«Звёздочка» глава 246
Алёнка почувствовала, что что-то произошло и это что-то изменит её жизнь. Перемен она боялась: к старому привыкаешь и смиряешься с ним, а новое несёт в себе суету и непостоянство, только время может рассудить к добру перемены или нет. Сердечко её колотилось от волнения, младший брат Прошка — это почуял и закапризничал. Алёнка успокаивала его как могла:
— Да не плачь ты, не плачь. Ну что ты всё плачешь и плачешь, а? Мамка с бабой скоро придут, потерпи.
Но терпеть Прошка не хотел, а заплакал ещё сильнее.
— Сглазили тебя что ли? — спросила она у него, как будто он мог что-то ответить. — Ладно, солью макушку посыплю на всякий случай, хуже-то всё равно не будет, — рассудила она, и посадила его на пол, а сама пошла на кухню за солью. Взяв щепотку, она вернулась, Прошка лежал на полу и истерил. Она приподняла его и посыпала область темечка солью. Взяв его на руки, она села на диван и похлопывая по спине ладошкой, стала петь колыбельную:
— Баю-баюшки баю-у не ложись на краю-у, придёт серенький волчок и утащит за бочок. И у тащит за бочок во берёзовый лесок. А-а-а, а-а-а…
Когда терпение у Алёнки было на исходе, она услышала, как открылась дверь квартиры и кто-то вошёл. Она выглянула в коридор и увидела мать с бабушкой.
— Вона чё как орёт-то, до чё горластый — прямо диву даюсь, на улке слыхать. — удивилась бабушка. — Зубы ли чё ли у него режутся?
— Да ну, мам, у него что-нибудь да не слава Богу… Избаловали мы его, чуть что, то один на руки возьмёт, то другой. Вот он и хайла́ет во всю-то глотку. Алёнка-то, когда росла, знала, что ори не ори — это бесполезно, вот она и молчала. — Татьяна скинула с ног босоножки, потом зашла с авоськой на кухню.
— Мам, что купила? — полюбопытствовала Алёнка.
— Да всего помаленьку, сейчас обедать будем. — сказала мать, а потом спросила. — Ты ела?
— Да и Прошку супом покормила.
— Вот молодец, так молодец! — неожиданно похвалила её мать.
Дочка смотрела на неё и не понимала: «Точно что-то произошло, но вот что? Но настроение у обоих явно улучшилось».
Бабушка сама поделилась впечатлениями:
— Всё, в город к вам перебираюсь. Домишко приглядели, залог заплатили. Теперь осталось только всё распродать да переехать. Тяжко, конечно, но куда деваться? Платить на ферме меньше стали, привес у поросят так себе́шный, а нет привеса — нет и денег.
— Правильно, мам, техничкой на завод устроишься и будешь себе работать потихоньку да помаленьку. — одобрила Татьяна.
— Справлюсь ли, Танька-а? Вот ведь чё боязно-то. К ферме-то я уж привыкшая.
— Справишься, мам, все справляются. — уверенно произнесла Татьяна, — А то вся пропахла свиным навозом, в цехе хоть вони такой нет. Освоишься потихоньку. А я тебе помогу, цех почище подыщем, чтобы мыть было проще.
— Ой, чё бы я без тебя делала, Танька, ума не приложу… От Ирки толку мало ещё, а Любка живёт далече.
— Ну правильно, Ирка замуж вышла и в ус не дует. Комнату в общаге дали, теперь вся из себя. Я-то ведь такой не была, помнишь?
— Помню, как не помнить. — вздохнула мать. — Она теперь как в деревню приедет, так у Бойко и находится — совсем забыла про мать, будто бы всё дела у неё, дела. Свекровь-то, то одно, то друго́ делать заставля́т, а она ей в рот заглядыва́т, старается угодить. Тьфу-у… Быстро её Бойко в оборот взяли. Эх, сдалась без боя…
— Ну так она ж не я. — заметила Татьяна. — Я-то бы их быстро на место поставила, боялись бы пикнуть.
— Да-а, уж ты-то у меня молодец, — подтвердила мать.
