(продолжение, начало смотрите здесь)
Долго они ехали, далеко их вихрь занес, не раз им пришлось в чистом поле или в дремучем лесу ночевать, попону на сыру землю подстелив, седло под голову подложив, плащом укрывшись, но когда добрались, Иван Марью к себе домой повел – надо разузнать, как там мать и сестра, да и Марье в тепле на мягкой постели отдохнуть не мешало бы. Когда они домой пришли, братья в отлучке были, их лишь Матрена да Аграфена встретили. Мать обрадовалась, что сын жив-здоров, усадила его да Марью за стол, накормила, напоила. Аграфена тоже брату и подруге рада, но сидит на лавке и все молчит. Рассказала тогда Матрена, что когда братья с сестрой вернулись, они сразу пошли к царю сообщить, что в жестоком бою отбили у змея царскую невесту. Думали, он обрадуется, а он как закричит на них, мол, она целый год у змея жила, в полюбовницах у змея была! Что же, он после этого ее за себя замуж возьмет? Да над ним все окрестные цари и короли смеяться будут. Она, конечно, красавица, но он никому над собой смеяться не позволит. И прогнал братьев взашей. А у царя сын есть по имени Агафон. Полюбилась ему Аграфена, и заявил он отцу, что хочет на ней жениться. Страшно царь разгневался, закричал, что, мол, сын хочет его на всю округу ославить, чтобы над ним все окрестные цари и королевичи потешались, что сын его себе жену из-под змея взял. Стал Агафон в своем намерении упорствовать и уже свата к Аграфене прислал, тогда царь так осерчал, что родного сына велел в темницу бросить.
Выслушала Марья рассказ Матрены и говорит:
– Что ж, сегодня отдохнем, а завтра пойдем к моему батюшке, надо бы за брата заступиться.
– Это к какому такому батюшке? – удивился Иван. – Ты разве не из дальних земель?
– Нет, я местная, – улыбнулась Марья. – Я царская дочь, царь – мой батюшка.
А братья как узнали, что Иван вернулся, домой идти побоялись, у соседей схоронились. Но Иван, о том проведав, велел им передать, чтобы они ничего не опасались – не будет он над ними расправу чинить, братья все-таки. Они в дом пришли, перед ним повинились, мол, бес попутал, но он с ними долго разговаривать не стол, в свою горницу с Марьей ушел почивать.
Утром Иван да Марья умылись, позавтракали и пошли во дворец. Братья за ними увязались – охота им посмотреть, чем беседа Ивана с царем обернется. Царь дочь увидел, обрадовался, бросился ее обнимать, а она ему Ивана представила:
– Вот мой спаситель!
Царь на радостях невиданную щедрость проявил – велел дать Ивану аж целую золотую монету. А Марья ему и говорит:
– Золота нам не надо, золота у нас самих полно. Надобно Ивана по-иному наградить – выдать за него замуж царскую дочь.
– Это тебя что ли? – спрашивает царь.
– А у тебя разве другая дочь есть? – удивилась Марья.
Посмотрел царь на Ивана внимательно и интересуется:
– Какого он роду-племени, кто его отец?
–А это никому не известно! Его наша мать от кого-то нагуляла! – кричит один из братьев.
Завидно ему, что Марья-царевна за Ивана замуж выйти вознамерилась. У самого-то стать царским зятем не вышло, вот он перед царем Ивана ославил.
Царь аж взбеленился:
– Вы что с братом, со свету меня сжить сговорились? Один на змеевой полюбовнице жениться желает, другая замуж за бродягу безродного собралась. Да меня все окрестные цари-короли засмеют. Нет уж, доченька, выдам я тебя замуж за знатного царевича-королевича.
– Так ведь я тоже змеевой полюбовницей была, – говорит Марья-царевна. – Мы с Аграфеной подруги по несчастью. Там, в подземном царстве, от змея защитить нас было некому, а самим ему противиться сил у нас не достало. Пришлось мне со змеем ложе делить, пока Иван не пришел. Кто ж меня такую из знатных царевичей-королевичей возьмет? Ты ведь не захотел Аграфену брать в замужество, и они ничем не хуже тебя. Только Ивану не важно, с кем я раньше было – потому и замуж за него иду.
– А мы никому ничего не скажем! – кричит царь. – А кто языком трепать будет, тому голову долой. Без головы-то уже языку воли не дашь. А на красоту твою много охотников среди царевичей-королевичей найдется. Если же весть о твоем пленении змеем все же разнесется, лучше всю жизнь в девках просидишь, нежели женой бродяги безродного станешь. Пусть он к своей беспутной матери, неизвестно с кем согрешившей, убирается.
