Сборище пьяных малолетних индивидов. Чья-то дача. Чей-то день рождения. Двухэтажный, двухкомнатный дом. Весь вечер мы не обращали внимания друг на друга. Тот вечер был наполнен эмоциями и чувствами. Лёгкое опьянение, перепады температуры. Зима. Баня во дворе. Мы общались со всеми, веселились и дурачились. Но не друг с другом. В моей голове уже было предположение, что данное мероприятие отпечатается в моей памяти, как самый теплый вечер этой холодной зимы. Эта ночь имела окрас всей палитры эмоций. От страха до героизма. От счастья до горечи утери человека. От любви до ненависти.
Все медленно утихало, все неторопливо, утомившись от бешеного темпа, оседали на всех горизонтальных поверхностях. По случайному стечению обстоятельств все шли спать на второй этаж, там было куча спальных мест и пара обогревателей. На первом лишь печь, которая уже сожгла все дрова и медленно охлаждалась. Но нам не было холодно той ночью. Твое прекрасное, как рассвет зимой на даче после пьяных посиделок, тело лежало на старом потёртом диване. Я стоял и барной стойки, которая играла роль кухни в этом доме. Включив альбом «лимб» atl'а, я направился к тебе и лег рядом. Ты либо уже засыпала, либо притворялась.
Наши тела медленно, но неумолимо приближались друг к другу. Неловкие прикосновение, одно за другим. Мои теплые касания по твоей нежной коже разжигало в нас ту недостающую эмоцию. Эмоцию, которая была как недостающий цвет в палитре художника. Та краска, тот цвет, который делает картину произведением искусства. Мои губы прикоснулись к твоей к твоей бархатной шее. Все ниже и ниже мои мои руки опускались вниз по твоей бледному и нежному телу, будто я был под мдма. Нас уносило все глубже в этот омут разврата и страсти. Твои стоны изредка пробивались сквозь тихую музыку. Я ненавидел отвлекаться на что либо в этот момент, но мне приходилось делать музыку все громче и громче. Наши действия, движения абсолютно удовлетворяли и взаимодополняли друг друга. Три разные картины на том старом и потёртом диване. Искусство и прелесть тел поддавшихся созиданию, искушённых страстью, прелестного нематериального творения. Или грязная похоть, развращение двух намокших от пота тел. Я поднял твое маленькое тело и, ни на секунду не отвлекаясь от тебя, посадил на подоконник. Из окна уже слегка светило солнце, но мой взгляд был полностью на тебе. Твои эстетичные плечи и волосы освещало холодными лучами солнца. Лёгкий румянец на твоих щеках. Это был наш единственный и последний раз создания мелодии искусной страсти, оконченной на одной ноте. Апофеоз похоти, наставший для двух увлеченных людей единовременно. Картина прелестного сильного душевного волнения.
Затем мы сидели, укутанные одеялом, во дворе и любовались ноябрьским сибирским рассветом.
