Осенью 1900 г. стало очевидно, что кампания русских войск в Северной Маньчжурии завершилась полным успехом. С Благовещенска и Харбина была снята осада, части императорской китайской армии и поддерживавших их ихэтуаней разбиты в боях и поспешно отходили в центральные районы Китая. Почти вся линия строящихся КВЖД и ЮМЖД вновь контролировалась русскими войсками, и не было сомнений, что в ближайшее время произойдет полное ее очищение от мятежников. До полного замирения, впрочем, было еще далеко. В горах и труднодоступных местах скапливались повстанцы и дезертиры, и, если начальство над ними принимал толковый командир, такие организованные бандформирования становились серьезным дестабилизирующим фактором. Борьба с хунхузами, как называли членов этих «незаконных вооруженных формирований», с осени 1900 г долгое время будет главной задачей русских войск в Маньчжурии. Тем не менее, Северная Маньчжурия де-факто уже оказалась под русским управлением.
Настала пора решать, что делать с этим внезапно обрушившимся счастьем.
В конце XIX века вопрос о присутствии России на Дальнем Востоке оживленно дискутировался в российском обществе. Живейший интерес к нему проявлял сам император Николай II, который, вообще-то говоря, делами управления государством не сильно себя обременял. Но тут было нечто личное.
Во-первых, еще будучи наследником, Николай Александрович был назначен, с подачи всемогущего министра финансов Витте, председателем Комитета по строительству Сибирской железной дороги (это был единственный пост, который Николай занимал до вступления на престол). Мы никогда не узнаем, пожалел ли Витте об этой своей инициативе, но ей суждено было стать роковой для Российской Империи. Николай отнесся к поручению исключительно серьезно. Даже вступив на престол, он не отказался от управления делами Комитета.
Во-вторых, хорошо известно, что Николай, еще будучи наследником престола, в 1891 году во время визита в Японию едва не погиб от руки местного фанатика-националиста. И хотя после инцидента цесаревич в своём дневнике писал, что не сердится «на добрых японцев», покушение сильно испортило отношение будущего императора к Японии и другим дальневосточным нациям. «…Император Николай, когда вступил на престол, не мог относиться к японцам особенно доброжелательно, и когда явились лица, которые начали представлять Японию и японцев как нацию крайне антипатичную, ничтожную и слабую, то этот взгляд на Японию с особой лёгкостью воспринимался императором, а поэтому император всегда относился к японцам презрительно» - писал Витте.
В то же время среди дворянства и разночинцев весьма популярна была точка зрения о необходимости дальнейшей территориальной экспансии на Восток для создания на этих землях «Желтороссии». Одним из главных идеологов этой точки зрения стал писатель и этнограф Сибири Илья Левитов.
«Под Желтороссией я понимаю пространство, в котором русский элемент смешивается с желтой расой, особенно то, которое простирается от Байкала к Тихому океану. Это пространство как бы изолировано от России и имеет с ней нечто общее».
Суть концепции Левитова сводилась к аннексии Маньчжурии и созданию в ней «русской Индии» - «российского эквивалента Шанхая или Гонконга», где русские предприниматели вытеснят японских коммерсантов и «установят контроль над «желтым Босфором» - Формозой». Надо отметить, что идеи «желтороссов» находили живейший отклик у Николая II.
Главным оппонентом «натиска на Восток» стал всемогущий министр финансов Сергей Юльевич Витте. С одной стороны, именно он продвигал идею сооружения Китайско-восточной железной дороги (КВЖД), втянувшую Россию в вооруженный конфликт на Дальнем Востоке. С другой, в отличие от Левитова, Витте все-таки видел угрозу в «появлении в Российской Империи трехсот миллионов новых подданных, имеющих иной язык и вероисповедание». Министр небезосновательно опасался, что ассимилироваться придется отнюдь не китайцам, а русским. На малонаселенном, по китайским меркам, севере Маньчжурии в конце XIX века проживало «всего лишь» несколько миллионов человек, а все население России к востоку от Байкала- пара сотен тысяч, среди которых русские были абсолютным меньшинством.
«Присоединение Китая к России со временем неизбежно будет означать присоединение России к Китаю» - говорил Витте.
В разгар боевых действий, 9 августа 1900 г (все даты по новому стилю) Витте опубликовал в журнале «Гражданин» под псевдонимом «Русский» статью «Мысли сведущего человека». В ней он недвусмысленно сформулировал свою главную идею: «Наш современный интерес находится только и исключительно в пределах железной дороги до Владивостока и Порт-Артура»; от похода русских войск на Пекин нужно как можно скорее отказаться, и «демобилизоваться».
«Существует злой дух, который постоянно шепчет на ухо: как бы было хорошо войти и даже водвориться в столице Китая, как бы было полезно захватить дорогу из Инкоу до Пекина, как было бы прекрасно отцапать Корею, такой прекрасный случай, ведь, пожалуй, такого случая впредь не повторится – и проч. и проч. Советую действовать на сии демонские покушения, твердя: “не введи нас во искушение, но избави нас от лукавого”».
Витте считал, что аннексия Маньчжурии станет сигналом для Японии захватить Корею, что было бы серьезным ударом по экономическим интересам России на Дальнем Востоке.
