Успели встретиться с Кириллом Вычкиным еще в те славные времена, когда встречаться разрешалось, выяснили, чем он сейчас занимается, увидит ли свет фильм про студию Майкла Лукаса и как так вышло, что он увлекся pole dance.
Кирилл, а расскажи про этот фильм о студии Майкла Лукаса.
Это было в сентябре 2019-го в Нью-Йорке, я режиссировал документалки в команде с Кареном Шаиняном. Вернее, мы поехали снимать один сюжет, и вдруг я оказался уже на студии гей-порно на Фаер Айленде.
Так это для него снимали?
Ну да, мы его с ним делали.
А как вы с ним познакомились?
Познакомились с Кареном на фейсбуке, кажется. Он мне написал, что ему очень нравится, как я работаю, и предложил делать вместе проект. Подразумевалось, что это будет что-то вроде документальных фильмов — а-ля «Школа злословия». Но в какой-то момент Карен решил все поменять — видимо, захотел быть говорящей головой вроде Ксении Собчак (даже верстку сделал такую же, как у нее на ютьюбе). Я с таким форматом был не согласен, поэтому тот продукт, который мы видим сейчас, ко мне имеет мало отношения.
В Нью-Йорк же мы с ним поехали брать интервью у Майкла Каннингема — кумира моего детства. Собственно говоря, из-за Каннингема я и согласился этот проект делать. Я вырос на его книгах, в восторге от фильма «Часы», оказавшего большое влияние на историю женщин (возможно, даже во всем мире). На проекте Карена я был и режиссером, и человеком, который находил все и всех в любое время суток. Помню, как искал звуковика в час ночи в Нью-Йорке, чтобы он утром приехал записывать звук. Это было очень смешно (кажется мне сейчас), потому что найти звуковика в час ночи в Нью-Йорке — за гранью человеческих возможностей.
Звуковика нашел тогда?
Естественно. Я тогда написал чуваку, который сдает техническую аппаратуру, и попросил его, чтобы он прислал одним файлом всех, кто что-то арендовал у него технику за последние две недели. Понятно, что большинство людей мне тогда ответило отказом (но слава богу, что вообще отвечали), и вдруг одна отчаянная русская девушка согласилась. Интервью сняли — оно, кстати, было третьим, что тоже мне было не очень понятно: с Кареном мы договаривались только на два.
В какой-то момент Федор Павлов-Андреевич навязывает Карену этого Майкла Лукаса (того самого, у которого своя порностудия) и предлагает нам взять у него интервью. Конечно, это было интересно: вообще залезть в голову человека, узнать, что у него там. Понимаешь, он советский эмигрант, приехавший в США в 1991 году и основавший свою студию гей-порно. Это никак не ложилось в систематику моего мозга. Как в голове именно советского человека созрела эта идея? В общем, мы согласились и поехали снимать. Планировали сделать какое-то смешное видео про то, как делают такое порно, а в итоге нарвались на жесткую социалочку. Про то, что я там увидел, не могу сказать ничего хорошего. Вот, например, сцена: сидят эти чуваки в ряд, а Майкл Лукас проходит мимо каждого и делает укол в член.
А что это за инъекции?
Этот укол расширяет сосуды, и поэтому ничего не падает. То есть у тебя просто несколько часов физически стоит член, пока Майкл Лукас вторым шприцом не сделает «обратный» укол. Все эти люди, которые там снимаются, глубоко несчастные. Кто-то вообще мало понимает, что там происходит, два плюс два сложить не может.
Зато красивые как боги.
Слушай, это весьма спорное понятие красоты. Кому как, в общем. Майкл Лукас — это такой тип советского эмигранта, который я называю «саранча»: эти люди не думают, что будет завтра, они просто потребляют. После них — выжженная земля. Ему плевать, что будет с этими парнями завтра, хотя, мне кажется, им и самим плевать, они просто летят в бездну. Они ему нужны сейчас, и он их юзает. Сегодня одни — завтра другие. Еще меня поразило отсутствие в этом всем какого-либо сексуального вайба. Физическое не связано с ментальным. Я тогда спросил Майкла: «А что если один человек другому не нравится?» На что он ответил: «Знаешь, нравится или не нравится — это они в тиндере будут выбирать. Тут — работа». Честно говоря, все это напоминало скотоферму, где ты сдаешь свое тело в аренду и за это получаешь совсем небольшие деньги — в среднем 300 долларов за сцену. Сцена может длиться хоть весь день.
