Знание должного
Без знания должного невозможно познание лишнего или недостаточного. Без знания того, каким я должен быть ради Блага всего сущего, невозможно познание себя такого, каков я есть, будучи отделён от Блага в сторону любой крайности. То есть без знания идеала невозможно познание отклонения и уродства.
О должном мы узнаём не от себя, а от других. О должном оставляется наследие, пишутся книги, ведутся беседы, высказываются взгляды, выносятся суждения, показываются картины, происходят события, открываются явления, благодаря чему мы можем двигаться по пути очищения и восстановления в себе должного.
К истинно должному мы приходим постепенно, исполняя то, чтó нам сегодня кажется должным, или во чтó сегодня мы верим как в должное. Только искренняя вера в должное приводит к Существу жизни, без Которого познание себя невозможно. Да и зачем познавать себя тому, кто не желает подчинять себя должному, не желает становиться должным, кому плевать на Благо всего сущего.
Познание и гордыня
Если познание себя ведёт к гордыне, это познание есть очередное заблуждение. Если познание себя ведёт к гордыне, значит человек познаёт не себя, а то, чтó он считает собою.
Мирской человек гордится собой, или успокоен на свой счёт, или доволен собою, или не сомневается в себе, или не задумывается о себе только потому, что не видит себя Глазами Бога, Глазами высшего и единственно истинного мерила, а значит имеет возможность сознательно или бессознательно скрывать от себя и от других свои тайные отклонения, уродства и преступления, а значит и сам считает их несуществующими или несущественными.
Если познание окружающего мира приводит человека к гордыне, то бесстрашное, честное, последовательное и неуклонное познание степени своей отдалённости от Бога приводит его в уныние и отчаяние. Переживать это уныние и это отчаяние крайне тяжело, а для большинства людей вообще невозможно. Вóт почему люди с таким рвением готовы познавать всё, чтó угодно, но только не самих себя.
Познание и трусость
Боязливая душа не может быть познана Богом. Если Богу она вéдома, то для себя самой она остаётся неизвестной. Но и безрассудная душа не может быть познана, ибо безрассудство есть одна из форм трусости. Познанной может быть только та душа, которая сознательно, спокойно, правдиво, последовательно и неуклонно отдаёт себя во Власть Бога, избавляясь от власти над собою обеих крайностей, постоянно сопротивляясь им.
Познать свойства и способности любой вещи можно лишь свободно владея ею. Познать человека Бог может лишь беспрепятственно владея им. Поэтому познать свои свойства и способности можно лишь отдав себя в полное, свободное распоряжение Бога. Таким образом, известное изречение должно было бы звучать иначе: предоставь Богу возможность познать тебя, чтобы Он мог использовать тебя для целей Общего Блага. Не отдающий себя в Руки Божии не может быть познан Им; не познанный Им не может быть очищен и исправлен, а значит использован Им в ответственном и важном деле. Так ни один мастер не станет использовать неизвестный ему материал для ответственной и важной работы. Так непознанный Богом человек остаётся вне Смысла истинной жизни.
Без познания своих болезней, нечистот, осквернённости, искажений и обусловленности сознания, обволакивающих его истинное существо, человек не может понять, почему Бог обращается с ним то милосердно, то жестоко, то равнодушно, то пристрастно, то с любовью и жалостью, то с ненавистью и отвращением. Вóт почему многие люди, на которых обрушиваются хоть радостные, хоть кошмарные события, недоумённо восклицают или взвывают: «За чтó, Господи ?» — Но в девяти случаях из десяти следовало бы спрашивать не за чтó, а для чего.
Для чего ? — для Блага.
Познание себя и спасение души
Вы спрашиваете, какое отношение имеет познание себя
к спасению души ?
Прежде всего давайте узнаем, чтó значит спасение души ? Это словосочетание уже давным-давно употребляется в неполном, оборванном, а значит и непонятном виде, потому что нужно всегда знать и оговаривать, от кого или от чего мы спасаем нашу душу. Иначе всё превращается в болтовню.
Так от кого или от чего мы спасаем нашу душу ? —
Если говорить о самой глубокой глубине, то душу мы спасаем от чрезмерного страха за свою жизнь, а точнее от той степени страха, которая уже не спасает, а уродует и губит нас, а иных делает преступниками. Чрезмерный страх не даёт надеяться на Бога и исполнять Его Волю в любых обстоятельствах, сохраняя себя на пути своего предназначения и осуществляя Смысл нашей жизни. Жизнь наша при такой степени страха делается бессмысленной, домашне-животной, застойно-болотной, преступной, ненужной Мирозданию, отвратительной для Бога.
Большинство людей отгораживается или вовсе избавляется от чрезмерного страха за свою жизнь не с помощью веры, надежды и любви, а с помощью благоустройства своего существования, то есть они создают обеспеченные и защищённые условия, благодаря которым страх исчезает, и чем защищённей и обеспеченней эти условия, тем страха меньше, а порой страха вообще нет, а на его место приходит самоуверенность, гордость, презрение, насмешка, чванство, довольство собой и жизнью, и тогда уже не нужен никакой Бог, а разговоры и беседы о Нём, кроме улыбки, отвращения и раздражения, ничего не вызывают.
