— Пусть хоть одна с... (самка собаки) или п... (гомосексуал) теперь попросит у меня в конце месяца зарплату!, — орала Всеволодовна. Ну, орала — и орала. Привычки у неё такие: она топала ногами и размахивала руками, словно маршируя на одном месте. А бывало — с размаху швыряла телефон в стену. И водитель тут же ехал в салон, где его встречали, как родного, опять за той же моделью. И так — до следующего раза.
Предшественницу мою увезла скорая: обострение хронической болезни. Возвращаться она не захотела. Пришла я. Открыла ящик стола и удивилась наследству: целой аптечке из успокоительных. Посмотрела на коллегу — та постоянно чесалась, чихала. Потом, позднее, после многих аллергопроб, выяснилось, что это у неё нервное... Ну, удивляться нечему.
Но я была на мели, а зарплата была хорошая. И белая. Поэтому в арсенале у Всеволодовны были не традиционные способы, вроде обмана с зарплатой, а ядовитые стрелы материальных поощрений.
А тут на носу — Восьмое марта! После поздравительных речей, она берёт слово и объявляет, что всем мужчинам фирмы, по случаю праздника, будет выплачена денежная премия. Только мужчинам. Потому, что им надо поздравлять своих женщин.
Надо понимать, что мужская половина коллектива была реабилитирована. Раз уж речь зашла об их вторых половинах, - значит, не, уже не п... (гомосексуалы). А вот женщин людьми так и не признала...