И велел царь своим слугам Ивана с царского двора выгнать. А Иван за мать свою осерчал, плечом повел, царские слуги на землю так и посыпались. Видит царь, с Иваном просто так не сладить, он ведь самого змея в бою одолел. Вот он и говорит Марье:
– Ладно, так и быть, может и подумаю о твоем с Иваном замужестве, но только, если он сумеет добыть мне то, что увидеть нельзя, но оно все может.
– Да как такое может быть? – возмутилась Марья-царевна.
А Иван-то вспомнил, как им кто-то могущественный помогал, а они его не видели, только голос слышали. А он ведь, невидимый, их золотом снабдил, из подземелья вынес, избушку для ночлега предоставил, напоил-накормил, коней им привел. И самому Ивану интересно стало – кто же это такой. Вот он царю и говорит:
– Хорошо, берусь я это чудо невиданное найти. Но кто в мое отсутствие мать мою Матрену, сестру Аграфену и невесту Марью обидит, тому несдобровать.
И ударил кулаком по дворцу, да так, что весь дворец содрогнулся. Страшно стало царю, да понадеялся он, что Иван сгинет в своих странствиях – ведь и вправду такого на свете не бывает, что Иван отыскать вознамерился.
Марья ему на шею бросилась, мол, тебе этого не найти никогда, а он с ней своими мыслями поделился, и вспомнила она их таинственного помощника. Оседлал Иван своего коня, простился с матерью, сестрой и невестой и отправился в путь-дорогу.
Долго Иван по свету плутал и однажды забрел в таком дремучий лес, что ехать на коне по нему невозможно было. Пришлось спешиться и вести коня в поводу. Так велик был тот лес, что до ночи выбраться из него Иван не смог, и когда солнце село, очутился он в кромешной тьме. Уж думал он, что придется ему здесь, среди ветвей и корней, ночевать, но вдруг увидел огонек. Подумал он, что, быть может, там жилье какое стоит, и добрые люди в нем обитают, в ночлеге ему не откажут. Пошел он на огонек, вышел на просторную поляну и увидел дворец, а в его окнах свет. Подивился он, откуда здесь, в глухом лесу, вдали от деревень и городов такой богатый дворец появился, и вошел в него. А там просторная горница пустая, нет ни души, посредине большой стол стоит, а на нем ничего нет. Сел Иван за стол и подумал – поесть бы, свои припасы он уже приел. Вдруг на столе закуски разные появились, яства изысканные, а в кувшине вино. Появляется это все само собой, чудесным образом, а откуда берется – неясно. Попробовал Иван кушанья, выпил вина – все настоящее, без обмана. Вот и спрашивает Иван:
– Кто ты, хозяин невидимый, и можно ли тебя увидеть?
– Сколько лет я уже в таком невидимом обличье пребываю, а никто мною не интересовался – люди, голос мой услышав, пугались или дивились, но никто заговорить со мной не пытался, никто не спрашивал, кто я такой.
– Как же тебя о том не спросить, коли ты мне столько добра сделал, – молвит Иван. – Думается, не первый раз я с тобой встречаюсь. А ныне я сам тебя разыскиваю – наложил на меня царь службу найти то, что увидеть нельзя, а оно все может.
– Ну что ж, нашел ты то, что искал – увидеть меня нельзя, а я все могу. Хотя нет, не все – не могу я теперь видимым стать.
– А как же так случилось? – спрашивает Иван.
– Был и я когда-то видимым, как и все, да на беду мою полюбила меня могущественная колдунья. Я и сам-то в колдовстве сведущ, да почувствовал, что она меня хитрее и мудрее, и потому побоялся ее любви – думал, она мною колдовством помыкать будет. Но не знал я, как она обидчива и коварна. Когда я любовь ее отверг, она в отместку меня невидимым сделала. С тех пор я многое в колдовстве постиг, но расколдовать себя так и не сумел. Видать, как чары развеять, той колдуньей наложенные, только ей ведомо.
– Сдается мне, что это ты мне показал, где у змея золото хранится, из подземелья меня вместе с Марьей вынес. Отчего ты нас из беды вызволил, чем я твою заботу заслужил?
– От того, что ты мой сын, – отвечал невидимый волшебник.