Татьяна ликовала от похвалы. Она порхала по кухне стараясь угодить матери, мать радовалась и гордо восседала на табуретке, ощущая себя важной персоной. «Хорошую дочь я всё же воспитала, меня шибко уважа́т. — довольная собой, размышляла мать, — Да уж, город — не деревня! Тут тебе и вода под боком и магазинов всяких. Надо переезжать скорей».
Татьяна взяла из рук Алёнки Прошку и сказала:
— Иди, если есть не хочешь, то на улице погуляй. А то под глазами-то я смотрю синяки. Устала ты с ним, смаялась.
— Спасибо, мамочка! — не веря своим ушам, спешно поблагодарила Алёнка, и пока та не передумала, выскочила на улицу.
Галина хлебала суп и поглядывала в окно, а потом вдруг задумалась о чём-то, держа ложку в руке.
— Мам, чё с тобой? О чём задумалась?
— Да о бане, Танюшка, — она назвала дочь так как называла её много лет назад. — Всё хорошо, но бани-то вот в доме нет. Где я мыться-то буду? Да и стирать тоже?
— Как где? У нас можешь. В любое время приходи мойся и стирайся сколько хошь: машинка есть, вода горячая тоже. А если у нас не хочешь мыться, так городская баня есть, но она правда далече. Пешком минут за тридцать дойдёшь, или на автобусе доедешь.
— Да у вас-то бы мне сподручнее, — призналась мать.
— Ну так и мойся! Говорю же, приходи в любое время как к себе домой. Нашла из-за чего переживать, прямо слово.
— Да я бы не прочь, но с Ванькой-то чё делать? — недоумевала мать. — Он же опять тараканов ловить начнёт или ещё кого. Видишь он какой у тебя ненормальный.
— Да нормальный он, мам. Ну взглянул на тебя разок, а второй-то раз чё он у тебя нового разглядит? Ты сама-то подумай: ты же не молодеешь, кого уж там разглядывать.
— Нет, Танюша, боюсь я его. — сказала мать испытывая тревогу, —Взгляд уж у него шибко похотливый. Уж чё-чё, а э́нто я знаю чё говорю.
— Мам, да ты не переживай, я буду за ним приглядывать. — она сжала пальцы правой руки в кулак и показала. — Он у меня вот тут будет. Даже не беспокойся. Тебе сейчас самое главное дом продать и сюда поскорее перебраться. Хоть отдохнёшь от скотины, а-то вертишься как белка в колесе и путём не высыпаешься.
— Да, это точно, Танюша, ладно хоть ты меня жалеешь.
— А кого мне ещё-то жалеть, ты-то ведь у меня одна! Роднее-то ведь у меня никого больше нет. — Татьяна взглянула на Прошку и спросила. — Да, Прошенька? — малыш улыбнулся.
— Гляди-ка чё, маленький, а всё понима́т.
— Ну так, породу-то ведь не испортишь!
— Уж что верно, то верно, — подтвердила её слова мать.
***
Галина Лысова переехала из деревни в город перед ноябрьскими праздниками. Алёнка от души обрадовалась её переезду. В огороде стылая земля была припорошена снегом, Алёнка прошлась и увидела два куста красной смородины с висевшими на ней остатками ягод. Она спросила у бабушки:
— А ягоды можно поесть?
— Ешь сколько хочешь, всё равно же пропадут. — разрешила бабушка. — Ну надо же, взяли и не обобрали, столь ягод пропало. Чудные э́нти городские…
— Спасибо, баб!
— Ешь на здоровье! — махнула рукой бабушка и пошла в дом, разбирать вещи.
Алёнка наелась ягод и радости её не было предела. «Как здорово, что бабушка переехала!» — ликовала она.
Но радость её была поспешной.
© 18.04.2021 Елена Халдина, фото автора
Запрещается без разрешения автора цитирование, копирование как всего текста, так и какого-либо фрагмента данной статьи.
Все персонажи вымышлены, все совпадения случайны
Продолжение 247 Ночная гостья, или сон не к добру
предыдущая глава тут 245 Тонкий лёд, или буду и я теперь городской бабой
Прочесть "Мать звезды" и "Звёздочка"
Прочесть Как я выучила "Отче наш"