США не могут в одностороннем порядке использовать принцип «ответственности за защиту», чтобы вмешаться в кризис в Мьянме, но это не означает, что военный вариант исключен. Спустя почти 80 дней и более 800 убитых в результате военного переворота первого февраля возникли две альтернативные тенденции, определяющие будущие контуры кризиса в Мьянме: жесткое восстановление контроля военной хунтой над политической и экономической жизнью страны; или погружение в гражданскую войну, в которой хунта будет противостоять формирующейся коалиции сил, борющейся за федеративную демократию.
Существует также и третий необычный сценарий, включающий действия, направленные на отклонение обеих этих катастрофических траекторий: иностранное вмешательство с целью вступить в бой с генералами Мьянмы на единственном языке, который они когда-либо понимали или уважали – языке военной силы. Надвигающаяся перспектива полного краха государства и гуманитарной катастрофы, когда непреклонный «Татмадау» усиливает свои репрессии, делает реальной перспективу внешнего вмешательства в виде ракетных ударов США по военным целям. Как признал один высокопоставленный аналитик из Сингапура: – «Мы находимся на такой ужасной территории, что почти все не запрещено».
В течение нескольких недель после путча в феврале и в марте многие наблюдатели увидели восстановление контроля со стороны хунты, известной как Совет государственного управления (SAC), как наиболее вероятный исход. Аргумент был основан на оценке четырех основных аспектов «Татмадау» как военной организации: обширные ресурсы, институциональная сплоченность, доказанная безжалостность и чувство мессианства. Все эти характеристики наглядно продемонстрированы в более ранние периоды народного протеста. Но, оказалось недооцененным необычайное мужество и стойкость простых граждан. Во главе с молодым авангардом, вооруженным современными коммуникационными технологиями, сотни тысяч людей, которые видели, как их будущее разрывают те же военные, которые в период с 1962-го по 2011-й год превратили их страну в экономическую мусорную корзину, вышли на улицы в мирном протесте.
Это излияние гнева вынудило военных перейти от относительной сдержанности в первые недели после переворота к более характерному применению насилия на поле боя, включая сначала целенаправленные убийства с использованием винтовок и, наконец, открытые массовые убийства с применением пулеметов, гранат и ракетных установок. Жестокость военных неизбежно привела к тому, что многие протестующие попытались защитить себя, используя пневматические винтовки и коктейли Молотова. Создавались местные группы самозащиты за импровизированными баррикадами.
Несмотря на растущие темпы насилия, по-прежнему возможно, что «Татмадау» восторжествует. Установление военного контроля в стране означало бы катастрофическую пиррову победу над угрюмым населением и искалеченной экономикой. Тем не менее, оно оставило бы военных у власти с их тактикой «разделяй и властвуй», которая характеризовала господство военных хунт в Мьянме по крайней мере с 1958-го года. Изгнанная на международный уровень и санкционированная демократическими государствами, хунта должна будет в подавляющем большинстве полагаться на региональные силы, движимые простым raison d'etat: необходимостью взаимодействовать с жизнеспособным центром государственной власти в Мьянме, который, каким бы морально противным он ни был, контролирует центральную часть страны.
Двое самых важных соседа Мьянмы Китай и Индия. Китай по-прежнему сосредоточен на стабильности на своем южном фланге и геостратегической цели – подключения к Индийскому океану через свой амбициозный экономический коридор Китай-Мьянма (CMEC). Усердно ухаживая за «Татмадау» в течение последнего десятилетия с целью уравновесить быстрые успехи Китая, Индия, во всяком случае, будет еще более склонна поддержать более широкие связи.
А на востоке страны – Таиланд, как ворота в Ассоциацию государств Юго-Восточной Азии (АСЕАН), и его зависимость от природного газа Мьянмы для выработки электроэнергии, также потребуют взаимодействия с хунтой. Для тайских генералов, чей бескровный переворот 2014-го года и последующий эксперимент с демократией, возможно, послужили моделью для путча в Мьянме, сотрудничество с хунтой не составит труда. Однако пиррова победа «Татмадау» далеко не гарантирована. В последние недели три основных фактора стали серьезными препятствиями на пути контроля хунтой ситуации в стране.
