– У тебя много хейтеров. Клака. Как ты решал с клакой вопрос – договаривался, мешали они тебе?
– Нет, с клакерами было по-другому. Я, когда закончил школу (я вышел из школы в 92-м году)... Это такой раздел – закончился Советский Союз, началась Россия. И в этот момент тот институт поклонников, который был на площади Большого театра, – он коммерциализировался. И я был тот последний человек, который получил армию поклонников. За счет своих способностей. И самый главный – тот человек, который был над всеми поклонниками, был такой Владимир Борисович Васильев, по кличке Мабуту, – он был самый грозный, самый главный человек на этой площади.
– Это авторитетная личность?
– Да, с точки зрения именно поклонников. Но он сам был очень большим начальником, он был директором, по-моему, даже генеральным директором какого-то очень серьезного завода в Москве, такого – закрытого. У него была своя профессия. Просто это было его хобби. И вот он, когда распределяли всех выпускников, которые пришли в Большой театр, – он меня «взял». И все очень так удивились, он сказал: «Подождите, этот черный козлик вас еще всех обскачет». Ну, я действительно всех обскакал, как известно. Но он ко мне никого не подпускал, он с меня никогда не взял ни одной копейки, он не позволял ко мне подходить. Тогда мама была еще жива. Он познакомился с ней, общался. Очень часто он мне мог позвонить и сказать: «Там будет такое предложение – на эти гастроли не езди, это Григоровичу не понравится, ты себе закроешь все навсегда». И он всегда был прав.
– Это была его внутренняя любовь к балету или хорошее отношение к тебе лично?
– У него было три любви: он был безумным поклонником футбола, болельщиком ЦСКА, он обожал балет с оперой и обожал оперетту – Шмыгу. Вот эти три. И в балете он был последний такой человек... К сожалению, он скончался в 1998 году, и тогда я в первый раз еще и столкнулся с клакерами, потому что к этому моменту я уже был заслуженным артистом, уже был дерзким мальчиком. Это всем не нравилось, хотели меня нагнуть немножко.
– Что, захлопывали тебя?
– Меня захлопывали, мне угрожали, там много чего было.
– Угрозы в чем? – Не танцуй, уходи?
– Нет. Просто вот ты начинаешь выходить, начинаешь делать трюк, где очень важен ритм, и человек начинает быть поперек ритма, вот так. (Хлопает.) И у тебя получается двойной ритм. Мне это очень сложно, потому что у меня слух, в отличие от моих коллег. И они меня один раз сбили. Потом подходят к тебе и говорят: «Если не будешь платить, будет еще хуже».
– А сколько хотели?
– Я не знаю, я никогда в жизни с ними не общался, десять лет это продолжалось, десять.
– Десять лет? А твоя армия фанатов?
– Фанатов там было – да, целая армия. Но понимаешь, в чем дело. В отличие от всех артистов в Большом театре у меня есть поклонники – то, чего нет ни у кого по сей день вообще.
– Это кто-то проплачивал клаку из других...
– Да, конечно. Главный клакер, который заменил Мабуту, стоял в партере и кричал, что я приду и буду стоять на коленях умолять его. Я сказал: «Я... нет...». Десять лет прошло, он пришел и передо мной извинялся прилюдно.
– Десять лет спустя...
– Да. Но не потому что я... Мы договорились, когда он передо мной извинялся, мы договорились сразу – мне не надо ничего. Вы для меня никогда в жизни не работали и не работаете. Но вы никогда не будете мешать моим ученикам. Он мне пообещал.
Причем он просил у меня прощения по одной простой причине. С ним случилось очень большое несчастье, у него случился инфаркт. Он лежал в больнице. А когда был еще дядя Володя жив, про которого я тебе рассказывал, у него была какая-то операция (у этого парня), и я был у него, приходил к нему просто. Человек, которого я знал, попал в больницу, я приходил его навещал.
И вот, когда он спустя 10 лет попал в больницу, никто из его клиентов не пришел. А к этому моменту уже скончалась его мама. И он, когда вышел, сказал: вот мама умерла, а с Колей я поступил неправильно и никто мне даже не позвонил.
Вот человека это настигло. Если бы не его инфаркт... Он когда вышел, он сказал, что вот, Коля, прости... Он при всех сказал все, что он делал, он признал это и поступил уже по-другому.
(клакер – от фр. "хлопок ладонью", профессия человека, который занимается созданием искусственного успеха либо провала артиста или целого спектакля)