Иван от неожиданности даже с места вскочил.
– Как же такое может быть?! – спрашивает.
– Когда мать твоя в темном лесу заплутала, мне жалко ее стало, и я во дворце своем свет зажег, сюда ее привел. Приглянулась она мне, и когда, поев и вина выпив, заснула она на ложе, подумал, хорошо бы, чтобы у меня сын был. Поэтому ложе с ней, спящей, я разделил. А когда ты на свет появился, я о тебе позаботился – потому-то ты, сын волшебника, таким необычным родился, так быстро рос и великую силу обрел.
Задумался Иван, а потом и говорит:
– А если я смогу у колдуньи выведать, как тебя расколдовать и видимость тебе вернуть, ты тогда все сможешь – и невидимым, и видимым быть.
– Очень уж это опасное дело – с колдуньей дело иметь. Боюсь, как бы не погубила она тебя. А я тебе помочь не смогу – колдунья меня даже невидимого чует, мне к ней приблизиться не удастся. Может, ну его, этого царя с его сумасбродной службой?
– Не могу я эту службу оставить, – отвечал Иван. – Если я ее не выполню, царь не отдаст мне в жены свою дочь, кою люблю я очень. Да и не только поэтому хочу я с колдуньей поквитаться – ты мой отец, должен я тебя за заботу отблагодарить. Мать моя свято верила, что чудесным образом сына зачала, но никто ей не верил, косо на нее смотрели, мол, ребенка вне брака нагуляла. А я и не знал, что думать – и матери своей не верить не мог, но и обидно мне было, что отца у меня нет, что безродным меня кличут. Теперь вижу, что не по своей воле ты об отцовстве своем не объявил, но заботами своими и меня, и мать мою не оставил. Я ведь помню, как мать удивлялась, отчего у нас в ларе мука никогда не переводится, а под подушкой она золотые монеты находила.
Вздохнул невидимый волшебник и говорит:
– Мне и самому тяжко в таком облике пребывать, изгоем жить – даже моих благодеяний из-за моей невидимости люди пугаются. Вроде есть я, а вроде меня и нет – все вижу, слышу и даже чувствую, но ни с кем поговорить не могу – как услышат люди голос, невесть откуда исходящий, либо без чувств падают, либо наутек пускаются. Только тебе, сыну моему, и смог я открыться. На тебя вся моя надежда. Но вот ума я не приложу, как ты сумеешь колдунью одолеть?
– Ну, в колдовстве я с ней тягаться не смогу, но силой не обижен. Авось, сила моя меня выручит, – отвечал Иван. – Ты только мне скажи, как ту колдунью разыскать.
– Этот лес не случайно такой темный дремучий – он граница между мирами. По одну сторону этого леса царства и королевства лежат, коими цари да короли правят. По другую сторону этого леса волшебная страна раскинулась, где безраздельно колдунья властвует. Я же в этом пограничном лесу обитаю, поскольку колдовать умею, а колдовские чары с себя снять не могу. Коли лес этот пройдешь, во владениях колдуньи окажешься.
– Как же зовут тебя? – спрашивает Иван.
– Наумом меня при рождении назвали, – отвечал волшебник.
Так Иван своего отца узнал.
Переночевал он во дворце, утром проснулся, а на столе завтрак уже готов. Позавтракал Иван, вышел из дворца, у крыльца его конь стоит, а в седельных сумках полно припасов – лепешки, сухари, бутыли с водой. Простился Иван с отцом и двинулся через лес.
Долог и труден был его путь, но как ни темен и дремуч лес, а прошел его Иван и вышел в просторную долину. Вскочил он в седло и пустил коня вскачь. Вскоре увидел он роскошный дворец – такой роскошный, что дворец его отца рядом с ним скромной избушкой показался. Не из дерева и не из камня он возведен – из золота и хрусталя, на солнце весь сияет, сверкает. Приблизился Иван к дворцу, с седла сошел. Вдруг растворились двери и появилась на крыльце женщина дивной красоты. Изумилась она, Ивана увидев:
– Как это ты сюда добрался? Давным-давно здесь никто по своей воле не появлялся.
Отвечал Иван:
– Прослышал я о твоей великой колдовской силе и пришел к тебе в ученики поступить в надежде хоть толику колдовства твоего перенять.
