Жили и лаской, и таской, и добром, и батогом
Мне очень дорого общение с пожилыми людьми, теми, кто застал военное и послевоенное время, отложившее на их судьбы особый отпечаток, пахнущий терпкой горечью полыни и густым ароматом каравая на деревянной лопате, вытащенного из русской печи. Они хранители истории, носители настоящих человеческих ценностей, сводящихся к краюхе хлеба, как мерила совести и жизни.
С особым трепетом посещаю стариков. Люблю их открытые и просветлённые лица, пусть в рубцах морщин, но красивые - высветленные страданием и особым отношением к труду.
Сегодня я в гостях у супружеской пары Друговых, проживших вместе 65 лет. Супруга, Зоя Павловна (1927 г.р.), уроженка д. Токари. Её мама, Мария Яковлевна, была единственной сестрой среди шести братьев, которые все воевали. Ей и матери пришлось очень тяжело. Выйдя замуж за Павла Демидовича Просвирнина и родив четверых ребятишек, легко тоже не живала. Муж, будучи грамотным и уважаемым ветеринаром, попал под репрессии 1937 года.
-Тогда ведь, что делалось,- сокрушается Зоя Павловна,- сгонят народ на собрание, самых цельных да умных отберут и отправят на каторгу, обвинив, не зная в чём.
Такая учесть постигла и Павла Демидовича, который умер на чужой стороне, правда впоследствии реабилитированный. Мария Яковлевна и дети бедствовали. Старшая сестра Татьяна была вынуждена ходить пешком в г. Красноуфимск, где работала на заводе в литейном цехе. Там и надселась, таская вёдра с жидкой сталью. Тяжко ей достались и лесозаготовки, особенно зимами, когда в худые катанки набивался снег.
Зоя тоже без работушки не живала. За всё детство и была у неё одна кукла, сшитая матерью из тряпок и прилаженной косой изо льна, да и с той играть было некогда. Окончив пять классов, пошла работать на свиноферму, хотя шибко хотела учиться на швею. Тянуло её к ниточкам да тряпицам, но не сложилось. Иногда удавалось, пока пасла свиней, заняться вязанием - всегда брала с собой клубок шерсти. Но чаще со слезами да крепким словцом собирала разбежавшихся поросят. Свинарки сами заготовляли дрова, варили картошку в подвешенных котлах, таскали навоз.
Помнит тяжёлые годы голода, когда и скотину кормить нечем было. Погонят свиней на первую травку, а те еле ноги перебирают, а то и упадут. Поднимут бедолагу да дальше гонят.
-Худо мы жили,- делится Зоя Павловна, - но в Савиново было ещё тошнее.
В Савиново проживали родственники Просвирниных, там же Зоя познакомилась с будущим мужем Александром Алексеевичем Друговым (1929 г. р.). В его семье было пятеро ребят. Все работали на прополке колхозных полей, на сборе колосков. Саша чаще всё лошадей пас. Работал и на лесозаготовках. Парни вручную пилили деревья. Лесины по шесть метров возили на лошадях, за которыми сами и ухаживали. Одежонка была захудалая. Работая, бывало, промокнут, а просушиться негде. На утро так и идут в мокром. Весной в распутицу к лаптям привязывали верёвками высокие деревянные колодки-всё не так зябко. Голодали страшно. Как-то на трудодень дали Александру стакан муки. А баня топилась, он и пошёл в неё, чтобы кипятком разбавить мучицу. Обратно уж к дому возвращался да запнулся. Вся болтушка пролилась. И не было горя горше. Помнит Александр Алексеевич вкус лепёшек из гнилой картошки, крапивы, лебеды. Было и такое, что ели опил. Болели животы, отнимались ноги.
