Решимость моя победить зло с каждым годом всё крепче. Если я уйду слишком рано и не успею сделать то, ради чего пришла в этот мир, должен найтись человек, который избавит мир от Лозовихи.
Но бороться с ней я буду до последнего. Я должна защитить своих близких.
А они, в свою очередь, изо всех сил оберегали меня. Это было очень приятно.
Начало здесь.
Предыдущая часть здесь.
Наконец лёг снег, и мы вздохнули с облегчением. Марфуша давным-давно знала и мне рассказала, что для Лозовихи зимой нет воли – как только снег плотно укроет её пристанище, она не может его покинуть. Зима была нашей союзницей, дарящей нам передышку.
Потекли спокойные, радостные дни. Я проводила время то в детской с Настенькой, то в кабинете мужа. Устроившись на большом диване с рукоделием или книгой, я время от времени поднимала голову и смотрела, как Фёдор, работая, задумчиво морщит лоб или листает страницы книги. Иногда он писал письма и отправлял их к императорском двору – мужа ценили как знатока итальянского искусства.
Однажды у нас с Фёдором состоялся серьёзный разговор о будущем.
Не удивляйтесь, что государь граф превратился для меня просто в Фёдора. Я, выросшая среди дворовых детей и воспитанная Марфушей, не любила употреблять дома титулов, и муж поддержал меня в этом моём желании.
Так вот, в разговоре этом Фёдор упомянул о том, что его приглашают в Санкт-Петербург, чтобы использовать его познания для создания коллекции произведений итальянских мастеров для императорской семьи.
-Я вот задумался, дорогая Елена – а не принять ли мне это предложение? Мы могли бы жить в Петербурге, подальше от всех этих родовых проклятий.
-Расстояния не помогут.
Я рассказала графу о том, что происходило в московском доме тётушки Софьи Алексеевны, в котором мы с ним, волей случая, познакомились. Муж внимательно выслушал мой рассказ и пообещал больше не тревожить меня такими разговорами.
Пришлось признаться, что держит меня не страх перед Лозовихой, а неистребимое с детства желание истребить её.
-Если всё окончится хорошо, мы с Марфушей сумеем одолеть её, непременно поедем в Санкт-Петербург, - обещала я мужу. – Кто знает, может быть, нам понравится там! Но пока я не хочу уезжать далеко от родителей и брата, а главное – от своей судьбы.
В то утро я, как обычно, заняла своё любимое место на диване в кабинете Фёдора, но не сидела тихонько, а, внутренне посмеивалась, давала мужу советы.
Дело в том, что я уговорила его самого написать письмо моим батюшке с матушкой. Надо сказать, гонцы с письмами регулярно скакали между нашими домами. Обычно граф делал от себя приписку в конце моего письма, а вот сегодня я захотела поменяться ролями.
-Напиши, что мы приедем на Рождество вместе с Настенькой, - советовала я. – И надо договориться, кто поедет в монастырь, чтобы Алёша встретил праздники вместе с нами.
-Думаю, легче всего это будет сделать мне, - сказал Фёдор. – Наше имение ближе, и я могу выехать заранее и сперва привезти его сюда, чтобы он погостил у нас.
-Это было бы чудесно!
-Егор уже заменил на карете колёса полозьями, чтобы легко было проехать по снегу.
-Вот об этом всём и напиши, - потребовала я.
Муж склонился над бумагой но его занятие было прервано стуком в дверь.
Услышав разрешение входить, в комнате появились Егор с Акимом.
Акимом звали конюха моего батюшки, который часто служил посыльным и привозил мне весточки от родителей. Но сейчас Аким выглядел усталым и расстроенным.
-Государыня Елена Алексеевна, - промолвил он, виновато опуская глаза, - поспешите, граф Алексей Дмитриевич при смерти. Может, ещё удастся его в живых застать, а может, и нет. Я изо всех сил гнал, лошадь насилу дошла…
-Что с ним? – закричала я.
-Я не знаю, государыня графиня, - Аким покачал головой. – Меня затемно разбудили и велели скакать во весь опор.
-Спасибо, Аким.
Я перевела взгляд на мужа.
-Егор, седлай моего коня и ещё какого-нибудь. Перлиту седлай. Потом сразу готовь карету для графини – ту, что на полозья поставили. Сам её повезёшь. Людей с собой возьми, пусть ведут коней в поводу, могут понадобиться. За всё головой отвечаешь!
-Слушаюсь, государь граф.
Егор тут же отправился выполнять поручения.
Муж повернулся ко мне:
-Елена, или ты считаешь, что для Алёши рано проделать такой путь верхом? Чтобы надеть полозья на вторую карету, потребуется время.
