В горах, позади Тильзинского леса, в пещере корчился от боли старик. Его тело выгибало дугой и трясло, но сознание оставалось ясным, а глаза открытыми. Он уже не мог кричать, и только хриплые стоны вырывались откуда-то из гортани. Иногда боль ненадолго затихала, но лишь для того, чтобы вернуться с новой силой.
Старик умолял создателей о смерти, но они лишь смеялись в ответ, и эхо в горах разносило их голоса от вершины к вершине, отчего снег страшным, шумным потоком летел лавинами вниз.
Очередной раз затихнув у стены, старик вновь обратился к Богам, но уже не так учтиво, как прежде:
— Вы сами во всем виноваты! С вашего молчаливого согласия я создавал новые формы жизни! От вашего чистого просветления мне открылись эти знания! Так за что караете меня теперь?
— Как смеешь ты, смертный, роптать на нас? Твоя боль — дело твоих рук! Мы лишь наблюдаем не одну сотню лет. Нас радует твоя расплата.
В пещере появились лики пятерых. Их страшные лица смотрели из камня на скелет обтянутый кожей. Когда-то этого человека помпезно называли Якуб Талантливый, а теперь это дряхлый, мучающийся старик, к которому не приходила смерть.
— Сколько я буду еще страдать?
— Пока последнее, созданное тобой, чудовище не будет изрублено на куски. Его последний вздох освободит тебя от мучений.
Старика снова выгнуло, он захрипел, а на каменных лицах появилась довольная гримаса. Они не скрывали радости от мук Якуба. Затихнув, старик спросил:
— Почему мне так больно?
— Безумец, неужели ты забыл что такое магический откат? Твоя боль лишь возврат волшбы в этом мире. Твои муки равны былой силе. Каждый раз, когда убивают тварь, с последним вздохом высвобождается твоя сила. Ты надеялся спрятаться здесь? Глупо!
— Так убейте их всех и освободите меня!
— Мы не можем вмешиваться в ход жизни, это нарушит баланс.
— Значит я обречен на долгие муки?
— Нет. На свет уже появился достойный, которому откроются знания равные твоим. От его выбора будет зависеть многое. Молись, чтобы он выбрал не твой путь, иначе история повторится.
Сказав последнее слово, пятеро исчезли. Оставив старика корчиться от боли на камнях в пещере.
***
В монастыре, в пустой келье лежал на полу златокудрый юноша лет шестнадцати. Алая ряса задралась до самого пояса, но он не оправил ее.
Его готовили для службы в святой инквизиции, но малой увлёкся темным учением и смог поднять кладбище. Благо, что защитные символы не дали мертвякам покинуть погост, а то вид полуразложившихся тел и скелетов распугал бы весь город.
Старцы засели в библиотеке искать молитвы упокоения, а мальца заперли в келье без воды и еды. Первые дни парень держался бодро, но сильное обезвоживание подкосило молодое, здоровое тело, которое теперь валялось на полу с задранным подолом.
Разум же его был полон видений: озера, реки, водопады и источники манили прохладной влагой. И он впивался в нее губами, но на деле это оказывался грязный, липкий пол кельи.
В одном из своих видений увиделась снежная лавина. Шумный поток промчался мимо пещеры, будто отодвинутый неведомой мощной рукой. В голове возникли голоса:
— Найди и убей! Найди и убей! Найди и убей...
Старцы нашли паренька в бреду. Пересохшие губы шептали: "Найду...".
Монахи принялись трясти его за плечи.
— Светозар, очнись.
Кто-то крикнул, чтобы принесли воды. Тут же появился прислужник с ведром. Парня окатили с ног до головы, и он открыл глаза.
— Слава Богам, живой! Тебя вызывает к себе настоятель.
Светозар хлопал глазами, силясь понять видение это или нет. Вцепился в полу ближайшего монашеского платья, но старец вырвал ткань, тихонько ругнувшись, и тут же приложил мизинец к груди, в знак раскаяния за сквернословие.
— Ведите меня к настоятелю, я должен ему кое-что рассказать. Это важно.
— Тебе нужно умолять его о прощении. Неслыханное дело: поднять из могил усопших!
— На все воля создателей.
— Не богохульствуй, щенок. Мы готовили тебя бороться с нечестью и ересью, а не множить ее.
— Вы научили меня жечь и сечь, но сила не в этом. Мне начала открываться истина. Видите меня к настоятелю.
— Твой бред не может быть истиной.
— Не вам судить.