В заочную полемику с министром финансов вступил генерал Куропаткин, ответивший 16 августа запиской на высочайшее имя, где утверждал, что Россия по отношению к Китаю ведет себя точно так же, как и другие державы, ничего особенного, обычное «право сильного». Впрочем, на аннексии Маньчжурии генерал не настаивал. Ему хотелось, «чтобы разоружённая Маньчжурия, прорезанная русской железной дорогой, охраняемая русскими войсками, надёжно прикрывала Приамурский военный округ». Как именно это можно было реализовать, - видимо, смутно себе представлял и сам Куропаткин. Он даже не предполагал держать постоянно в Маньчжурии русские части.
Куропаткина поддерживал Приамурский генерал-губернатор Гродеков. «Китайцы очень скоро войдут в силу, — писал он, — будут в состоянии со своего берега разгромить наши поселения и сделают невозможным для нас всякое сообщение по Амуру». Гродеков настаивал на присоединении к русским владениям части Маньчжурии по правому берегу Амура и левому берегу Уссури:
«50 лет тому назад, 1 августа, Невельской поднял русский флаг на устье Амура, на левом его берегу, и положил начало нашего владения этой великой рекой. Ныне после упорных боёв мы завладели и правым берегом Амура, и тем закрепили великое дело присоединения реки Амура к русским владениям, сделав эту реку внутренней, а не пограничной рекой»
Гродеков считал, что «отказаться от господства над Маньчжурией и допустить не только постороннее, но даже китайское влияние в этой стране мы не можем, не рискуя нашими интересами первостепенной важности. Оставление Маньчжурии в настоящем ее положении — полной зависимости от Пекина — представляет опасность в том отношении, что местные власти будут находиться в этом случае под постоянным давлением центрального правительства и получать от него нравственную и материальную поддержку во всех своих действиях, направленных против нас. И таким образом мы будем иметь у себя, в ближайшем соседстве, постоянный враждебный очаг, готовый вспыхнуть при каждом удобном случае»
В то же время генерал выступал не за полное присоединение Маньчжурии к России, а за некую форму протектората: «При известной стойкости желтой расы такое присоединение повело бы за собой лишь новые для нас затруднения»
Несколько трезвее смотрел на вещи генерал Субботич, которому предстояло сменить Гродекова на посту амурского генерал-губернатора:
«Мысль о занятии Маньчжурии, несомненно, явилась у нас под влиянием того предположения, что предприятие это не только будет выгодно для России в материальном отношении, не только обогатит ее, но и будет содействовать возвеличению ее значения и силы в политическом и международном отношении».
В действительности же стоимость сооружения одной версты железной дороги в Маньчжурии была ВДВОЕ выше, чем при сооружении Забайкальской и Уссурийской линий железных дорог (152 тысячи против 72 тысяч). Субботич делал вывод о том, что Россия на Дальнем Востоке движется не к обогащению, а «скорее к разорению и истощению».
По мнению Субботича, лучше всего для России было бы «ликвидировать свое предприятие в Маньчжурии, ликвидировать возможно скорее и возможно полнее и тщательнее», но, поскольку осуществить такую ликвидацию уже невозможно, Северная Маньчжурия должна оставаться под контролем и в полном ведении России. Это означало, по его мнению, создание единого Приамурского края: «Бассейн Амура — это и есть Русский Дальний Восток». Для этого России следовало выкупить все эти территории у Китая, подобно тому, как США выкупили Аляску..
Позже Куропаткин так описывал дискуссии в высших эшелонах власти того времени:
«Я говорил Витте, что у нашего государя грандиозные в голове планы: взять для России Маньчжурию, идти к присоединению к России Кореи. ... Что мы, министры, по местным обстоятельствам задерживаем государя в осуществлении его мечтаний, но все разочаровываем; он все же думает, что он прав, что лучше нас понимает вопросы славы и пользы России…»
И все же решающим соображением, очевидно, стали опасения международных последствий аннексии Маньчжурии. Япония немедленно заняла бы Корею, Британия - Иран, не остались бы безучастными и другие хищники. Противостоять этому для России было бы разорительно.
С начала сентября 1900 г. высшим начальникам русских сил в Маньчжурии стали поступать предложения от китайских чиновников о прекращении военных действий. Об этом было доложено Николаю II, на что последовала высочайшая резолюция: "От китайцев самих зависит не возобновлять военных действий". Имелось в виду прекращение организованного сопротивления. Мнение русского императора было услышано: цинские войска поспешно уходили в «застенный Китай», часто бросая артиллерию и припасы.
10 сентября военным министром были посланы следующие указания генералу Гродекову и адмиралу Алексееву:
"Государь Император приказал телеграфировать Вам следующее: Согласно Высочайшей воле, мы не только не будем присоединять к России какой либо части китайской территории, но в обнародованном 19 августа сего года сообщении сделано заявление о выводе со временем наших войск из Маньчжурии, если образ других держав не послужит к тому препятствием. Сообразно таковым Высочайшим решениям Вы должны направлять усилия к окончанию военных действий в Маньчжурии и к скорейшему восстановлению в этой части Китая порядка и спокойствия. Главною задачею России в настоящее время в Маньчжурии ставится продолжение и окончание строящихся нами железных дорог. Усилия Ваши и вверенных Вам чинов должны быть направлены к тому, чтобы облегчить возобновление работ и затем охранять производимые работы. Русское управление в занятые нами местности не должно быт вводимо. Успокаивайте и направляйте население к возобновлению мирного труда. Наблюдайте, чтобы войска не допускали никаких насилий над населением. С последним боевым выстрелом жизнь туземцев, их честь, имущество и обычаи должны быт неприкосновенны для наших войск".
Делитесь статьей и ставьте "пальцы вверх", если она вам понравилась.
Не забывайте подписываться на канал - так вы не пропустите выход нового материала.