В начале перестройки в русскую литературу вернулись запрещенные писатели – те, кого репрессировали в свое время. Это был мощный пласт, чуть ли не сотни имен.
Почему же в башкирской литературе этого не случилось? Почему репрессированные писатели не стали открытием, а наоборот, как были забыты, так и остались?
Чтобы это понять, давайте вместе с вами посмотрим, чем же таким занимались писатели в жизни.
Обычный день писателя
Итак, мы выяснили, что типичная биография башкирского писателя тех лет была – родился в деревне, учился в медресе. Родом из района, который не поддерживал Валидова. Затем стали брать людей, которые вместо медресе учились в Башкирском государственном педуниверситете (ныне БГУ). Практически все они были родственники, земляки.
Ну хорошо.
А чем они занимались в это самом союзе писателей? Как проходили их дни? Как они вели себя в дни репрессий?
Обратимся к той же книге «Судьба земли, дыхание времени. Ил язмышы, заман һулышы». — Уфа: Китап. 2009. - 752 с.:
Многие писатели не знали, о чем писать («Янылык» - «Октябрь»), чтобы не быть репрессированными, чтобы угодить и властям, и доносчикам. И журналу не хватало оригинальных художественных произведений. В 1938 г. около половины опубликованных в нем материалов составили переводимые произведения.
Ну то есть многие испугались.
20 августа 1940 г. на заседании бюро Обкома партии был рассмотрен вопрос о работе правления СПБ. По докладам секретаря правления Н. Карипова и инструктора отдела пропаганды и агитации Р. Кутушева бюро приняло постановление, в котором отмечено, что правление работает крайне неудовлетворительно. Карипов не обеспечил должного руководства, не перестроил работу соответственно решениям XVIII съезда ВКП(б). Правление не сплотило писателей, не ликвидировало групповщину и не мобилизовало лучшую часть писателей на создание высокохудожественных произведений. Творческие секции работают крайне слабо. Не ликвидировано отставание детской литературы, литературы на оборонную тематику, прозы и драматургии. Не создано ни одной комедии на башкирском языке. Нет литературной критики. Недостаточна работа с начинающими писателями и т. д.
У части писателей укоренились элементы зазнайства, самоуспокоенности, неуважение к критике, аморальные явления, вроде групповой пьянки.
То есть мало работали, много пили.
В 20-е гг. XX века под руководством X. Габитова возник «Кызыл калям». Вокруг журнала «Башкорт аймагы» объединились многие представители башкирской интеллигенции, и было сделано многое по созданию литературного языка и теории развития башкирской литературы. В этом большая заслуга Сагита Мрясова, который считал, что научные, философские и социально-экономические термины должны быть взяты из других тюркских наречий.
В 1928 г. Г. Хайри, Б. Валид и др. создали литературное движение «Усеу».
В 1929-1930 гг. возникла подпольная организация «Етеган», руководители которой пытались вести борьбу с партийным влиянием на литературу. Вскоре разоблачены и привлечены к ответственности шесть человек этой организации, среди которых С. Кудаш, Н. Исанбет, А. Кутуй и др.
Причинами сплочения писателей (и вообще интеллигенции) в группы, кучки также могли быть единство во взглядах, землячество, единый диалект, родоплеменное обособление (трайбализм), семейство, совместное времяпровождение, инстинкт самосохранения, стремление урвать побольше куска от пирога и т. д. Ясно, в СПБ шла незаметная, но упорная, тайная и открытая интеллектуальная борьба за жизнь, соперничество между группами, течениями и отдельными индивидуумами. В период между пленумами, собраниями разногласия затихали, наступал период корпоративных выручек друг друга.
Ну и занимались интригами, объединяясь в группировки, боролись за власть.
Типичный портрет такого писателя создал один башкирский писатель, имя которого меня просили не называть. Он уже скончался, но доброжелатели даавят на его потомков.
Я написал примерно четвертую часть книги, но все еще не был уверен в своих силах. Не терпелось ее кому-нибудь показать. С этой целью я отправился к одному известному писателю.
Узнав, по какому делу я к нему явился, тот презрительно усмехнулся.
– Среди наших писателей недоносков и так полным-полно. И ты туда же?! Решил вот так запросто писателем заделаться? Тоже мне, нашел дурака! Думаешь, я тебе помогу книгу написать?
– Да я и не прошу мне помогать. Хотел только, чтобы вы прочитали хотя бы часть. Мне нужно узнать ваше мнение, агай!
– А что, разве кроме меня больше никого не нашлось?
– Мне Сальман Иргалин, с которым вы в серменевской школе вместе учительствовали, посоветовал к вам обратиться. Вы ведь как-то с ним вдвоем ко мне заходили!..
