Сказки и легенды – это же фундамент. Фундамент души, что закладывается в глубоком детстве, на чем вся суть человеческая держится.
На волне приятного впечатления от «Зулейхи» решила прочитать сразу все романы Яхиной. Второй на очереди оказалась «Дети мои» – книга о поволжских немцах, по атмосфере и исторической справке настолько же чудесная, как и «Зулейха». В «Детях» Яхина раскрывает еще один исторический лоскут нашей страны – прибытие немцев в Россию во времена Екатерины, их жизнь на берегах Волги, но разбавляет это мистическими и сказочными вкраплениями, которые обволакивают роман таинственной атмосферой.
Якоб Бах – российский немец, школьный учитель, неисправимый интроверт, который живет в вымышленном мире «высокого» немецкого. Однажды Бах попадает на таинственный хутор на противоположном берегу Волги. Его хозяин просит позаниматься с дочерью, чтобы подготовиться к переезду в Германию. Та влюбляется в Баха и во время переезда сбегает к милому учителю. Молодая Клара и немолодой Бах хотят пожениться, но жители Гнаденталя не признают их, поэтому влюбленные возвращаются на хутор. Так все послереволюционные годы учитель проживет отшельником, иногда возвращаясь в большой мир. Он потеряет Клару, но обзаведется «своими детьми», которых будет растить и воспитывать. В один день начнет писать сказки, которые таинственным образом будут сбываться.
И вроде бы книга хороша: увлекательна, красива, атмосферна. Но мне показалось немного «недо». Недорассказана история хутора – сначала он кажется таинственным и мистическим, а потом становится просто домом. Эпизоды с вождем страны, которые трижды прерывают повествование о немцах, тоже не пришей кобыле хвост. Зачем? Чтобы пояснить, как решения руководства влияют на судьбы маленьких людей? Но почему тогда так путанно, да еще с претензией на дополнительную линию повествования.
Сказки, написанные Бахом, сбываются чересчур прямолинейно: он написал про мальчика-барабанщика – и в Гнадентале появился мальчик-барабанщик. И так по остальным сюжетам. Сама идея того, что авторский текст оживает – прекрасна, но кажется, что она должна была быть реализована более изящно, метафорично и аллегорично, а не вот так вот в лоб.
Интереснее было бы, если бы сказки оживали глобально и отражались бы на всем мире, а не только на одном городке. Вероятно, для Яхиной это слишкои глобально. А может история Баха – доказательство того, что каждый сам кузнец своего счастья, и если написать сказ о золотых колосьях, то и урожай пожнешь богатый?
Примечательно, что сам Бах пишет сказки хоть и упоенно и от души, но бездумно. Понимая, что все строки, выходящие из-под его пера, сбываются, он совсем не рассчитывает на то, что сбудутся и печальные сюжетные линии – волшебная сказка закончится, а тяжелая голодная жизнь вернется.
Часть книги посвящена жизни в СССР, отголоски которой доходят и до Гнаденталя – коллективизация, образование колхозов, выполнение планов и самое прекрасное – агитация. У Яхиной они получаются такими мелкими, таким комичным (в хорошем смысле) по сравнению с вроде бы большой жизнью Баха, которая по фактам сводится только лишь к одному – выжить. И при всем очаровании понимаешь, что здесь не хватает гармонии – слишком крупной кажется фигура Баха на фоне происходящих событий, слишком быстро мелькает за строками остальной мир.
При этом Бах не самый удачный главный герой. Изначально хилый, слабый, нерешительный к концу книги никак особо и не меняется, не развивается. Весь роман пытается выживать и подстраиваться под обстоятельства. Нас не принимает город? Будем жить на хуторе. Появился ребенок? Надо добыть молоко.
Бах – откровенный фрик-одиночка, который цепляется за те куски счастья, которые выделила ему судьба. Он человек, зависимый в первую очередь от своих навязчивых мыслей, страхов, которые не может побороть до самого финала. Вот он, главный его враг: «вбитые в голову слова, вбитые в голову мысли».
Интересен в книге образ Волги, которая то центр жизни, то граница между большим миром и миром Баха. Река в литературе один из символов перехода из мира живых в мир мертвых, из мира настоящего в мир таинственный. В романе же она хоть и разделяет два мира, но делает это по большей части технически. Граница между ними если и есть в самом начале, то с переселением Баха на хутор почти стирается, а Волга как символ уходит в никуда. Возвращается она лишь в конце, когда приходит время учителя умирать: река оказывается хранилищем его воспоминаний.
Читая книги одного автора, невольно сравниваешь их. «Зулейха открывает глаза» была хороша, хоть и проста, но для понимания феномена Яхиной обязательна. А вот «Дети мои», хоть и забрали из первой книги писательницы прекрасную атмосферу, добавили мистического ореола, все-таки оставляют много вопросов и не позволяют сложить все в единую гармоничную картинку.