Дыхание от бега сбилось, и я стал задыхаться. Всё же не привычен я к длительным физическим нагрузкам. Плутая по узким улочкам, на которых расстояние между домами было столь мало, что человек тут мог пройти, только боком. И то, если не крупный.
Повезло ещё, что бежавшие за мной два уголовника, так же не отличались любовью к спорту. Как вспомню эти морды, беззубые.
– Слышь браток, закурить не найдётся? – Всё началось очень просто, на ярко освещённой улице ко мне пристали два бомжеватого вида алкоголика.
– Не курю. – Бросил я, не останавливаясь и пошёл дальше. Обычная ситуация, для любого города.
– А не гонишь ли ты часом? – Спросил второй. – Указывая кривым, узловатым пальцем, забитым отвратительной синей татуировкой, поплывшей настолько, что-то, что там было наколото, знал только наверно сам урка. И то вряд ли.
– Это вейп. – Вежливо сказал я, и желая поскорее прекратить общение с маргиналами продолжил. – Извините, мне пора.
Вежливость они не поняли. Как и то, что время некоторых людей в несколько сотен раз ценнее их времени.
– А чё ты такой борзый то? – включил режим берсеркера один из уголовников. На фалангах его пальцев кривым подчерком было выбито «САША». –Отойдём поговорить? – Его тон явно не располагал к диалогу, а взгляд гопников, направленный на мою одежду, весьма недешёвую, явно указывал на то. Что общаться мне с этим плебсом не стоит.
– Я воздержусь. – Людской поток, словно обтекал нас, не замечая творящегося у них на виду безобразия.
Не думал, что в наше просвещённое время нарвусь на этот позорный выкидыш девяностых. Помню, как в детстве, даже обходил места, где вот такая мерзость обитала. Уехав в большой город и повзрослев, я думал. Что они вымерли давно, ну или хотя бы начитались не только водку в три горла хлестать.
Бандит с татуировкой Саша, достал из кармана нож. Может это пранк? Кто-то решил приколоться или устроить социальный эксперимент? Щелчок открывшегося ножа, и хищный блеск, опровергли моё предположение. Угрожать кому-то оружием. Это уже не шутка, а уголовка.
– Ну что, пациент. – Скалясь гнилыми зубами спросил один. – Сам пойдёшь, или тебя тащить?
– Сильвупле. – Второй махнул ножичком в сторону подворотни.
Люди шли, ничего не замечая. Кричать тоже было бесполезно, люди редко реагируют на чужое горе. Я снова почувствовал себя слабым десятилетним ребёнком. До которого докапывается пьяное быдло, рассказывая, как жить по понятиям. Единственное что могло прийти мне в голову – бежать.
Я не стал раззадоривать их и как-то оскорблять, хотя высказать этим динозаврам, что они давным-давно должны были вымереть за ненадобностью, хотелось. Но тут не интернет, в лучшем случае побьют, а в худшем…. Я просто побежал.
До их опьянённого быстрой наживой мозга, то что жертва припустила со всех ног, дошло не сразу.
– Падла. Он тикает! – Закричал один, и они побежали.
Спортсмены что и из них, что из меня аховые, поэтому тут мы были в равных условиях. Правда я моложе и трезвый, что давало мне хоть и небольшую, но фору.
Организм протестовал против такого с ним обращения, он требовал, чтобы я немедленно остановился, и отдохнул, попил воды, и как минимум отдышался. Но я, слыша их крики, во дворах, в которые непонятно зачем я повернул, не думал останавливаться.
– Солёный, да убежал этот интеллигент сраный. – Каркающий голос раздался, около одного из домов.
– Заткнись, Падла! – Это был голос второго. – если бы ты не стоял и игрался с ним, были бы уже при бабле, у этого клиента точно пухлый лопатник. Смотри давай, вряд ли он далеко убежал.
Бежал я возле домов, и очень хотел хотя бы забежать в какой-нибудь из подъездов, чтобы спрятаться, но как назло, все двери были закрыты, а звонить в домофон – затормозиться ещё больше.
На моё счастье, я увидел одну дверь без домофона. На ней стоял кодовый замок. Старый такой, с двумя продавленными кнопками. Нажав на три и девять, я дёрнул дверь на себя и забежал в подъезд. Лампочка в этом подъезде светило ярко, и глазам, стоило поднять их наверх, стало больно.
Подъезд был сухим, чистым, и неестественно тихим. Пахло чем-то противным, стухшим, но запах был слабым.
– Эй! – Раздался каркающий голос на улице. – Ты ведь где-то тут, я чую. Выходи.
– Мы тебя не больно убьём. – Захихикал другой.
Я отошёл от двери, поднявшись по ступенькам.
– Может он убежал куда-то? – Раздался голос Падлы.
– Куда? – Ответил второй.
– А я знаю? – Взъярился гопник.
Я поднялся повыше, и аккуратно стал выглядывать из-за окна. Гопники стали осматривать двери, дёргая их. Дверь, за которую спрятался я, они видимо оставили на потом.