Первым была резкая эскалация боевых действий с этническими вооруженными силами на севере и востоке страны, что угрожает более широкой войной в приграничных районах. Затем 16 апреля было учреждено правительство национального единства, состоящее из свергнутых избранных парламентариев и других представителей противников хунты, что напрямую бросает вызов легитимности режима Нейпьидо. Наконец, растущее сопротивление вооруженным силам со стороны местных групп, использующих бомбы, гранаты и огнестрельное оружие, предполагает, что тактика партизанской войны может еще больше подорвать претензии режима на восстановление нормальной жизни.
На фоне распространяющегося хаоса внешнее военное вмешательство представляет собой единственный вариант, который реально дает шанс внушить генералам Мьянмы необходимость отступить от той грани, которую они либо не видят, либо предпочитают игнорировать. На сегодня Соединенные Штаты – единственное государство с доказанной военной способностью и возможной заинтересованностью в проведении такого вмешательства. И мало кто из аналитиков сомневается, что это еще один из нескольких вариантов, открытых для обсуждения в Совете национальной безопасности в Вашингтоне, хотя, вероятно, он находится на последнем месте в списке. Если администрация Байдена перейдет к военным действиям, ее форму предсказать нетрудно. С морских платформ – подводных лодок или эсминцев – в Бенгальском заливе будут развернуты крылатые ракеты, нацеленные на военные объекты. Короче говоря, «дипломатия Томагавков».
В первом случае ракеты «Томагавк», вероятно, будут нацелены на базы ВВС Мьянмы, с которых наносятся удары по этническому сопротивлению районов Качин и Карен, и где сопутствующий гражданский ущерб может быть сведен к минимуму. При этом неявно будет существовать угроза нанесения удара по другим авиабазам или даже военно-морским силам в ходе последующих атак. Генералы «Татмадау» также не могут быть уверены в том, что их собственные офисы в Нейпьидо останутся целыми.
В случае Мьянмы доктрина «ответственности за защиту» (R2P) будет основой ответа на преступления против человечности, которые силы безопасности совершают на широкомасштабной и систематической основе. После почти трех месяцев пропитанного кровью бездействия и растущего глобального разочарования ссылка на R2P почти наверняка получит поддержку обеих партий в Вашингтоне и широкое международное признание. Это также ответило бы на страстные мольбы на транспарантах протестующих, призывающих к иностранному вмешательству. В конечном счете, однако, военное вмешательство США в Мьянме должно быть обязано прежде всего трезвой оценке американских национальных интересов. Даже с заявленным акцентом на демократию и права человека при выборе внешней политики расчет администрации Байдена будет достаточно сложным.
Внутренние политические соображения и геостратегические последствия в более широком Индо-Тихоокеанском регионе будут иметь больший вес, чем будущее демократии в Мьянме – стране, которую многим американцам было бы сложно найти на карте. По крайней мере, на сегодняшний день подход администрации к кризису в Мьянме отмечен тем, что один дипломатический аналитик назвал «поразительной незаинтересованностью». В контексте дипломатического внимания, которое в последние недели было сосредоточено на том, чтобы вдохнуть энергию в четырехсторонний диалог по безопасности, Вашингтон был в целом доволен тем, что оставил кризис на усмотрение организации АСЕАН, которая 24 апреля созовет экстренную встречу в Джакарте.
Еще неизвестно, проявит ли администрация Байдена какой-либо больший интерес после этого конклава. Осознание того, что дипломатия АСЕАН, ориентированная на консенсус, просто не способна остановить сползание Мьянмы в пропасть, может выступить в качестве одного из факторов переориентации внимания США. Другой может стать необходимость подтвердить американскую решимость – показав мускулы – в Индо-Тихоокеанском регионе после апрельского объявления о том, что американские войска покинут Афганистан к сентябрю, фактически оставив хрупкое правительство Кабула на милость возродившегося Талибана.
