После нашего дружно обмолчанного (не опечатка) преподами фееричного задания мы с головой (с ногами, ушами и даже волосами во всех местах) погрузились в подготовку к сессии. Если за речь я была более-менее спокойна, то всё остальное вызывало ассоциации с постоянным засовыванием двух пальцев в розетку.
Из хореографии у меня был только станок (да, играла на остатках гибкости из спортивного детства), сценическое движение - остатки того же, речь (хвала высшим силам) темой семестра были стихи, а у меня оказалось врожденное чувство ритма и, как ни странно, техники, добавление эмоций оказалось несложным, а вот вокал и мастерство...
Я, кажется, уже писала, что у нашего педагога по вокалу было всё, кроме педагогических данных. Она сама великолепно пела (странно было бы, если бы это было не так - в СССР звание Народной за красивые глазки опереточным не давали), но она не смогла научить ни одного студента петь. Да, у нас любили повторять, что тётка научит петь даже бревно, если бревно захочет научиться, но это был всего лишь треп.
Наша курсовая звезда - любимица всех педагогов, первое сопрано курса стабильно после каждого экзамена по вокалу, каждого концерта или же спектакля (ну это когда мы на академскую сцену вышли) не обходилась без срыва голоса, а это значило только одно - она не использует опору и поёт на связках - педагог не справился.
В общем, с вокалом у меня была ЖЕСТЬ. Я теряла слух в детстве. Лет в 7 или в 8, когда школьный бассейн дал осложнение. Полгода я ходила абсолютно глухой, пока мама не сообразила, что в студии, где я училась играть на фоно я не отказывалась писать музыкальные диктанты, а просто ни черта не слышала (до сих пор загадка, как я продолжала играть, собственно, на инструменте). Слух мне восстановили тогда, но в организме что-то разъединилось за это время и ухо с глоткой у меня никак не хотели соединиться. То бишь, слышу, что не туда пою, но поймать это самое "туда" не могу. Чуть полегче становилось, когда я клала руку на инструмент. Видимо, дело было в вибрации. Короче, проблем хватало.
С мастерством было еще веселее. Я уже писала, что темой семестра были импровизации. То есть ты знаешь, кто ты, кто твой партнер, исходные обстоятельства, место действия, но сам этюд должен рождаться здесь и сейчас. По идее мы со Святом отрабатывали нашу историю четко раз в неделю, нам не позволяли ее хоть как-то зафиксировать, да и сами мы не могли (видимо, из-за меня, поскольку эмоциональный ряд никак не хотел успокоиться). Плюс ко всему я поняла, что совершенно не могу находиться на площадке - мне дискомфортно. Это был провал - актриса с боязнью сцены - мЯчта любого театра.
Святик, моя зайка, был, на мой взгляд, даже слишком терпелив, делая для меня то, что должны были делать педагоги. Он объяснял, направлял и поддерживал. Так мы посидели вечерок, придумали этюдик с нехитрой историей влюбленных, где она вдруг стала успешной и ее пригласили куда-то там (сейчас уже не помню), а он не захотел мешать ее карьере и уехал втихую, она начала его искать, а через пару лет поисков он осознал, что поступил трусливо и вернулся. Исходники были такими, а сцена встречи каждый раз была новой. Мы пробовали работать с педагогами над этой историей (благо у нас их было целых 2, не считая Великой и ужасной), но если с другими педагоги работали по несколько раз в неделю, то с нами согласились поработать только дважды за весь семестр.
Я вообще, если честно, слабо понимала, как это устроено. Наша Великая и ужасная сваливала на несколько недель в Гомель ставить спектакли в местном театре, эти несколько недель над нами глумились 2 бойца неодинаковых с лица, мы показывали этюды, они говорили "да-да, хорошо", через 2-3 недели приезжала наша Великая, устраивался контрольный урок, она смотрела, говорила "всё - говно, переделать", а те, то до этого на это же "говно" говорила "хорошо", кивали головами, как китайские болванчики, и радостно повторяли за ней "говно", она уезжала, а все кидались переделывать. Я до сих пор не понимаю, на кой чёрт нужно было всё так запутывать. Народ на курсе как-то проще относился к таким вещам, но у меня в голове не укладывалось, я в какой-то момент поймала себя на том, что полностью дезориентирована - ни одного маяка не было, кто и что бы тебе не сказал - я начала сомневаться в каждой оценке, потому что все говорили разное. И я забила на мнение любого. Я стала ориентироваться только на свои ощущения...
