Десять лет прошло, как Танька привезла к себе в город мать из деревни. Улите 80 было тогда. Не хотела уезжать со своего дома, своего подворья. Она и раньше, как приезжала к Таньке, так и удивлялась: и как это люди могут жить в таких скворечниках? Побудет день-два и домой просится, на простор. Не может она там.
Но что поделать, пришлось ехать. Ходить не может она, только лежит на кровати и всё. А какая разница где лежать, в городе или в деревне. Всё равно на улицу не выйти.
Вот и лежит Улита на кровати в маленькой однокомнатной квартире дочери. И всё думает и думает. О жизни своей, о деревне и, конечно, о детях. Пятеро их у неё.
- Панько, Санько, Ванька, Танька, Витька… - Улита лежит и обо всех своих детях думает. Да и что ещё она могла делать, кроме как думать? Десять лет из своих девяносто с этой кровати не поднималась. Ох и намучилась с ней Танька! Улита понимала это, но сделать ничего не могла. Зачем Бог наградил её долгой жизнью, оставил здравый ум, и при этом, сделал неподвижной? За что эта кара? Двоих сынов уже нет, а она всё живёт…
Вспоминает Улита, что их деревенская лекарка баба Приська часто говорила, что за наши грехи потомки будут нести кару Божью. А бабе Приське нельзя не верить. Набожная была старуха и почти святая, людей лечила и грехом считала плату за это брать, никогда её не брала.
«Значит, это я несу кару за своих предков? Выходит, что так...» - размышляла Улита, а потом устыдилась своих размышлений, ведь если разобраться гораздо большую кару несёт её дочка Танька. «Все мои десять лет лежания легли на Танькины плечи. Как же ей трудно со мной! Мне что? Лежу да и лежу, а она крутится и крутится. Рано встаёт, надо до работы со мной управиться, умыть, обмыть, накормить. Потом бежит на работу, а возвратившись, снова со мной возится, ложится поздно, устаёт, не высыпается…»
Очень хотелось Улите освободить от себя дочку. Но как это сделать? Можно и в дом престарелых оформиться, просила сдать её туда, но нет, не хочет Танька.
- Что вы, мама, нельзя так! Столько детей иметь и в доме престарелых оказаться? Да ни за что! Мне спокойней, когда вы рядом, а ухаживать за вами мне не трудно, – отвечала дочь, - вот через два года на пенсию уйду, тогда легче будет, вам больше времени буду уделять.
- Да что, ты, доча? Мне до пенсии твоей не дожить!
- Дожить, дожить! Вот кровать новую присмотрела вам, трансформер называется, в ней удобно вам будет, - сообщила Татьяна, - в ней даже сидеть сможете…
- Так это ж, небось, дорого. Где же деньги такие найти?
- Да вы не волнуйтесь, мама! Деньги найдутся. Мы на работе складываемся для каждого к дню рождения, вот и для меня денежку собрали. На днях получу и сразу же в «Медтехнику» поеду. Я уже и договорилась, отложила кровать и задаток дала.
- А сапоги? Ты же хотела сапоги купить. Не надо кровать! Мне и на этой хорошо, - не соглашалась Улита, - не сегодня-завтра умру, а ты на кровать деньги выбросишь. Не надо и точка! Иди сразу в магазин и покупай себе одежду. Ничего ведь нет у тебя.
- Мама успокойтесь! Мне ничего и не надо! До работы добегаю, а там халат надеваю, как и все медсёстры, а халаты покупать не надо, их выдают нам. А ещё у меня предвидится хороший заработок. Ну, типа шабашки. Одна женщина попросила ставить капельницы своей матери. Буду ходить к ним домой. Обещала хорошо заплатить. Так что, живём!
Трудная жизнь была у Улиты. Совсем не такая, какая ей предназначалась при рождении в 1910 году. Её родители были молоды и радовались появлению первенца, души в ней не чаяли. И жила Улита первые годы своей жизни в любви и заботе. У родителей была своя усадьба, жили в своём доме. Улита помнит какой он Маму свою Улита тоже помнит. Столько лет прошло, а помнит её роскошные рыжеватые волосы, лёгкие веснушки на бледных щеках, серые глаза и чёрные тонкой красивой дугой брови. Вот и её Танька такая. Точно такая! В бабушку свою пошла. Помнит Улита и большой-большой живот мамин и Улита знала, что скоро у неё появится братик или сестричка и очень этого ждала.
Но не суждено было.