Усмехнулась колдунья:
– Да кто ты такой, чтобы я тебя учить взялась? Впрочем, есть один способ милость мою заслужить – ночь на ложе со мной провести. Только нелегкое это дело – смертельно опасное. Так сила моя велика, что множество молодцев смерть свою на моем ложе нашли, силой моей задавленные. А если даже и будешь к утру еще дышать, но на ложе меня прогневишь, все равно головы тебе не сносить. Так что уж лучше убирайся подобру-поздорову, пока я не в гневе.
– Коли я дремучий лес прошел, что путь к твоему дворцу преграждает, не с руки мне отсюда уходить несолоно хлебавши, – отвечал Иван. – Да и кто пред красотой твоей устоит? Какой безумец ложе разделить с тобой откажется?
Заметил Иван, что слова эти лестными колдунье показались, но она попыталась виду не подать и сурово на Ивана взглянула.
– Ну что ж, я тебя предупредила, ты сам свою судьбу выбрал, – сказала она и впустила Ивана во дворец.
Идет Иван, роскоши дворца изумляется – и помыслить он не мог, что такое на свете быть может. Провела колдунья Ивана в столовую, усадила его за стол, заклинание пробормотала, рукой взмахнула, и появились на столе всевозможные яства и кувшин с вином.
– Надо бы тебе подкрепиться, сил набраться, коли надеешься этой ночью в живых остаться, – усмехнулась колдунья. – Быть может, это твоя последняя трапеза.
Поели они, вина выпили, а тут и ночь спустилась, и повела колдунья Ивана в спальню. Ночь та действительно выдалась трудной – натиск колдуньи был ужасен, чего только Ивану претерпеть не довелось ради того, чтобы отца выручить да службу цареву выполнить. Но благодаря силе своей неимоверной устоял Иван, натиск колдуньи отразив, победу над ней одержал, под себя ее подмял и так в объятьях стиснул, что ей не высвободиться. Жарким было сражение на ложе, но Иван не только уцелел, но еще умудрился колдунью не прогневить – наоборот, так довольна она была, что он ее на ложе победил, что согласилась его в ученики взять, лишь бы и впредь он с ней ложе делил.
Так Иван поступил колдунье в ученики. Поскольку силой она Ивана не одолела, стала колдунья свою власть над ним колдовством показывать, в разных зверей его превращать. Но Иван потребовал, чтобы она его обучила, как себе человеческий облик вернуть. Колдунья, уверенная, что он, красотой ее покоренный, ради ложа с ней верным слугой ей станет, всему его обучила. Может теперь Иван любым зверем обернуться и в человеческий облик вернуться. Ночью утомит Иван колдунью на ложе, она уснет, а он потихоньку в горницу уйдет, где она тайные колдовские книги хранит, и их изучает. Упорным учеником Иван оказался, великие колдовские тайны постиг. Колдунье и невдомек, что он уже ее в колдовстве превзошел.
Вот однажды спрашивает он ее, может ли она человека невидимым сделать. Ведь невидимый куда угодно проникнуть может, все, что угодно проведать, никаких преград ему не будет.
Отвечала колдунья:
– Да, мне это под силу. Только если человек, невидимым став, в видимый облик вернуться не сможет, ужасным проклятием для него это обернется. Он ведь ни живой, ни мертвый. Не сможет он ни в царстве мертвых упокоения найти, ни с живыми поговорить – чужой для всех, на одиночество обреченный. Страшна доля невидимого.
– А может ли тот, кого невидимым обернули, снова себе видимый облик вернуть? – спрашивает Иван.
Посмотрела колдунья Ивану прямо в глаза, словно в душу ему проникнуть вознамерилась, только Иван сумел ее в душу к себе не пустить. Вот колдунья ему и говорит:
– Да, ведомо мне это заклинание. Только овладеть им очень трудно, не всякому под силу.
Стала колдунья Ивана этому заклинанию обучать. Думала она, что немало у него времени уйдет, чтобы видимое в невидимое, а невидимое в видимое обращать. Не знала она, сколь много Иван колдовских умений приобрел, как велика его колдовская сила. Верила она и во власть своей красоты над Иваном. Не знала она, что Иван Марью любит и поэтому колдовской красоте неподвластен. Уснет колдунья, на ложе утомленная, а Иван ее потихоньку покинет и вещи разные или зверюшек невидимыми делает и видимый облик им возвращает. Когда же уверился Иван, что все ему надобное он у колдуньи выведал, объявил он ей, что срок ученичества его закончился, и он ее покидает – много еще важных дел у него есть. В великий гнев пришла колдунья, попыталась своими колдовскими чарами его остановить, но тут и выяснилось, что Иван в колдовстве ее превзошел – все чары ее отразил. Поняла колдунья, что не властна она над Иваном, осталось ей только слезами обливаться.
