Многие из бывших узников Освенцима вернулись сюда впервые со дня освобождения лагеря семьдесят пять лет назад.
"- Никогда бы не подумала, что снова окажусь здесь, на этой земле. Не думала, что когда-нибудь сюда вернусь. Но потом я решила, что пора показать миру, что мы, слава Богу, до сих пор живы. Я победила!"
"- Большинство детей подвергались постоянным побоям. Нам кричали: "Мах шнэль!", "Идите быстрее, быстрее, быстрее!" Рядом со мной оказался обычный немецкий солдат, пожилой мужчина. Я тогда впервые испытал к себе человечное отношение: он сунул руку в карман, достал оттуда кусочек сахара и дал мне. Это было единственное проявление гуманности, которое я встретил там за всё время."
Каждый из бывших узников, приехавших сюда сегодня, – редкое исключение из беспощадного "правила" лагерей смерти.
Йозеф Менгеле, Йозеф Менгеле. Его все, кто был здесь, знали в лицо.
Отбором узников занимался лично гауптштурмфюрер СС Йозеф Менгеле. В то время Петеру и его брату-близнецу было всего одиннадцать. Они до сих пор не знают, какие эксперименты над ними проводились.
"- Когда я находился здесь, кабинет Менгеле располагался, как мне кажется, во втором или третьем здании. И нас приходилось доставлять сюда, в Освенцим, из Биркенау, потому что именно здесь проводились эксперименты. И мне всё-таки кажется, что его кабинет был во втором pдании, хотя точно я не помню. Yо меня туда дважды привозили из Биркенау."
Эти краснокирпичные здания в "Аушвиц-1", основном лагере в Освенциме, были, по большей части, заняты офицерами СС.
А основная часть заключенных содержалась отдельно, на территории концлагеря Биркенау. Сегодня в этих зданиях хранятся ужасные свидетельства крупномасштабного, тщательно спланированного истребления людей.
В одном только Освенциме было уничтожено около одного миллиона ста тысяч людей. В основном это были евреи. Большинство узников – мужчин, женщин и детей, прибывавших в лагерь со своим багажом, - сразу же отправляли в газовые камеры.
"- Когда я оказалась в крематории, точнее, в газовой камере, я увидела наверху душевые распылители. Я попыталась включить один из этих распылителей и включить воду в душе, но у меня ничего не вышло. И тогда-то мы поняли, что это конец. Люди вокруг плакали и молились. А затем, уже утром, мы услышали команду: "Выходите, выходите!" Мы тогда ещё не знали, что произошло. И тогда появилась группа маленьких детей. Нужно понимать, что у немцев были установлены квоты – они за один раз могли истреблять только определённое количество людей. Немцы очень дотошно следовали правилам, поэтому они сначала убили тех детей. Как же они кричали, я и по сей день слышу эти крики."
В тот день тринадцатилетний Алекс потерял свою мать и четырёх младших братьев. Избежать мгновенной смерти мог только тот, кого нацисты посчитали бы "полезным". Но это вовсе не означало, что вас будут считать человеком. Человеческого достоинства не существовало в лагере за электрическим забором.
"- В тот день, когда нас сюда привезли, я смог избежать газовой камеры, потому что Менгеле вывел меня из шеренги. У меня вся семья отправилась в газовую камеру – моя мама, сестра, тёти, двоюродные братья и сёстры, они все были уничтожены. Я был с ними в одной шеренге, но в самый последний момент Менгеле выбрал меня, так как ему были нужны близнецы. И так мне впервые удалось избежать газовой камеры. А где-то в октябре или ноябре один из немецких офицеров решил, что близнецов им больше не нужно, и нас снова выстроили в шеренгу, чтобы отправить в газовую камеру. Но Менгеле каким-то образом об этом узнал и сказал: "Решать, когда эти дети умрут, буду я, а не кто-либо другой!". И так мне уже во второй раз удалось избежать газовой камеры."
Они знали, что их ждёт дальше. Знали то, что понять невозможно.
"-Взрослые понимали, что их уничтожат. И они собирались взбунтоваться. Но они считали, что это нечестно по отношению к детям. Поэтому они переходили в конец шеренги и начинали петь – они пели до самого входа в газовую камеру."
Первыми на территорию лагеря вошли советские войска 27 января 1945 года.
"-Где-то примерно около шести часов вечера я выглянул в окно и вдруг увидел первого советского солдата, он бежал вдоль здания. Мы были в здании, похожем на это, а я стоял у окна. И вдруг я увидел советского солдата и тогда подумал: "Наконец-то! Теперь мы свободны". И мы не стали ждать. Прошло два дня, точнее, две ночи, и хотя все опасались контратаки немцев, мы попросили того, кто командовал войсками, вывести нас отсюда. Лагерь был освобождён двадцать седьмого января, а уже вечером двадцать девятого мы направились пешком в Краков. Мы шли два дня и две ночи по морозу, но мы всё равно продолжали идти. И прежде всего потому, что у нас совершенно не было еды. Не было ни одной работавшей кухни. Нам тогда пришлось голодать ещё больше, чем когда-либо раньше."
В дни, предшествовавшие освобождению, командование лагерем старалось замести следы своих преступлений. От газовых камер и печей в лагере Аушвиц-Биркенау остались одни руины.
Зажженные свечи отмечают место гибели родственников этих людей.
"- Это наша история. Годы идут, и люди, как правило, начинают всё забывать. Их уже, понимаете, их не интересуют и не беспокоят те события, ведь всё это произошло не с ними. И даже теперь в интернете полно пропаганды, будто Холокоста никогда не было. Но он был, был здесь, и свидетели до сих пор живы. Как они вообще могут говорить, что Холокоста не было?"