От чего зависит гонорар?
Во-первых, мало будут платить всем выходцам из бедных республик. Есть два чувака из США — порнозвезды — они получают больше, где-то 1000-1500 долларов.
Некоторые получают от этого удовольствие, но большинство все же люди с разбитыми судьбами. От них отказываются родители, их увольняют с работы, они не могут найти себе любовь.
Во время съемок был еще момент, после которого я понял, что не хочу продолжать проект. Майкл Лукас предупреждал Карена, что если будут какие-то поползновения в сторону его актеров, то все закончится. Ему нужно, чтобы чуваки были все время в тонусе. Именно поэтому он неотрывно следил за тем, чтобы не было даже намеков на симпатию к его актерам со стороны Карена. Но намеки, разумеется, были. Я понимал, что дальше так работать не могу: ведь по щелчку все завалится. Продолжать в таком ритме не хотелось. Такое обесценивание усилий. Я привык, что вся моя команда за процесс и результат. Я сам такой человек, который может пробыть на съемке 28 часов и забыть поесть, потому что процесс для меня важнее.
Ну и в итоге где материал?
Не знаю, где-то у Карена (у меня, безусловно, копия материала есть). В передачах потом даже не подписали никого: ни оператора, ни звуковика, ни световика. Если откроешь любое интервью Дудя, то там даже уборщица подписана. Просто респект людям.
Так выйдет этот фильм или нет?
Спроси у Карена. Наверное, выйдет. Ему же надо чем-то эфир забивать. Я считаю, что эта история, которую мы сделали, самая топовая.
Слушай, а чем в жизни занимаются эти порноактеры?
Ну, например, у них есть соцсети, где подписка за деньги и порноконтент. Еще есть куча сайтов и приложений, где старые дядечки подписываются на молодых мальчиков и платят им деньги, чтобы те на камеру делали все, что они захотят. Ну и, я уверен, среди их источников доходов есть и проституция, и какие-то выступления в клубах. В банк они на работу не ходят.
Ну как же. Один хотя бы работал в магазине Apple.
Да, причем я его напрямую спросил: «Чувак, а тебя уволили из-за порно?» А он: «Нет». А я: «А они знали, что ты снимаешься в порно?» — «Да». — «Ну ты же понимаешь, что тебе бы никогда не озвучили истинную причину увольнения?» — «Нет, они б точно сказали».
А сколько лет этим ребятам?
От 20 до 60, надо же охватывать всю аудиторию. Ты не можешь снимать только малолеток. Они снимают блоками раз в полгода, а оставшиеся полгода постят готовые сцены. Поэтому должен быть полный фейерверк эмоций.
Ну это бизнес. Майкл Лукас же говорит, что порно — это все-таки еще и бизнес.
Ой, он смешной человек, конечно. Рассказывал мне, что у него нет денег. А сам живет в доме на Файер Айленде, который стоит не один десяток миллионов долларов. Видимо, у нас с ним разные понятия насчет «нет денег».
Слушай, а ты сейчас чем занимаешься?
Сейчас режиссер, а начинал как художник по костюмам. До этого мы с Кириллом Серебренниковым сделали лучшие постановки в моей жизни.
Ты с Кириллом Семеновичем работал?
Да, мы много проектов с ним делали. Например, «Метаморфозы». Потом делали еще пару постановок для «Седьмой студии». Я очень люблю Кирилла Семеновича, он мне очень много дал в профессиональном плане.
А с кем бы ты еще хотел поработать из театральных режиссеров?
Я бы поработал, конечно, с Талгатом (Баталовым. — Прим. SRSLY) или Робертом Уилсоном, они классные. Хотя я не сказал бы, что у меня в последнее время много эмоций от посещения театра.
Вернемся к тому, чем ты занимаешься.
Я сейчас снимаю рекламу, буду делать документалки. Еще работаю над своим полным метром, и это единственное, что у меня на данный момент осталось из того, что не заморожено.
Про полный метр расскажи.
Нет.
Ну он художественный или документальный?
Художественный. Если я тебе дам информацию ни о чем, она тебе не нужна. А вглубь копать я не могу. Скажу так: фильм сейчас на стадии завершения разработки сценария.
Ну и еще ты диджей на Loshadka Prty. Расскажи, как у тебя с этим проектом вообще все началось?