А Иван коня оседлал, колдунью за хлеб-соль да за науку поблагодарил, в седло вскочил и отправился в путь-дорогу. Добрался он до дремучего леса, отыскал терем своего отца, окликнул его и рассказал, как удалось ему выведать тайну заклинания колдуньи. Обрадовался волшебник Наум и говорит:
– Только мы сначала к твоему царю явимся, чтобы его службу выполнить.
Пустились они в путь – Иван на коне скачет, Наум за ним невидимым следует.
Прибыли они в царство и узнали, что браться свою мать не почитают, гулящей ее обзывают, сестру свою всячески притесняют за то, что она полюбовницей змея побывала и в жены царю непригодной стала – не удалось братьям царскими зятьями сделаться, от щедрот царя богатство обрести. А царь, уверенный, что Иван сгинул, возжелал Марью-царевну за заморского королевича замуж выдать, но она воспротивилась, и он ее в темницу заточил, по соседству с царевичем Агафоном.
Иван братьев поколотил и с Наумом к царскому дворцу отправился. Царь о возвращении Ивана проведал и велел ворота царского двора запереть, а во дворе все свое войско выставить. Подошел Иван к воротам и кричит:
– Здравствуй, царь! Али не рад меня видеть? Я ведь службу твою выполнил – добыл того, кто невидим, а все может. Вот смотри.
И вдруг ворота царского двора рухнули, у воинов все оружие из рук выпало и поломалось, а Марья-царевна и Агафон-царевич, из темницы вызволенные, посреди двора стоят.
Испугался царь и кричит:
– А может ли твой невидимый видимым стать? А то, выходит, он не все может.
– Что ж, смотри, – говорит Иван.
Сотворил волшебник Наум заклинание, которое ему Иван поведал, и явился в видимом облике.
– Кстати, познакомься, – молвит Иван царю, – это мой отец. Так что никто меня теперь безродным не назовет. И в колдовстве я теперь тоже весьма сведущ.
А сам Иван волшебника Наума рассматривает – он ведь его раньше только слышал, но не видел.
Царю ответить нечего – понимает он, что все его войско против столь могущественного колдовства ничего не стоит. Да и воины его скорее готовы команды царевича Агафона выполнять – даже дети против него.
Через несколько дней в царском дворце сразу три свадьбы сыграли – Иван Марью в жены взял, Агафон – Аграфену, а Наум – Матрену. На той свадьбе столы от яств ломились, кувшины вина полны были, и весь народ веселился – песни не умолкали, пляски не утихали.
Только царь и братья Ивана на свадьбе не веселы были. Царь чувствовал, что власть из его рук уходит, всем теперь в царстве Иван и Агафон заправлять будут – вон они как сдружились. Братьям же завидно, что Иван царским зятем стал, а им от того никакой выгоды. Вот стал царь Ивана расспрашивать, где он колдовству обучился, и Иван ему все без утайки рассказал. Братья тоже про это проведали. Вот и решили они все втроем к колдунье идти, в ученики к ней поступить, чтобы потом с Иваном колдовством бороться.
Труден и долог был их путь, но сумели-таки они сквозь дремучий лес пробиться, добрались до дворца колдуньи, золотом и хрусталем сиявшего, и бухнулись ей в ноги – возьми, мол, нас в ученики. Смерила колдунья их презрительным взглядом и говорит:
– На вас троих, пожалуй, три ночи тратить не стоит. Коли все втроем на ложе сумеете меня ублажить, подумаю, брать ли вас в ученики. Только как бы вам на ложе со мной головы свои не сложить.
Изумились царь и братья – колдунья сама предлагает им с ней ложе делить. Где такое видано! Но не испугались они – да разве ж мы, три мужика с одной бабой не справимся? Вошли они в спальню колдуньи, да живыми уже не вышли. Утром кликнула колдунья слуг и велела им три мертвых тела утащить куда-нибудь подальше и зарыть поглубже – даже колдовство свое на них тратить не стала.
Вот так царь и братья сгинули, и вреда от них больше никому не было. А среди слуг колдуньи один здоровяк был, с ним она утешенье нашла, когда Иван ее покинул, и о мести она больше не помышляла. Поняла она – и на ее силу, колдовство и красоту управа найдется.