Но всего горя не выгорюешь, как снег стает, выбегали мальчиш-ки из изб да брались за шаровки с бабками. Вечерами ходили в клуб. В Савино было заведено устраивать танцы. Заведующий клубом, фронтовик с простреленной ногой, мастерски шпарил на балалайке. Сам не танцевал, но всех деревенских к танцам приучил. Саша тоже был неплохим танцором. Легко мог и мазурку, и кадриль, и «колхозную», где отплясывали четыре пары. Поэтому с особым рвением, начал обучать танцам молодую жену. Пойдут с Зоей в ограду и кружатся, а свекровка тайком в окно поглядывает, выйдет ли из молодухи толк. Победовав в Савиново, молодые переезжают в Токари. Здесь сытнее как-то жилось. Зоя Павловна, как и все колхозницы, и коров доила, и за телятами ухаживала, и овец стригла, и обеды готовила да развозила по полям. Долгое время трудилась на сортоучастке. Чернозёмные пашни в Токарях славились. Для такой земелюшки подбирали наилучшие сорта зерновых. Много и здесь трудов приложено. Чего стоили одни тяжеленные мешки с удобрениями, которые женщины таскали на себе. Некоторое время Зоя Павловна работала даже заведующей детским садиком. Александр Алексеевич тоже сменил не одну должность - конюшил, пас коров, заправлял трактора, подвозя соляру в бочках на лошадке, пока не выучился на механизатора. На этом поприще добился неплохих результатов, не раз становясь победителем социалистических соревнований. После операции на глаза перевёлся в животноводы. Какое-то время был бригадиром, скотником. Друговы родили и воспитали пятерых детей.
- Мы и в отпуске то не бывали,- делится Александр Алексеевич,- отпускные получим, чтобы ребят одеть, а сами опять работаем.
- Они у нас голодными да оборванными не хаживали, - дополняет Зоя Павловна,- не хуже людей жили.
Зоя Павловна не изменила своей мечте - научилась шить. Мастерством рукоделия овладела в совершенстве. По ночам строчила деревенским на приданое занавески. Шила на заказ, вязала шали. Каждому из своих детей изготовила по ковру. Всей семьёй рвали дерюгу на нитки, мотали в клубки. В сундуках у неё всегда хранились отрезы, как символ не просто достатка, а жизни. Ведь на своём веку помнила она страшное время, когда люди обносились донельзя, а на тряпки можно было достать кусок хлеба. Держали много скотины, обихаживали огород в 20 соток. Водопровода в деревне не было, воду для поливки носили из пруда. Так и жили в труде да заботе, и ребятишки, глядя на них, другого не знали. Поедет Александр Алексеевич пахать ночью, а младший сынишка за ним увяжется. Сколько терпит, потом заснёт, голову отцу на колени положив, а тот уж старается рычагами то плавней дёргать, чтобы сна детского не потревожить.
Друговы любили детей. Разрешившись от последней беременности, господи Иисусе, вместо одного, Зоя Павловна, принесла из роддома двоих – двойню! Нюра, бездетная золовка, принялась упрашивать родственников, чтобы девчонку - младенчика отдали ей. На что Зоя Павловна ответила:
- У одного окошка попрошу, а у другого съем, но девку не отдам – сама выращу!
Помнят супруги, как кормили двойников. Один у груди материнской, а второго Александр Алексеевич кормит через соску.
- Еку семью подняли,- смеётся Зоя Павловна,- это вам не шутка в деле: Женя, Вера, Валера, Паша, Люба. Сейчас если все соберутся, так столы через всю избу ставим.
У Друговых десять внуков и семь правнуков. Дед и бабушка души в них не чают.
- Бывает, начнут спорить, кому с бабушкой лечь, - рассказывает Зоя Павловна,- а я руки распластаю в стороны - ложитесь все.
И в конце беседы супруги скажут:
- Жаловаться нам грех - долгая жизнь то была…
А я вспоминаю слова героя «Чистой книги» Ф. Абрамова: «Жили и лаской и таской, и добром и батогом. И радость главную изведали: встать рано, вдохнуть утренний воздух, росу, солнышко увидеть, как проклюнулось зерно – да с чем это сравнить? - Слава Богу за всё! - подытожила Зоя Павловна.
Татьяна Костырева
2016 г.