Шел 2008 год, я вернулся из Нью-Йорка, был там в первый раз в жизни, походил на вечеринки. Нам, как людям из 90-х, нужны были яркие краски, и мы к ним тянулись, а в Нью-Йорке был как раз источник вдохновения на вечеринки. Club Kids, Genesis Breyer P-Orridge — все это тогда текло по венам этого города. Я вернулся в Москву и решил, что надо срочно что-то делать тут тоже. Мы с друзьями (одним из моих лучших друзей был тогда, прости господи, Александр Рогов) — я, Агасфер, Рамона, Антон М и Нуца — решили, что начнем делать свою вечеринку. Мы наряжались, как Club Kids, просто были фриками. Панки на каблуках, рокеры в перьях — образы менялись постоянно, это был всегда поиск чего-то нового, новых форм. Наташа Арефьева нам снимала афиши, делала видео. Собирались мы у нее дома на Рязанском проспекте. Сейчас как вспомню наши поездки в эту маленькую однокомнатную квартиру на Рязанке — мы ж еще все нищие были. Потом нашли место для вечеринок: «Кризис жанра» дал нам площадку. Начали делать вечеринки, очень быстро раскрутились. Через год или два Эстрин запустил «Лошадку» в Питере. Если мы были больше фрик-контент, то «Лошадка» была про кинки-контент, то есть вечеринка с техно и секс-провокацией. Мы делали наши вечеринки несколько лет (Агасфер до сих пор делает C.L.U.M.B.A.), но в какой-то момент я просто отошел от темы. «Лошадка» мне стала ближе, потому что она про техно, про свободу, и аудитория там взрослее. C.L.U.M.B.A. — это классно, но там всем по 20 лет, а мне-то уже не 20, и я ближе к людям с другим мироощущением. Я считаю, что мы делаем очень крутой продукт — Loshadka Prty. На нашу вечеринку люди по три месяца готовят наряды, ждут ее и готовы всю ночь стоять в очереди из пяти тысяч человек. На мой взгляд, это успех.
Слушай, как ты относишься к Kinky Party и Nazlo mame?
Они пытаются сесть, конечно, на паровоз Loshadka Prty, который запустился 10 лет назад. Тут история вот в чем: на «Лошадке» секс есть, но он не является основной мыслью.
Они точно так же говорят, да.
Если у нас занимаются сексом 15% людей — это окей. Но если это процент выше, то что-то пошло не так. Плюс у «Лошадки» есть свои ограничения по фейс-контролю: девочки, стоящие на фейсе, не пустят людей, по которым видно, что они идут на вечеринку ради секса. «Лошадка» — это праздник жизни, там должно быть весело, и важно не скатываться в крайности.
Все эти секс-вечеринки сейчас разрослись как грибы. Меня, конечно, поражает, что вход на некоторые из них стоит пять тысяч рублей. Ребят, ну вы как там вообще? Что за эти деньги вы предлагаете людям?
На «Лошадке» вход стоит полторы тысячи рублей, но это просто деньги, которые нужны, чтобы окупить все происходящее там внутри: декорации, танцовщиц и так далее. На мой взгляд, это неприлично просить людей и в костюмах прийти, и еще пятерку за вход отдать.
«Лошадке» предлагали международные коллаборации с другими вечеринками. Сделав анализ рынка, мы поняли, что бренд «Лошадка» узнаваем гораздо больше, чем те, кто предлагал коллаборации, поэтому смысла в них нет. «Лошадка» стала мировым брендом, в котором все происходит на силы посетителей. То есть в тот момент, когда поток людей прекратится, закончится и сама вечеринка, потому что на данный момент спонсоров нет. «Лошадка» живая, и поэтому она популярна. Те вечеринки, цель которых — не продавать, изначально другие.
С «Лошадкой» все понятно. Ты долгое время был художником по костюмам, а потом решил стать режиссером. Почему?
Слушай, много было причин. Во-первых, я понял, что достиг потолка в этом. Я сделал все возможные проекты. Делал внеэфирное промо для СТС, ТНТ, Открытие Большого Театра, Универсиаду и так далее. В принципе, у нас достаточно быстро достигаешь потолка — ты создаешь классные проекты, но не реализуешь себя, делаешь все по линеечке чужих указаний, нет свободы творчества. Понимаешь, что способен делать вещи гораздо круче, но проектов под это нет. В этом всем очень много границ. Не ставил их мне только Кирилл Серебренников. Он говорил: «Делай, что хочешь, я тебе доверяю». Это было приятно.