Но чем условия хуже, тем страха больше, а когда условия граничат с разрушением основ существования и страх становится больше самого человека и топит его в себе, как в пучине, тогда уже самые отъявленные безбожники, пометавшись в разные стороны и не найдя выхода, используют последнее средство — начинают взывать к Тому, над мыслями о Ком недавно смеялись. Но взывать они начинают не для того, чтобы спасти душу от пропасти страха, а чтобы просто спасти свою шкуру, то есть своё тело и рассудок, ведь многие сходят с ума ещё до того, как тело перестанет существовать. Так многие предпочитают тянуть до последнего.
Со страхом, как и с любой стихией, нужно начинать бороться задолго до того, как он обрушится на душу лавиной или схватит её за горло, и бороться с ним нужно не с помощью мещанского благоустройства и машинно-рабских изобретений, которые в любой момент могут быть сметены другими стихиями Природы, а упражняясь в уповании на Бога и постоянно совершенствуя это упование, доводя его до полной отданности своей жизни и всех её страхов в Руки Истинного Отца души. В Твою Руку предаю дух мой настолько, что даже и плоть моя успокаивается в уповании.
Чрезмерный страх несовместим с нашим истинным достоинством, он истребляет в человеке человеческое, заставляя его заботиться о себе так, будто о нём никто, кроме него, не заботится и заботиться не собирается. А это неправда. Конечно же, узнать, что это неправда не так-то просто, для этого нужно, веря в непогрешимость своей само-заботы и само-надеянности, несмотря на все свои старания, невольно оказаться на границе жизни, повиснуть над пропастью или даже свалиться в неё, испытав при этом неизвестно откуда явившееся спасение. Только там, где нет благоустройства и цивилизаций, Бог не закрыт от человека его извращёнными страхами и больным самодовольством.
В человеке, конечно же, изначально, врождённо находится механизм само-заботы, который срабатывает всякий раз, как только человек оказывается беспризорным. И это нормально. Но это нормально до тех пор, пока не наступают обстоятельства, при которых заботиться о себе самому бессмысленно, а если продолжать, то уже преступно и гибельно, а значит нужно прибегать к Бого-заботе и уже вместе с Отцом продолжать заботиться о себе в тяжёлых, да и вообще в любых условиях.
Вóт почему человек, который не хочет гибельно зависеть от условий существования, не хочет видеть себя в раздавленном и истеричном виде, в зверино-отвратительном поведении и бесполезно-омерзительной борьбе за свою жизнь, обращается к Богу и умоляет Его как о величайшей милости — об освобождении от страха перед любыми условиями существования, чтобы механизм его само-заботы был подключён к другому источнику питания, а значит стал механизмом Бого-заботы. Возложи на Господа все страхи твои, и Он поддержит тебя. Потому что Он только и ждёт, чтобы ты перестал бояться за свою жизнь больше, чем за неё боится Он. Всё горе человеческой жизни и заключается в том, что человек мнит себя умней Бога, добрей Бога, нравственней Бога, заботливей Бога, одним словом, лучше Бога во всех отношениях. Но так как всё это неправда, а человек всеми силами стремится думать, говорить и делать эту неправду, то кошмарам и ужасам его жизни нет конца.
Отсюда, я думаю, ясно, каким образом познание себя связано с спасением души — спасением души от неуправляемого страха за своё тело, рассудок, судьбу, отношения с людьми и вообще жизнь со всеми её гранями и деталями. Именно познание степени неуправляемости своего страха и степени своего упования на Бога есть одна из главнейших частей познания себя.
Спасая душу от власти безумного страха, мы спасаем её и от власти людей, которыми владеет безумный страх, и которые могут завладеть нами при помощи нашего собственного страха, ибо наш страх связывает нас с их страхом, делает нас сначала похожими, а потом одинаковыми с ними, не даёт нам или вообще стать на путь упования, или держаться на нём, если мы на него стали. Видя своё бессилие в попытках вырваться из оков пагубного страха, мы кричим: «Спаси меня от руки злоумышляющих и избавь меня от страха моего !» .[i] — Вы слышите: от злоумышляющих и от страха. — То есть, если не будет опасности, не будет и страха, а если не будет страха, не будет и обращения к Богу, а значит Бог будет чувствовать Себя ненужным. Вы хотите чувствовать себя ненужным своему ребёнку ? Не хотите. Значит нужна и опасность и страх, дикий страх и вопль о помощи, дикий вопль и спасение от опасности, чудесное спасение и от опасности и от страха, и память об этом, а не беспамятство, а потом новые опасности, и новые страхи, и постепенно укрепляющееся упование, и вера, и любовь, которая не может оскорбить Отца подозрениями в равнодушии, забывчивости, нелюбви, в незаботе, в несуществовании. Это и есть постоянные усилия и труд упования.
Ведь Бог может защитить и обеспечить человека лучше любой цивилизации. Но тогда человек перестанет быть живым, потому что перестанет бороться и двигаться, рваться и удерживаться, колебаться и выравниваться, падать и подниматься, сползать и карабкаться, обижать Бога недоверием и просить прощения, — а именно это и есть жизнь истинная. А Бог постоянно заботится именно об истинной жизни человека, а не о его обеспеченности и безопасности. Познавать всё это в себе вместе с Богом и есть познание себя.
Надо сказать, что животный человек не может познать свою животность, ибо для её познания необходимо отделиться от неё, увидеть её со стороны, а точнее со стороны Бога, перестать чрезмерно бояться за её существование, а страх, который всё же должен быть, заменять надеждой на попечение Бога, без Которого ни существование тела, ни познание себя невозможно.