– Что вы делаете, молодой человек? – Раздался высокий и мелодичный женский голос.
Я обернулся. Невысока старушка, одетая в чёрное платье, и шляпку с траурной вуалью, выглядела столь неестественно для России, что на её фоне эти два анахронизма вполне вписываются в окружающую действительность.
– Я вас спрашиваю, молодой человек. Вы оглохли? –Требовательно спросила она, указав на меня пальцем с длинным ногтем, украшенным большим перстнем.
– Прячусь. – Пожал плечами я. – Вы не против? – Сам не зная почему спросил я.
– Прячьтесь на здоровье. – Она пожала плечами. Дверь внизу задёргалась.
– Солёный, печёнкой чую, что этот фраер тут. – Раздался голос уголовника.
Лицо старушки скривилось. Она хотела было зайти в квартиру обратно, но услышал голоса этих уголовников, она посмотрела на меня.
– Не хотите заглянуть ко мне? – Спросила она кокетливо.
Выбирая между жуткой старушкой или двумя невероятно опасными уголовниками, я отдал предпочтение последней, несмотря на то, что фильмы ужасов учат нас, что лучше встретится с двумя недалёкими бандитами, чем с неизвестным и ужасным нечто. Но перспектива лишиться жизни, или остаться инвалидом, страшила больше.
– С удовольствием. – Сказал я.
Стоило двери закрыться, как в подъезде послышался шум. Я стал крутить головой, осматривая квартиру. Аккуратная прихожая, светлая и чистая, не очень подходила дому, в котором она находилась.
– Тапочки одень. – Старушка протянула мне пару клетчатых, разношенных тапок.
– Спасибо. – Искренне поблагодарил её я.
– Идём на кухню. – скомандовала она. – Я тебя чаем напою. Да и поговорить нам нужно.
– Поговорить? – Удивился я. Идя за ней по довольно длинному паласу, застилающим весь пол коридора. Она проигнорировала меня, и лишь когда мы с не пришли на кухню, с довольно современным ремонтом.
– Ты присаживайся, в ногах правды нет. – Усмехаясь сказала старушка, указав мне на табуретку. – Ты не просто так сюда пришёл. И не просто так увидел мой дом.
– Весь этот дом принадлежит вам? – Удивился я. Не часто встретишь миллионера.
– Да. Когда-то это был доходный дом. – Она мечтательно улыбнулась. – Поэты, художники, жили тут, в этих стенах творилась музыка, писались картины и книги.
– А сейчас? – Спросил я. Не похожа она на сумасшедшую, но что-то странное в ней было.
Она набирала воду в электрический чайник, но услышав мой вопрос фыркнула, и махнула рукой, чайник немного повело в сторону, и вода облила внешнюю стенку.
– Сейчас творить может любой. – Пожаловалась она мне. – Любой имбецил с компьютером, может стать писателем, и найти своих читателей. – Она стала протирать чайник, белым кухонным полотенцем. – Люди стали мало писать шедевров, корпеть над каждой строчкой или мазком годы. – Она взмахнула рукой с зажатым в ней полотенце. – Теперь они делают контент. – её лицо исказилась в презрении. – Ежедневно. Если не кормишь публику каждый день, то о тебе забудут.
– Ну, у каждого, свой взгляд на вещи. – Миролюбиво сказал я. – Из художников, ваше поколение делает ремесленников, мастеров заменив на работников конвейера! – От её гнева стало не по себе. – Я устала. – Она пожаловалась мне. – Я живу слишком долго. И уже не совсем понимаю, что происходит.
– Простите. – Почему- то извинился я. Мне стало неловко, словно я заглянул во что-то слишком личное.
– Пустое. – Она отмахнулась, затем стала доставать чашки и разливать чай по ним. – Ты если хочешь, то можешь смолить тут, мне то дым уж точно не повредит. – Она достала длинный и тонкий мундштук, с такой же длинной сигаретой.
Я достал вейп и сделал пару затяжек, стараясь на задымлять всю комнату.
– Вот, –она махнула рукой в сторону электронной сигареты – даже сигареты у вас ненастоящие. – Чайник вскипел быстро, и она стала разливать его по чашкам.
– Вы сказали, что я тут не случайно, – её слова почему-то царапнули моё восприятие – но веди и те гопники тоже вошли в ваш дом.
– Конечно вошли. – Она улыбнулась весьма обаятельной улыбкой, словно у доброй бабушки. – вот выйдут ли они из него, это вопрос.
– В каком смысле? – Я вот сейчас что-то не понял, она их убить собирается что ли?
–Не люблю маргиналов, напоминают о худших временах. – Она придвинула ко мне чашку, с ароматным чаем. – Ты пей. Пей и слушай меня. Человечество – само по себе это уникальное явление, обладающее общим бессознательным, которое периодически, создаёт нечто новое и удивительное.
– Ну да, технологии. – Поддакнул я, и словил рассерженный взгляд. – Извините. – Пробурчал я и уткнулся в кружку.