Но почти все остальные факторы будут преобладать над влиянием событий в Мьянме на отношения Америки с напористым Китаем. Как утверждают некоторые аналитики, американские специалисты по планированию могут увидеть определенную выгоду в ограниченном военном вмешательстве в Мьянме, чтобы послать не столь завуалированный сигнал Пекину о том, что США не только вернулись в регион, но также готовы использовать военную силу для поддержки подвергшегося нападению демократического правительства.
В контексте эскалации военного запугивания Тайваня со стороны Китая последствия этого послания не нуждаются в сносках. Расчет вероятной реакции Китая потребовал бы серьезной дипломатии на уровне, выходящем за рамки предсказуемого и формального дипломатического возмущения. Пекин вполне может увидеть преимущество в любом шаге, направленном на подталкивание опасно изолированного и иррационального «Татмадау» к политическим переговорам.
Конечно, трудно понять, как геостратегические интересы Китая, ориентированные на CMEC, могут быть продвинуты в контексте любого из других вероятных результатов – спуска к более широкомасштабному конфликту или продолжающегося подавления «Татмадау», принимающего все более антикитайский тон. Вызванные гневом из-за дипломатической защиты Пекина перед ООН в связи с переворотом, поджоги китайских заводов и угрозы саботажа китайских нефте- и газопроводов уже стали тревожным указателем на дальнейшие потенциальные проблемы.
Китайские дипломаты вряд ли будут питать иллюзии относительно способности АСЕАН подтолкнуть генералов Нейпьидо к серьезной переоценке своей стратегии. В этом контексте действия США позволили бы Пекину наносить гневные риторические залпы по Вашингтону, избавляя его от необходимости активировать свои собственные силы в Мьянме. Объединенная армия штата Ва (UWSA) численностью 30 000 человек является самой мощной среди нескольких этнических вооруженных организаций на северо-востоке Мьянмы, вооруженных и поддерживаемых Китаем.
Однако если бы удары «Томагавков» рассматривались не как повод для переговоров, а как первый залп в более широком военном вмешательстве США, расчет в Пекине был бы совершенно другим. Любое представление о том, что США стремятся продвигать стратегию сдерживания на юго-западном фланге Китая при поддержке прозападных «демократических сил», неизбежно вызовет решительный ответ. С правдоподобно отрицаемыми этническими силами, такими как UWSA и его союзники, которые уже вооружены и действуют на местах, такая реакция, в свою очередь, может быстро перерасти в китайско-американскую войну по доверенности.
Неопределенность и риск также омрачают расчеты «Татмадау». Ракетные удары, несомненно, привлекут к себе безраздельное внимание генералов, но то, что за этим последует, гораздо менее ясно. Некоторые аналитики, беседовавшие с Asia Times, полагали, что, столкнувшись с прогрессирующим ухудшением своего военного потенциала, нарушением единства командования и даже угрозой для собственной жизни, руководители «Татмадау» с готовностью согласились бы прекратить операции по подавлению и начать переговоры с оппозицией при посредничестве АСЕАН.
Несколько других наблюдателей с такой же убежденностью утверждали, что ракетные удары по военным объектам заставят «Татмадау» остановиться в крупных городах, где нападения США станут гораздо более рискованными, и продолжить борьбу с оппозицией. В этом сценарии «дипломатия Томагавков» могла бы только ускорить спуск к сирийской системе свободы для всех, в которой усеченная национальная армия действует как один из нескольких игроков на все более жестокой доске. Учитывая реальную перспективу непредвиденных последствий, риски для команды Байдена в театре, который в конечном итоге не имеет критического стратегического значения для США, являются значительными.
В самом деле, для реалистов в Вашингтоне огромный и, возможно, непоправимый ущерб, нанесенный «Татмадау» стратегическим целям Китая в Мьянме, возможно, уже означает значительную победу. В более широком геополитическом контексте наблюдение за метастазированием катастрофы в Юго-Восточной Азии на границе с Китаем без риска прямого столкновения может иметь много оснований.
Asia Times