— Если ты будешь так добр и сделаешь мне одолжение, отойди от нее, — сказала ему Сарра. — Она непримиримая, и я не позволю тебе ее обижать.
— Ты так добры, (хоть и не без ехидства добавил Оливье), но вы не преувеличиваете ли мою признательность?
Сарра сморщила губы, и Оливьев представил себе, как Сарра сейчас как злыдня скажет «Нет».
— Оставьте меня одну, я все ему объясню, и он не обидится.
И она вышла, так и не поцеловав Оливьева, и он остался один на один с этой страстью, такой прекрасной и в то же время такой непостижимой.
Он снова и снова бросался в объятия Сарры, и губы его трепетали, а глаза горели тем огнем, который поэты называют «лаской бесчувственной».
Он не ломал комедию, не изображал из себя мученика, не совращал невинных, не обольщал ветреных, не разыгрывал из себя ковбоя, чтобы иметь право на девичью благосклонность — он не влюбился ни разу, не испугался неистребимой страсти и не стыдился ее. Его не смущали ни холодность, с которой она отдалась ему, ни рассказы о гулящих женщинах, ни кто она такая. Она была не женщиной — она была мужчиной. Она сама была любовником, а он — любовником и мужем. И этим были поистине исполнены его интересы и его счастье, потому что и то и другое шло из одного источника.
С самого начала они были созданы друг для друга.
Влюбленный человек поддаются искушению. Даже кто-то, кто всю жизнь избегал любви, знает это лучше, чем кто-либо другой. Истории о «силах тьмы и невежества» — всего лишь отговорки. Сила не в страстях, а в желании. В любви.
Они ни в чем друг другу не уступали.
Даже в чувствах.
Его Сара была его женщиной, потому только, что в воображении Оливь-гея она тоже была им. И желание любить, быть любимым делает человека уязвимым, хотя может уберечь от многих неприятностей.
Чем дальше, тем сильнее страстная жажда. Желание быть любимым, желание покорить сердце любимой.
Но это не может продолжатьс