– А-а, точно, ты тот самый егет… – вспомнил писатель и вдруг недовольно произнес: – Знаешь, что я тебе скажу, кустым? Чем всякой чепухой заниматься, возьми да брось свои бумажки в печку! Будешь потом перед людьми хвастаться, дескать, если б не сжег в свое время книжку, писателем мог бы стать!..
А вот еще один эпизод из той же книги.
Собираясь повидать Мухитдина Тажи, который работал в редакции журнала «Агидель», я поднялся на четвертый этаж. И тут мне повстречался знакомый писатель. Он поздоровался со мной за руку.
– Что-то не видно тебя в последнее время. Как начальником заделался, так сразу и лапти на почетное место вывесил, да? Так нельзя. Угостил бы хоть разок, – сказал он и повел меня в ресторан «Уфа».
Когда агай был уже навеселе, я осторожно завел разговор о своей рукописи. Но, как и в тот раз, он от меня отмахнулся.
– Оставь, ну, зачем тебе с этим возиться! Читай лучше наши книжки, и этого будет достаточно! Два коровьих века ты уже прожил, так что писатель из тебя все равно не выйдет. Хе-хе… А ты знаешь, в которой из моих книг про двух старых коров написано?
– В повести «Махмутов».
– Надо же, хе-хе, запомнил! Оказывается, почитываешь мои вещички, –сказал классик. – А то ведь партработники народ невежественный. Книг не читают, а сами еще о чем-то рассуждают, мнение свое высказывают. Ты-то хоть мои книги читал. Это уже хорошо. Быть читателем – само по себе достижение! Как там писал Некрасов? – «Поэтом можешь ты не быть, а гражданином быть обязан!» Поэтому прислушайся к моему совету: не трать время попусту. Начинать писать после тридцати просто дурачество!..
– Да вы хоть почитали бы.
Однако агай, оставив мои слова без внимания, продолжал гнуть свое.
– Как-то раз довелось мне побывать в доме для слабоумных детей. Один из ребятишек у меня спрашивает: «А из таких, как мы, писатель получится?» Я отшутился, мол, из умного писатель не получится, писателем же может стать только умалишенный.
– Вы это к чему?
– А ты не понял?
– Нет.
– Хе-хе-хе… Ну, с кем еще можно сравнить взрослого, как ты, мужика, мечтающего стать писателем, как не со слабоумным ребенком…
Я оскорбился. Человек, которого я угощаю, позволяет себе говорить мне такие вещи. Я быстренько расплатился с официанткой и собрался уходить.
– Постой, не торопись! Хочу тебе кое-что рассказать, – остановил меня писатель. – Ты …. знаешь?
– Книги его читаю, а самого встречать не доводилось.
– Еще встретишь как-нибудь, – сказал он и, не желая меня отпускать, начал: – Вот про него я как раз и собираюсь тебе рассказать. В молодости мы были с ним закадычными друзьями. Даже после того, как я женился, … постоянно у нас торчал. Как-то раз явился он ко мне домой, когда я в районе был, и, по привычке, ночевать остался. Вертится-вертится он на своей раскладушке, потом у жены моей спрашивает: «Енгэ, ты не мерзнешь?» Жена ему отвечает: «Нет, кайнеш, не мерзну». А тот все не унимается: «Может, тебя согреть?» Так они переговаривались. Потом … не выдержал, подкрался к ней, хотел было обнять и тут же получил скалкой по лбу… Возвращаюсь я утречком перед рассветом домой и вижу: дверь закрыта, а … с шишкой на лбу снаружи сидит. «Что случилось?» – спрашиваю, а тот молчит. Даже после того как я в дом его запустил, чаем стал угощать, он ни словечка не проронил. И только когда ушел, жена мне все и выложила…
Я не поверил ему, возразив:
– Не может быть, чтобы …агай был на такое способен.
Тот рассердился:
– Заруби себе на носу: писатели – такие же люди, как и все! У них тоже есть право шутить, дурачиться, ошибаться. Разница только в том, что их труд бессмертен, а таких, как ты, пруд пруди. Ну, кто ты без власти? Как только снимут, с тобой сразу же перестанут считаться!..
Не желая спорить, я наскоро распрощался с ним и ушел. Сожалея о том, что согласился пойти в ресторан, в тот день я снова дал себе слово своей заветной мечтой больше ни с кем не делиться.
Ну и еще один момент.
На следующий день после завершения праздника гости сели в автобус, чтобы отправиться обратно в Уфу, и мне захотелось их проводить. Сделав привал на берегу реки Кызыл, мы угощали их рыбой, душистым чаем и спиртным. Веселье продолжалось.