В тот день мы сдавали экзамен по вокалу. Поскольку я была бревном, которое, по мнению педагогини, не хотело учиться петь, меня засунули в хор и сказали открывать рот и не звучать. Ну я не особо и сопротивлялась.
Только вот лоханулась с одним - определение времени по часам. Я тупо заболталась с парнем с другого курса, а часы - в общем, с кварцевыми часами у меня всегда была беда, но они обычно спешили, а в этот раз встали намертво. Я заметила это только когда реально стемнело (хорошо, что была зима - темнеет рано), я вприпрыжку понеслась по ступенькам с 5-го этажа на 3-ий по черной лестнице, но двери в фойе были закрыты, я пробежала по второму этажу и поднялась на свой этаж по основной лестнице, но и с той стороны дверь была закрыта. Свет был погашен, а все находились в аудитории. Тогда я поняла, что на экзамен я не попадаю, а если это так, то меня отчислят.
Я выбесилась, расстроилась и ударилась в панику одновременно. По физическим ощущениям было похоже, что мне резко стало холодно, а макушку унесло струёй пара, как в мультиках. Настроение не добавило и то четкое осознание того, что перед экзаменом староста проверяет наличие всех людей и только потом закрывает доступ. Следовательно, наш драгоценный староста прекрасно знал, что делает и осознавал последствия.
И в этой истории самым приятным для меня стал вид его хари, когда я всё-таки появилась на финальную песню. А случилось это так. Я снова побежала на черную лестницу через второй этаж, по пути стырив валяющиеся у входа в студенческий театр кирпичики груза для кулис (ими фиксируют ткань, чтобы кулисы не двигались). Какого лешего они лежали в коридоре - не представляю, но бед них я не смогла бы дотянуться до нужной мне высоты. Дрянь эта размером чуть больше кирпича, но весит около 10-ти кило каждый.
Итак, фойе с обеих сторон перекрывалось дверьми. Со стороны основной лестницы двери были сплошными - выбивать куски фанеры я не могла. Это означало бы нашуметь так, что меня отчислили бы не дожидаясь экзамена. Следовательно, помочь мне могла только дверь со стороны черной лестницы. Приблизительно метр двери от пола был из сплошного дерева, а вот метр вверх состоял из прямоугольных стекол. Разумеется, я ни за что не достала бы стекло сама, но какой-то товарищ (не знаю, кто ты и как тебе это удалось, но говорю тебе спасибо до сих пор) за пару недель до этого дня выбил прямоугольник из правого верхнего угла. Да, я метр семьдесят семь роста, но мой 42 размер позволяет мне пролезать в небольшие отверстия. Как говорится, главное - голова - остальное пройдет.
Итак, я встала на чёртовы грузы для кулис, добавив себе сантиметров 25 и полезла. Больше всего я боялась, что гнёзда, в которые были вставлены стекла, могут не выдержать мои 58 кило и я с грохотом навернусь. Но мне повезло в второй раз - старинные, сделанные на совесть, двери выдержали, и я появилась как раз за пару песен до финальной. Рожи старосты и помощницы старосты сказали мне всё, что я рада была бы не знать. Так я поняла, что однокурсникам верить тоже не стоит.
Речь я сдала нормально, а вот мастерство... Накануне вечером, когда шел прогон на наших уважаемых преподов, нам со Святом заявили, что мы не можем покидать аудиторию во время этюда, хотя до этого многое строилось именно на этом ходе. Попытка поговорить с педагогом закончилась тем, что он вызверился и заявил, что, поскольку сидит на свету, то вырубит освещение, когда кто-то из нас выйдет.
