Часть двадцать девятая (1928-1932 год)
Практика в Карелии
По приезду из Михайлова в Москву поздней осенью нас с Сашей направили на прохождение геодезической практики в Карелию, в 20 км от Максатихи, на реку Тихвина. С группой инженеров мы проводили изыскания по мостовому переходу через эту реку. Здесь мы впервые познакомились с нивелиром, теодолитом, ганиометром, пантометром, рейкой, вешками и лентой с металлическими спицами. Все 20 км от станции к месту работы ехали подводами по дремучему лесу, такого раньше я не видел. Огромной высоты ели скрывали солнце. Карелия тех лет бала сплошным лесным царством с болотами, дикими зарослями малинника, можжевельника. Изредка пересекавшиеся дорогой поля и опушки не были похожи на наши среднерусские пейзажи. На полях и опушках были нагромождения огромных валунов и валунов поменьше, разбросанных в хаотичном порядке. Пашни шли в объезд валунам и это было совсем ново для меня. Отдельные делянки елового леса с деревьями в два обхвата поражали своим величием и тишиной. На всём протяжении дороги к селу, где должны были проводиться изыскания, мы не встретили ни одного населенного пункта, ни одной деревни!
У села на берегу реки Тихвина по одну сторону сразу начинался дремучий лес, на другой стороне реки вдоль поймы тянулись необозримые луга, поросшие по берегам курчавыми шапками кустарников и отдельно стоящих низкорослых деревьев. У старого разваливающегося моста, по которому перегоняли скотину, так как река была довольно широкой и глубокой, стояли на привязи у свай несколько долбленых лодок. Здесь наверное было легче выдолбить лодку из бревна, чем сделать её из брусьев и досок. Да и уход за такой лодкой был значительно проще, не нужно было лодку каждый год смолить. Во время промера глубины реки по створу моста и нескольким промерам выше и ниже по течению реки мы пользовались этими долблёнками. Управляют им одним веслом, стоя или сидя у кормы. Они оказались для нас настолько неустойчивыми и вертлявыми, что без соответствующего навыка можно было легко опрокинуться в воду. Поэтому, наблюдая иногда за карелом, управляющим лодкой стоя на корме с одним веслом, мы удивлялись тому, как была послушна лодка любому его движению и не вихляла из стороны в сторону, как это было с нами. На носу каждой долблёнки виднелось обожженное дерево. Карелы большие любители охоты с факелом на рыбу. Мы часто выходили к мосту и наблюдали огоньки на реке, это кто-то из рыболовов высматривал в чёрной воде, освещаемой факелом, больших щук, чтобы поразить их ловким ударом остроги.
Эта практика с геодезическими инструментами была для нас особенно ценна! При прохождении теории по этому предмету мы имели преимущество , так как прошли её практически и далеко ушли от своих сверстников, которые этой практики не имели.
Окончив съемку мостового перехода у Максатихи, мы перебрались на изыскание моста через речонку с обрывистыми берегами у города Бежецка. Недалёко от места съемки работали два американца, делая насыпь из глинистого грунта с помощью экскаватора и бульдозера, окрашенных в ярко-желтый цвет. Американцы часто отдыхали на тёплом ласковом осеннем солнце, сидя на насыпи. Жили они невдалеке от места работы в дощатом домике на колёсах, окрашенном желтый цвет. Около дома валялось очень много яичной скорлупы, белой как известь. Мимо экскаватора вечерами, местный пастух гнал в деревню стадо скота и американцы в это время соревновались между собой в меткости. В руках у них появлялся гибкий, в палец толщиной патожек , длиной около метра. На конец патожка они лепили комок сырой глины и размахнувшись, легко как дротиком попадали в спину любой коровы. От неожиданности коровы шарахались в сторону. Пастух не придавал шалостям американцев ещё сравнительно молодым парням никакого значения. Даже подсказывал, какой корове следует влепить в спину из этого дротика глиняный ком за её непослушание! Что американцами с великим удовольствием и меткостью исполнялось.
На геодезические изысканиях нам приходилось очень тяжело. Вставали чуть свет и с поля уходили затемно. Добравшись до дому, где мы остановились на постой и плотно поужинав, как правило мы валились на кровати как снопы. Даже в хорошие осенние сухие вечера от дневной усталости редко когда выходили на улицу послушать пиликающую гармонь под пение деревенских частушек, продолжавшиеся за полночь. Весь день проходить с раннего утра до поздней ночи, было очень утомительно для нас подростков. Только беспрерывные дожди заставляли нас прекращать работу в поле. Начиналась камеральная обработка собранных материалов по геодезической съемке. Как только кончался дождь, мы опять одевали яловые сапоги и брезентовые плащи с флягами воды через плечо и шли в поле или на пойму реки и работали , как черти грязные и мокрые от пота! Присесть было некогда да и некуда, все старались окончит съемку и промеры до начала зимы, до заморозков. Работать в мороз с геодезическими инструментами ещё труднее и мучительнее. Мне это пришлось испытать в дальнейшем, на Дальнем востоке под Благовещенском.
По окончании полевых работ, упаковав в течение дня инструменты и изыскательское имущество, которого набралось несколько тюков и ящиков, отправили его багажом в Москву. Вернувшись в столицу мы ещё в течение недели занимались камеральной обработкой. Только после нанесения горизонталей на ватман, на который предварительно был нанесён план снятой местности с извивающейся лентой реки, нас студентов отпустили на учебу. Профессор Мужчинник , который преподавал у нас геодезию, ещё много раз возвращал нам для переделки планшеты, на которых неверно были нанесены раскраска рек или озёр с соответствующей отмывкой. Удачно раскрашенная лента реки или поверхности озера одним наиболее одаренным студентом у всех вызывало восторг и восхищение. Раскраска планшетов была одной из последних работ, по которой определялось мастерство, аккуратность и усидчивость студента. Над этой кропотливой работой приходилось просиживать вечера, чтобы достичь совершенства по раскраске планшетов. Были испорчены десятки листов ватмана, наклеенных яичным белком на рамку из листа фанеры. Учебники, учебники и ещё раз учебники!
Продолжение следует...