Обычно сдержанный, поэт Мухитдин Тажи, и тот, поддавшись общему настроению, позволил себе расслабиться:
– Ну, что, абзелиловцы, а особенно ты? Вы рады, что нас повидали?! Да продлится этот счастливый момент, наслаждайтесь общением с нами. Такая удача выпадает не каждому, – сказал он, дружески хлопая меня по спине. Затем Тажи подошел к самому берегу и, уперев в бока руки, запел «Урал». После него пели артисты, а поэты читали свои стихи.
В 1937 году они быстро сдали своих сотоварищей, исключили их из союза, чтобы их поскорее расстреляли.
В чем же дело?
Человек слаб, его слабости в принципе поняты и объяснимы. Все это искупается тем хорошим, что они сделали. Но в данном случае мы выясняем, что эти люди ничего хорошего не написали, поскольку были пропагандистами. То есть их приняли чтобы они писали, как хороши, как свежи были большевики, а Валидов плохой. И эти тексты не выдержали испытания временем. Поэтому ими никто не занимается, поэтому они никому не интересны.
Вишенка на торте
Ну и приведем официальный документ из книги:
Информация Башкирского обкома ВКП(б) секретарю ЦК ВКП(б) Г.М. Маленкову о националистических настроениях среди некоторых башкирских писателей.
О националистических настроениях
27 октября 1944 г.
В дни Великой Отечественной войны передовая часть писателей Башкирии проводит большую творческую работу на фронтах и в тылу, создавая литературно-художественные произведения, проникнутые чувством советского патриотизма, любви и преданности Родине.
Однако некоторыми башкирским писателями, как это сейчас установлено органами НКГБ, высказываются националистические настроения и проявляется враждебное отношение к национальной политике нашей партии.
К таким писателям относятся: бывший председатель союза писателей Башкирии Бикбаев, секретарь союза писателей Нигмати, заведующий литературной частью госфилармонии Гизатуллин и другие.
Эта наиболее активная группа националистически настроенных писателей в течение всего военного периода не только не стремилась создать литературно-художественные произведения, отображающие героизм и самоотверженность народов нашей страны, в том числе башкирского народа, в их борьбе с немецко-фашистскими захватчиками, а наоборот, открыто заявляет о своем нежелании писать на эти темы, всячески восхваляет феодальную жизнь башкир в прошлом, считая, что лучшие традиции башкирской поэзии в настоящее время находятся в загоне.
«Прошлое башкирского народа прекраснее, – заявляет писатель Бикбаев, – а о настоящем писать рука не поднимается».
Не случайно поэтому упомянутые писатели пытаются восстановить литературное наследство буржуазно-националистического писателя – валидовца Бабича, расстрелянного в 1918 году. Характерно, что эти попытки находят известную поддержку среди некоторых писателей Татарии, особенно секретаря ССП Татарии Кашапова. Будучи в Уфе, он доказывал необходимость бороться за восстановление трудов Бабича так же, как, по его словам, это делают в Казани в отношении произведений татарских националистов Рамеева и Ибрагимова, призывая «выступить перед Москвой совместно, единым фронтом».
Установлено, что по этим вопросам систематически поддерживается связь с башкирскими и татарскими националистически настроенными элементами, проживающими в Москве.
Ограничиваясь в своей работе небольшими произведениями на не актуальные темы, названная группа в то же время резко выступает против тех башкирских писателей, которые свои произведения посвящают героям Отечественной войны.
Народный импровизатор 70-летний Давлетшин Фаррах, настойчиво и упорно работавший над своими произведениями в течение 3-х лет, прошел 100 километров пешком из Бирска до Уфы, чтобы получить в Союзе писателей оценку своих трудов. Эти труды были «утеряны» по вине Бикбаева и Давлетшину пришлось их восстанавливать по памяти.
Вернувшийся с фронта башкирский писатель т. Бикчентаев обратился к секретарю Союза писателей Нигмати с просьбой ознакомиться с его произведениями, последний ему ответил: «Никакого отношения ты к нам не имеешь, и мы тебя знать не хотим. Ты стал писать по-русски и отправляйся к русским, пусть они тебя слушают».
Враждебное отношение ко всему русскому подтверждается многими другими фактами, в частности, неоднократными заявлениями о том, что «Мы не поедем в Москву на поклон... Нам нужно как можно скорее избавиться от этих русских».
Виднейшие русские писатели, научные и политические деятели часто высмеиваются и шельмуются.
Националистические и явно антисоветские настроения и взгляды указанной группы относятся не только к области литературы и искусства, но и в целом к политике партии и правительства, о чем также свидетельствует ряд фактов.
Так, например, писатель Бикбаев с цинизмом заявляет о том, что Башкирия – это «куриное гнездо, курятник, а ее правительство – марионетки, которые без Москвы ничего сделать не могут».
Писатель Гизатуллин, восхваляя фашистскую армию, заявлял, что «Германия выиграет войну и для Советского Союза это будет счастьем, т. к. советская власть не может обеспечить счастья народа».