Меня трясло. Я понимала, что меня тупо валят. Не понимала только, почему и что делать. Свят, у которого был еще один этюд, чмокнул меня в макушку, сказал "подожди, решим" и побежал ставить декорацию к его этюду со Светкой. Я ушла в нашу вторую аудиторию, залезла в шкаф и тупо выключила мозг. Я понимала, что если не сделаю этого, то моя крыша уедет. Из этого приятного убежища меня выудил Святик через пару часов.
Облегченно вздохнув, он сунул мне в руку кружку с кофе, постучал пальцем мне по лбу и заявил: "Дура, я думал, что ты уже ушла."
Видимо, мой троллфейс из серии "сам кретин" отбил у него желание продолжать в том же духе, поэтому мы сначала постучались кружками с кофе, потом лбами друг о друга и придумали на основе уже существовавшей истории практически новую. Репетировать не стали, потому что побоялись, что на экзамене не сможем повторить.
Если честно, я встретила нашего препода, который фыркал по поводу "выйдет кто-то из аудитории во время этюда - вырублю свет", очень гаденькой ухмылкой - а с чего бы ещё его передернуло.
Даже с площадки, по которой я ходила на трясущихся и подгибающихся ногах, молясь, чтобы не упасть, я чувствовала удивление и недоверие даже тех, кто смотрел на нас. Да, блин! Мы тогда сделали их. Эта была победа. Хотел этот урод, чтобы мы не выходили, мы перестроили канву так, что теперь уход решал всё. И все это поняли.
Я тогда не понимала, что именно мне больше всего понравилось в этот раз, осознала только спустя много лет. А понравилось мне больше всего принять вызов и переломить ситуацию в свою пользу.
А после экзамена с нами решили поиграть в демократию, типа можете индивидуально поговорить с любым педагогом и задать любой вопрос. Не знаю, на какие вопросы они рассчитывали. Может, о цвете трусов или о наличии подружки, но я, нахватавшись понемногу за семестр умных словей, задала самый тупой вопрос тому самому козлу, который заставил нас переделать этюд (ну да, я не избегала проблем, я в лоб с ними всегда сталкивалась).
Я спросила тогда: "А как мне удалось вжиться в образ? Передать атмосферу и характер?" Короче и тому подобную чухню. На что он ответил: "Ты задаешь неправильный вопрос." Я спросила: "Почему?". А он ответил вопросом: "А ты не хочешь спросить, почему всем этюды были выстроены, а с вами не работали педагоги индивидуально?".
И тут мне как голову прострелило. Нет, я не настолько умна была, чтобы сформулировать этот вопрос. Даже не так - я была не настолько умна, чтобы предположить, что это делалось стопроцентно умышленно. Я посмотрела на него, сосредоточилась на своем отражении в его очках и постаралась максимально дружелюбно сказать: "Да, я об этом думала и мне очень интересно."
- Мы специально бросили тебя, чтобы посмотреть, выплывешь ты или нет. Ну знаешь, как когда плавать учат. Ты выплыла. Молодец.
Я до сих пор думаю, что ему тогда казалось, что я почувствовала себя польщённой. Я даже постаралась покраснеть, но вылетала я из аудитории, как пробка из бутылки. Святик, встретившись со мной глазами, просто отшатнулся, я разломала стул в нашей костюмерке, но мне не сильно полегчало, тогда я поднялась по черной лестнице на пятый этаж, вышла на крышу и, свесив ноги, долго там сидела... На самом деле 15 минут, потому что пришел Свят, надавал мне по ушам, притащил стулья, и мы стали молча пить кофе. Пока не замерзли совсем (если кто не помнит, это был январь - зимняя сессия).
Я ничего не рассказывала ему. Если честно, мне было тупо стыдно за свой идиотизм и наивность, а еще мне не хотелось, чтобы он отказался работать со мной. Я думала, что он может испугаться, что его преподы начнут делать ему подставы за то, что он со мной работает. Я тогда ему сказала что-то типа: "Ты можешь не работать со мной, если не хочешь". Кажется, я не нравлюсь ни педагогам, ни ребятам.
- Ох и дура же ты, - протянул он и внимательно посмотрел на меня.