Для чего персонажи говорят?
Почему вместо того, чтобы просто и кратко рассказать о некоторых обстоятельствах, автор заставляет о них говорить персонажей и даже вводит в повествование новых личностей, которые смогут поддержать беседу или хотя бы выслушать героя?
Зачем эти сложности, в самом деле?
По идее, персонажи в разговоре сообщают некоторую важную информацию как бы друг другу, а на самом деле читателю. Мы можем узнать о том, что Вася Мурмышкин встретил ночью возле козлодойни Людочку Нафнафкину – если автор напишет сцену, но можно и рассказать об этом устами Васи. Сцену можно не писать, а кратко пересказать, списав сумбур на Васину бесталанность, что существенно сэкономит авторские буквы и силы.
Если вы думаете, что дело только в облегчении авторской участи, то дальше вас ожидают приятные открытия.
1.
– Я вас слушаю, Изольда Петровна, – Михаил Александрович поднял взгляд от монитора. – Внимательно.
– Михаил Александрович! – начальница канцелярии сжала голубенькую пластиковую папку и запричитала: – Вы не представляете, какой это был ужас, Михал Александрыч! Это сущий ужас, просто кошмар! Мензуркин сегодня явился пьяный вдрызг, погнул штакетник у проходной, нацарапал у лифта неприличное слово! Мы с девочками как теперь будем лифтом пользоваться?! Мало того, он же – Мензуркин – вывернул в коридоре ведро клея, поскользнулся и проломил двери в женский туалет! С наступающим, кричит, женским днём! И добавил слово... Даже несколько... – Изольда Петровна стушевалась и замолчала.
– Я думаю, этого Мензуркина нужно направить, так сказать, в правильное русло, укротить!
До сих пор молчавший Мясодеров откинулся на спинку кресла:
– Я вам давно уже говорил, даже настаивал, что нечего этому бездарю у нас окольничать! Нечего молодёжь, так сказать, развращать! Не слушали вы меня, вот теперь послушаете!
Диалог служит удобным средством для описания персонажа, для его характеристики. Он деловит, эмоционален, самовлюблён? Образ в диалогах рисуется намного лучше, чем если вы просто дадите описание, например, упомянув жадность, ворчливость или робость. Характер, образование, наклонности и даже болезни и состояние духа – всё это передаётся посредством взаимодействия с другими персонажами через диалог.
Попробуйте представить себе речь человека: суетливого, чванливого, вежливого, угрюмого, влюблённого, желчного, жулика, политика, гопника, слабоумного, полицейского, моряка, топ-модели… – это же будут совершенно различные манеры.
2.
– О, великий путешественник вернулся! – осклабился полуухий и наклонил голову. – Снова будешь заливать дебильные байки и мозолить всем глаза?
– Пошёл вон, мамкино несчастье, – Денька наморщил нос и проводил взглядом взлетающее с крыши инопланетное блюдце. – Не путайся под ногами.
Вот, тут видно, что диалог помогает установить отношения между персонажами.
Разговор с другом, со врагом, с тем, кого боишься и тем, кого презираешь или любишь – будет звучать по-разному. К уважаемому человеку вы будете обращаться не в той же манере, как к другу детства или прекрасной незнакомке с соседнего двора. Подшучивание и уважение, страх и смущение, благодарность и неприязнь – все эти межчеловеческие связи выстраиваются в диалогах гораздо яснее, чем в сотнях слов обычного текста.
3.
– Мы теперь умрём! – закричала тётя Люся и схватилась за левую грудь.
– Не волнуйтесь, всё под контролем, – сказал я и потянул за провода тикающую в кастрюле с борщом фиговину.
– Ой-ой! – Тётя Люся закатила глаза и грузно осела на табуретку. – Диверсанты! Террористы! Шпионы!
– Вы преувеличиваете, тёть Люсь, – я обмотал добычу вафельным полотенцем. – Борщ вполне съедобен.
А ещё в диалогах хорошо видны эмоции персонажей, реакции на то или иное событие. Будет ваш герой вопить или запинаться – решать вам. Психическая реакция персонажей чисто эстетически здорово красит текст, оживляет его. Ну вот представьте, если бы тётя Люся сказала: «Я испугалась и взволновалась», а герой ответил бы: «Не волнуйтесь, тётя Люся»?
4.
– Почему бы просто не попросить у Серёги перфоратор и не продолбить эти чёртовы дырки? – подал голос Козочкин.
– Да потому, – Кочедрыжкин приналёг на ручную дрель, – что Серёга четвёртого дня поскандалил с Фуфаевым и огрел его этим самым перфоратором по кумполу.
– И чего дальше? – встрепенулся Козочкин.
– А ничего, – сверло скрипело и плевалось тонкими струйками песка. – Капец перфоратору.
Да-да, для того, чтобы сообщить некоторые не особо важные, но желанные детали, не заостряя на них внимание, диалог вполне годится. Вы не хотите отходить от основной линии, но пояснить кое-что нужно – в этом случае диалог — ваш первый помощник! Это очень удобно, особенно если вы, понукая персонажей совершить странный поступок, оправдываете невозможность поступить логично.
В результате такого диалога герои могут вдруг найти разгадку или хотя бы подкинуть информацию к размышлению главгероя.
5.
– Давай! Давай! Заходи! Справа, эй! Не туда, баран!
– Вот урод, ну я тебе покажу, сволочь! Я тебе покажу «справа»!
– Ай! Ой! А меня за что? Слева! От тебя слева! Ай-ай!
Диалоги могут отлично передать экспрессию. Например, ленивого ничегонеделанья, размеренной интеллектуальной беседы, спортивного боленья или боя. Если ваш персонаж просто ёрзает и скачет – это одно, а если он у вас ещё и ругается – это уже совершенно иное.
6.
«Что толку в книжке, – подумала Алиса, – если в ней нет ни картинок, ни разговоров?»
«Алиса в стране чудес», Льюис Кэрролл
Диалоги, в конце концов, очень удобны для того, чтобы разбивать повествование на отдельные кусочки. Сплошная «простыня» текста читателем воспринимается хуже, чем поделенная на «порции». То есть, диалоги – это своеобразный инструмент рубрикации. Они с повествовательной частью дополняют друг друга и помогают воспринимать, подчёркивают и украшают.