Антисоветские взгляды Гизатуллина формируются под влиянием доцента Башпединститута литературоведа Пизова, который систематически распространяет контрреволюционную клевету и пропагандирует преимущество капиталистической системы перед социалистической.
Эта кучка враждебных советской власти пыталась группировать вокруг себя неустойчивые элементы из числа молодежи и интеллигенции, для чего устраивала «семейные вечера», где обычно велись разговоры на антисоветские темы.
В связи с таким положением обкомом ВКП(б) принят ряд необходимых мер, в частности, создана специальная комиссия из авторитетных и проверенных товарищей для проверки башкирской литературы, выпущенной за годы войны. Отделу пропаганды и агитации обкома ВКП(б) поручено взять под постоянный контроль и повседневное руководство работу Союза советских писателей Башкирии.
За националистические настроения, систематическое пьянство и недостойное поведение в быту писатель Бикбаев, дважды до этого привлекавшийся к партийной ответственности, нами исключен из кандидатов в члены ВКП(б).
В отношении националистически настроенных писателей принимаются соответствующие меры по линии органов государственной безопасности, в обком ВКП(б) усиливает работу, как среди писателей, так и среди других групп интеллигенции (учителя, врачи, работники искусства и т.д.).
Секретарь Башкирского обкома ВКП(б) Игнатьев.
(Региональные особенности национальной политики СССР в годы Великой Отечественной войны, 1941-1945 гг. Башкирская АССР: сборник документов. Уфа, 2011. С. 272–275)
Справка
Бикбаев (Бикбай) Баязит (1909–1968), башкирский поэт, прозаик, драматург, либреттист. Заслуженный деятель искусств Башкирской АССР. За заслуги в развитии башкирской литературы и искусства награждён орденами Трудового Красного Знамени и «Знак Почета». В 1970 году ему посмертно присуждена премия имени Салавата Юлаева. Отмечая заслуги башкирского поэта, драматурга, прозаика и публициста Баязита Бикбая, исполком горсовета Уфы своим решением от 1 марта 1984 года назвал его именем новую улицу в Октябрьском районе Уфы, в Сипайлово. На доме 47 по улице Ленина в Уфе укреплена мемориальная доска на башкирском и русском языках напоминает: «В этом доме в 1959–1968 гг. жил видный писатель, лауреат премии Башкирской АССР имени Салавата Юлаева, заслуженный деятель искусств республики Баязит Бикбай». Похоронен на мусульманском кладбище в Уфе.
Гизатуллин Искандер Галиаскарович (1922–1976), переводчик. По национальности татарин. В 1950 г. репрессирован. В 1956 г. реабилитирован. Скончался в Москве.
Нигмати Рашит (1909–1959), башкирский советский поэт, драматург, детский писатель, переводчик. Народный поэт Башкирской АССР (1959). Похоронен в уфимском парке имени Салавата Юлаева.
Пизов Моисей Григорьевич (1905–1962), кандидат филологических наук (1942), доцент (позднее зав. кафедрой) кафедры русской и всеобщей литературы педагогического института им. К.А. Тимирязева (впоследствии — Башгосуниверситет). 23 июня 1941 года был в числе тех представителей уфимской интеллигенции, которые обратились с письмом в газете «Красная Башкирия» с призывом «честно и самоотверженно выполнить свой долг перед Родиной в любом месте, которое будет указано ходом Великой Отечественной войны». После войны получил две комнаты в элитном доме, бывшем купеческом особняке, где сейчас находится Союз писателей Башкортостана. 15 апреля 1950 г. был арестован вместе с И.Г. Гиззатуллиным по обвинению в антисоветской агитации во время Великой Отечественной войны, клевете на руководство страны. В 1956 г. реабилитирован. Похоронен на Сергиевском кладбище в Уфе.
Кого брали в союз писателей?
Мы снова и снова задаем этот вопрос, чтобы до конца проявить психологический портрет человека, которого принимали в союз писателей в тридцатые годы.
Прежде всего этот человек, который не умел писать, который не был писателем, который психологически не был к этому готов. Но какое-то желание было. Такие люди называются графоманами, то есть это люди, которые с помощью написания текстов пытаются решить свои психологические проблемы.
Вот тот же Мухитдин Тажи. Это же гордыня, это же как себя человек возвеличивает на пустом месте!
Резюмируя, можно сказать, что репрессированные писатели в большинстве своем не были писателями, а были работники идеологического фронта, говоря языком того времени. У них были большие психологические проблемы, решить которые сами они не могли.
У людей реакция на проблемы выражается по-разному. Кто-то уходит в запой. Кто-то начинает нервно писать что-то. Именно такого рода люди и были набраны в писатели. Ничем хорошим закончиться это не могло.
