного в Ленинграде, получил распределение в Москву, и это оказалось большой трагедией для нашей семьи, потому что в Ленинграде у них осталась их душа, их общая боль, слёзы, мамина родная сестра-близнец и вообще вся прожитая жизнь. Мама рыдала день и ночь, и папа решился на отчаянный шаг и пошел к большому начальству просить и умолять оставить их в Ленинграде, и сказал - я же за Ленинград воевал, но начальство встало во весь свой большой рост и гаркнуло - как посмели? приказы не обсуждают!а в Брянск не хотите? - и вопрос был закрыт.
Родители переехали в Москву, и моя сестра родилась уже в Москве. Но я - я успела родиться еще там, на своей исторической родине, в обожаемом всю жизнь родителями великом городе Ленинграде. Мама за свою не очень длинную жизнь - 59 лет- так и не смирилась с переменой, Москва интереса у нее не вызывала, и при каждом удобном случае мы ехали в Ленинград, и там она кидалась к сестре, расцветала, вдыхала воздух и становилась счастливой. Папа закончил военную карьеру в звании генерал-майора. Я спросила его как-то, почему он не встречается со своими однополчанами где-нибудь в сквере у Большого театра. Он сначала молчал, а потом сказал то, что меня потрясло - а никого нет. Не с кем встречаться. Их всех убило там, на войне. Выжили только двое - я и еще один, мы пересекаемся по работе, он тоже военный, живет на Дальнем Востоке, и иногда по долгу службы бывает в Москве. Всегда заходит ко мне, мы поговорим немного - как семьи, дети, все ли в порядке, вот и всё. Вот и всё. Мы за ценой не постоим. Вот и не постояли.
ДОН. В 70-х годах мои родители решили совместно с ленинградской семьей сестры съездить отдохнуть на Дон. Все вместе, диким образом, тогда так принято было, с палатками, с детьми - московские: я, моя сестра и наш ленинградский брат. На машинах. Путешествие оказалось утомительным, долгим, к ночи прибыли на берег Дона, на место, стали размещаться. Было совсем темно и плохо видно. Когда поставили палатки, откуда-то возникла группа молодых людей. Местные. Агрессией несло за километр. Подошли вплотную выяснять отношения, откуда мы и зачем здесь остановились. Мы тут живем, а вам чего надо. Папа встал и сказал - а я здесь воевал. Вот семью привез, показать эти места. Вот здесь, на этом берегу, мы стояли, а на том, вот туда, чуть правее - повёл их и рукой показал- немцы. И они в нас палили по расписанию. И начал рассказывать, как и что было. Они стояли, раскрыв рты. Долго разговаривали, спрашивали, им интересно было. А когда уходили, главный их вожак сказал - вы здесь живите, сколько хотите, а если кто придет, приставать будут, во-он дом мой, меня тут все знают, мне скажите. На том и попрощались. Мы прожили там месяц. Ловили рыбу, в лес заповедный ездили, в степь - ковыль смотреть. Потом я прочитала, что вот эта самая большая излучина Дона и была целью наступления войск нацистской Германии. Планировался захват большой излучины, волго-донского перешейка и Сталинграда, чтобы перекрыть дороги к Кавказу. И то, что их план провалился, считается переломным моментом в Великой Отечественной войне.
Всем спасибо. Берегите своих родных.