Я понял, что, чтобы идти дальше, надо стать тем человеком, который диктует креатив, — с этого понимания и начался мой режиссерский путь.
Как-то мне Рома Прыгунов сказал: «Хватит, ты сам можешь». Наверное, он меня и запустил в это свободное плавание. Так я начал снимать первые несмелые ролики, нащупывать свой путь. Это был очень мощный шаг, потому что я отказался от стабильной работы, где мне платили любые гонорары, которые я хотел. Мог просто назвать любую сумму, и некоторые из них я называл «порогом отказа». Не всегда можно сказать «нет» людям и объяснить свой отказ усталостью или просто нежеланием что-то делать. Поэтому отказать можно деньгами: просто называть цифры из головы, иногда нереальные. И, представляешь, кто-то на эти деньги соглашался, а я думал: «Вы что, @?!%#*$%ь? На@?# вам это?»
В один момент я стал брать только режиссерские проекты, а от остальных отказываться. Очень сложно переломить себя в понимании продакшенов — что ты больше не художник по костюмам, а теперь только режиссер.
Вот некоторым людям удается найти себя и оказаться, что называется, в профессии. Таким веришь. Тем, кто не в профессии, не веришь.
Слушай, это то, что я говорю всегда. Я не очень понимаю людей из «ящика», говорящих о моде и не имеющих к ней отношения. Мне непонятны все эти Роговы.
Я не очень понимаю, почему вы открываете школу, рассказываете людям, как быть стилистами и что такое мода, если вы не имеете к ней отношения. Даже если ты стилизовал съемку 15 лет назад. Но ведь прошло целых 15 лет. У тебя должны быть актуальные публикации, тебя должны публиковать глянцевые журналы о моде. Тем более сейчас, когда есть выход на всех. Это давно еще было невозможно, а сейчас ты уже можешь списаться с любимым изданием, и все они будут только «за».
И если уж я заговорил о школах: я вообще не понимаю это бесконечное разведение школ из серии «сейчас мы вам все посоветуем». Вот даже та история с сухим льдом. Почему эта девушка вообще ведет блог о фарме? У нее полтора миллиона подписчиков, которым она советует лекарства, не зная, что такое углекислый газ. Это, @?!#ь, вообще как? Ладно эти телестилистки: он советует женщинам тряпки. Они от этого не умрут, даже если тряпки и будут плохими. Но та блогерша советует людям фарму. Почему это никто не регулирует на законодательном уровне? Да, та история закончилась трагически, но мы не знаем количество людей, умерших от ее советов про лекарства.
В общем, все эти школы, курсы и блогеры — новые Кашпировские, заряжающие мозги через экран монитора всякими глупостями.
Слушай, видела, что ты ж еще pole dance занимаешься. Как тебя туда занесло?
Да, уже лет 6-7. Я был на Бали месяца три или четыре со своим лучшим другом Малакаем — он дизайнер головных уборов — и Джонни Кота, который победил в последнем сезоне проекта «Подиум» (международном). Нам было нечего делать и хотелось физической нагрузки. С нами была еще наша подруга Нэтали — итало-филиппинка, ставившая танцевальное шоу мировым звездам. Она нам сказала, что самая классная нагрузка будет на шесте. Начали заниматься каждый день по два часа, учились танцевать стрип. Потом я продолжил это дело в Москве, но выпал из этого всего, как-то было не с кем. А вот буквально некоторое время назад меня обратно занесло. Я даже участвовал в конкурсе Exotic Generation.
А ты не хочешь преподавать?
Пока есть Вера Жукова на этом поле, мне точно рано.
Мне кажется, такого практически нет, чтобы...
Чтобы чувак крутился на шесте?
По крайней мере, школы такой, где преподаватель — мужчина.
Ну нет, есть парочка ребят неплохих. Сережа Ларин, например, круто танцует и преподает, по-моему, в Королеве.
В конце вернемся в начало, где ты говорил про Майкла Каннингема. Он же вам по Нью-Йорку экскурсию провел. Как так получилось?
Перед встречей с ним я очень волновался, кумир все-таки. Он оказался очень простым и очень открытым. Профессионала и гения видно за 10 секунд. Он рассказывал, как получил Пулитцеровскую премию, «Оскар». Во все эти рассказы гармонично встраивалось внезапное: «А вот этот пирс разрушенный видишь? Раньше ходили туда проституток снимать». Вот это круто. Сплетение великого и земного.
Фото: Миша Сенин