-Ты всё правильно делаешь, - ответила я. – Алёша уже не дитя. Возможно, совсем скоро ему предстоит остаться единственным мужчиной в отцовском доме.
Граф ушёл одеваться в дорогу. Я же распорядилась, чтобы Акима устроили на отдых, и побежала в детскую.
Там, конечно, я застала Марфушу и Агафью.
-Собирайтесь, мы едем немедленно! – сказала я им обеим. – С батюшкой беда.
Я пересказала им слова гонца.
-Настя останется с Лизой и Дуняшей , - распорядилась я. Лизой звали кормилицу малышки, а Дуняшей – девушку, помогавшую Агафье. – Дома ей ничего не грозит, а у нас меньше времени уйдёт на сборы. Марфуша, идём скорее!
Мы выехали меньше, чем через час. Каретой управлял Егор, с нами ехали его сыновья Кирюшка и Филипп да ещё двое молодых парней. Каждый из них вёл рядом с собой запасную лошадь – распоряжения мужа выполнялись строго.
Отъезжая, я увидела на крыльце молоденькую жену Филиипки. Она стояла, кутаясь в платок, и крестила нас вслед.
Мы сделали всё, что могли.
Но опоздали.
Как сквозь сон, я видела Марфушу с чашкой в руке - она поила матушку каким-то отваром, и та послушно пила.
Матушка была бледна, но держалась. Я сказала ей, что граф отправился за Алёшей, и она даже нашла в себе силы поблагодарить меня.
-Спасибо тебе, Елена, что так скоро приехала. И что отправила графа за Алёшей, мне так намного спокойнее.
Агафья и Марфуша не пустили меня к батюшке.
-Сперва выполним всё, что требуется, а потом уж иди, - строго сказала моя нянюшка. – На вот, выпей тоже.
Привыкшая во всём слушаться Марфушу, я отхлебнула горький отвар.
Никогда раньше я не пробовала ничего такого же горького, и потому с удивлением посмотрела на нянюшку.
-Некогда было горечь снимать, - поняла мой взгляд Марфуша. – Пей, как есть. И если кому худо станет – тоже напои.
Видимо, Марфуша намешала в отвар немало успокаивающих трав. После выпитой чашки я даже нашла в себе силы прошмыгнуть в гостиную к портрету Елены. Я хотела спросить, почему она не предупредила меня о случившемся – ведь тогда я могла выехать раньше и застать батюшку живым – он совсем немного не дождался моего приезда.
Подойдя к портрету, я чуть не закричала. Всё полотно было изрезано острым ножом и висело клочьями.
Я попыталась заговорить с Еленой, но отвечать мне она не смогла.
–Теперь вот думаю – может, зря мы в прошлый раз на Аннушкиного сынишку грешили? - раздался сзади голос матушки. - Он ведь говорил, что не виноват, но ему не поверили, потому что большой баловник.
-Пусть портрет уберут, - попросила я. – Не надо никому видеть его таким. При первом же случае я отправлю его в Италию к мастеру.
-И брата тоже отправишь?
-Что бы такое говорите, государыня графиня? Разве Алёша – вещь, чтобы его отправить?
-Он сказал мне перед отъездом, что хочет учиться в Италии. Теперь я думаю – может, и лучше для него будет навсегда уехать, - грустно произнесла матушка.
Я стала её успокаивать. Конечно, хорошо бы, чтобы желание брата сбылось. Но он пока слишком мал для этого. А сейчас матушке надо отдохнуть…
-Да, я, пожалуй, прилягу, - согласилась она. – Марфуша успокоила меня немного. Я ведь, как портрет увидела, испугалась, что батюшку вашего с Алёшенькой жизни лишила. Но Марфа сказала, что он своею смертию умер, от сердечной болезни. Ты веришь Марфе, Елена?
Я сказала, что всегда верю ей, как самой себе, и вызвалась посидеть с матушкой, пока она не уснёт. Ну, а если сон не придёт к ней, мы будем разговаривать, вспоминать хорошие моменты из батюшкиной жизни и молиться за него.
Так мы и сделали. Мне удалось отвлечь матушку, и, когда вошла девушка сказать, что прибыли граф Анненков с молодым графом Алексеем Алексеевичем, она даже нашла в себе силы улыбнуться:
-Как хорошо, Еленушка, что я нарекла твоего брата Алексеем. Иначе в доме и назвать Алёшенькой было бы некого. Ну, идём встречать их.
Продолжение здесь.
Тем, кому интересно, кто такая Лозовиха, можно начать читать здесь.
Жду ваших комментариев, критики и предположений)))