Чем больше мне жизненный опыт дает информации, и, казалось бы, прав на безапелляционные ответы на многие вопросы, тем больше чудесного и мистического видится мне в некоторых произошедших за прожитый век событиях.
Случилось это в 1994 году, когда в Воронеже на многолюдном проспекте Революции я вдруг услышал свое имя. Ну, в родном-то городе для меня в этом бы ни чего удивительного не было бы, а вот в муравейнике миллионного областного центра я даже не придал этому значения. Мало ли моих тезок сейчас вокруг меня по своим делам спешат…
Но, рука, которая легла сзади на мое плечо, заставила меня обернуться. Передо мной, широко улыбаясь во все свое открытое кавказское лицо, стоял Тигран. Однокашник из Армении по Борисоглебскому летному училищу. А потому радость встречи была по-армейски искренней.
Естественно, как бы не важны были дела насущные, они были благополучно отодвинуты в сторону, уступив место воспоминаниям из курсантского прошлого и рассказам о сложившейся после училища жизни.
И вот какую историю мне поведал тогда мой сослуживец.
Но прежде чем перейти к повествованию произошедших событий, нужно дать некоторое пояснение, которое станет краеугольным в его судьбе.
В первой половине 80-ых годов на уровне, не ведаю кого там: Политбюро ЦК КПСС, самого ЦК или Советского Правительства, было принято решение о подготовке национальных военных кадров. А потому в каждом наборе предусматривались квоты для представителей республик бывшего Союза. Так, к примеру, из 347 первокурсников Борисоглебского ВВАУЛ набора 1984 года было 24 азербаджанца, 4 грузина, 3 литовца, 4 узбека, 3 молдаванина… Полную статистику приводить скучно и бессмысленно.
Не знаю по каким причинам, но ни кого из азербаджанских ребят до начала летной практики на курсе не осталось - вообще, из этого набора в 1988 году выпустился только 131 лейтенант.
Распределение, как и предусматривалось для выпускников из национальных республик, получил он на свою Родину в Армению.
А там, как раз, полыхала первая на тогда еще советском пространстве война в Нагорном Карабахе. Вот там, в озаренном сполохами войны небе, и пришлось ему на Су-25 становиться не только строевым, но и боевым летчиком.
И вот в один из его очередных боевых вылетов на штурмовку позиций азербаджанской армии он был сбит. Катапультировался успешно, вот только приземлится ему довелось на территории противника. Так он в плен и попал.
- Знаешь, - рассказывал мне тогда Тигран, - когда меня в штаб вели, я даже с жизнью попрощался: война мало того, что межнациональная, так еще и межконфиссиальная. Христиане долго в мусульманском плену не жили...
Но то, что произошло дальше можно называть кому как заблагорассудится: удача, случай, Божий промысел – начальник штаба батальона, пленившего Тиграна, был наш однокашник по Борисоглебскому летному.
- Вместо того, чтобы отдать приказ меня расстрелять, достал он из сейфа фляжку со спиртом. Выпили мы с ним по кружке и дали слово друг против друга не воевать. Я, как только меня по программе обмена военнопленными своим передали, рапорт о списании написал. Вот теперь здесь дядькиным бизнесом занимаюсь…
- А он? – поинтересовался я.
- Не знаю. Я свое слово сдержал!