– Не перебивай. Не могу я сунуть тебе в руки вдохновение, и как другие хранители молча помереть, заставляя разгребать всё это… – Она сдержалась, хотя по её тону было ясно, что она хочет выругаться.
Я хотел спросить, что за вдохновение и хранители, но учтиво решил, что если буду перебивать, то бабулька может и разозлиться, и вытолкать меня, в объятья гопников.
– Так вот, иногда, это бессознательное создаёт физическое воплощение предмета. – Она задумалась. – Например Страх, или Любовь. Мудрость и прочее. – Она покрутила кистью, и сделала глоток. Каждому такому предмету, нужен хранитель. Для защиты, для направления. Хранитель может быть только один. Один действующий. – Она указала на себя. – и когда приходит время, потенциальный. – Палец развернулся и указал на меня.
Да уж, а старушка то в полном не адеквате. Даже жалко её.
– Я храню вдохновение. – Она показала мне перстень. Бронзово-золотистый, простой, без узоров, столь невзрачный и неподходящий к её облику, что я удивился, как я раньше то не заметил его у неё. Рука сама, непроизвольно потянулась к нему. Она тут же отдёрнула руку. – Рано ещё. – Недовольно сказала она.
– А что за хранители? От кого они охраняют эти предметы? – Решил поддержать разговор я.
– От людей. – Она посмотрела на меня, словно я маленький несмышлёныш, надоедающий родителям вопросами «почему». – Попади любой из предметов в руки к недостойному, и человечеству конец.
– Почему? – Разговор, обсуждение, этих мифических вещей был интересен, словно цепляя какие-то струны внутри, несмотря на то, что я всё ещё считал это выдумками.
–Предметы имеют силу, и наделяют ею своих хранителей. – Сказала она, отхлебнув из кружки. – Когда возьмёшь кольцо узнаешь сам.
– Может всё же объясните? – Спросил я.
Где-то за входной дверью, в подъезде, послышался громкий и истеричный вскрик. Я дёрнулся от неожиданности и едва не опрокинул на себя содержимое кружки.
– Да что же за поколение такое нервное! – Старушка поставила кружку и взмахнула руками. – Они бы тебя убили, сегодня. – её палец указывал на коридор. – Тебе дан второй шанс, стать хранителем Вдохновения. Пользоваться его силой. Дарить миру красоту. А ты переживаешь о двух никчёмных отбросах.
– Но они тоже люди. – сказал я.
– Они давным–давно потеряли право так звать себя. – Она отмахнулась. – Ладно, надо закругляться. Завещание лежит в сейфе. – Она указала на дверь рядом с кухней. – Дом конечно вряд ли кто-то лишний увидит, обычно люди не интересуются нами. Но на всякий случай.
– Постойте, вы о чём? – Спросил я.
– Увидишь. – она улыбнулась. – Я стара, я видела слишком многое. – Она посмотрела куда-то в сторону, качая головой. – Слишком. Не печалься обо мне.
– Простите, мне, наверное, пора. – Я отставил кружку с чаем и встал.
– Ты хочешь сесть назад. – сказала она, и я против своей воли сел. –Ты был выбран. – Припечатала она.
– Как? – Как она заставила меня сесть?
– Ты был избран чтобы заменить меня! – Она встала. – Я готова передать свой пост, и уйти в вечность! – Она театрально взмахнула руками, вообще что-то в ней было от пожилой актрисы. – Возьми. – Она протянула мне кольцо.
Всё моё естество затрепетало, стоило ей протянуть мне его. Тихий голос здравого смысла. Говорящий, что из рук сумасшедших лучше ничего не брать был беззастенчиво мной подавлен и я протянул руку, чувствуя, что это обернётся траблами. Кольцо упало в мою ладонь. Оно весило тонну, как показалось мне. Старушка улыбнулась, и стала рассыпаться серым песком.
– Ты справишься мальчик. – Напоследок сказала она.
Я, находясь в полном непонимании, машинально надел кольцо на палец, оно село как влитое. О том, что у меня была собеседница, напоминала лишь дымящаяся сигарета, полупустая чашка чая и прах лежащий на полу. Я запаниковал. Вернее, не совсем так. Мне стало страшно. Страшно от неожиданности, от того, что если она не врала, и не была сумасшедшей – то я влип. Влип по самые уши. Она говорила про завещание.
Я ринулся в комнату, в ней стоял массивный сейф, денег в нём было столько, что у меня глаза на лоб полезли, а также листок формата А4.
«Любезный, милый мой Юрий.
Мне жаль, что ты застал меня не в лучшие мои годы, однако я устала быть старой и немощной. Даже сила Вдохновения, оказалось недостаточно, пара –тройка сотен лет, это предел для любого хранителя. Прах мой, собери в урну, если тебя не затруднит, и развей меня над городом. Дом, равно как и всё имущество своё, оставляю тебе. Люди не замечают нас, но для очистки твоей совести пишу это. Пользуйся всем. Надеюсь, что из тебя выйдет не менее достойный хранитель.
С уважением и любовью
Катерина»