Моя бабушка, Букреева Лилия Григорьевна в детстве Чигарева Лилия, родилась 17 декабря 1938 года. Умерла 27 июля 2018 года.
В 66 лет бабушка написала свои воспоминания о детстве, которое выпало на время Великой Отечественной войны. В своих записях она пишет о своих родителях, бабушках и дедушках, которые были казаками, любили, берегли и защищали свою землю, у которых была нелегкая судьба.
Воспоминания я буду писать от ее имени, хочется, чтобы ее записи были прочитаны, и чтобы память о ней, о детях войны была жива.
А детство свое я помню, начиная с начала войны. Вернее со страшных бомбежек в 1942 году. Жили мы в городе Кропоткине. Сирены выли и днем и ночью. Люди бежали в подвалы и вырытые землянки.
В домах дореволюционной постройки замечательные подвалы- просторные и сухие, с нишами для хранения продуктов, с хорошей вентиляцией. Предки строили на века.
Под нашим домом был подвал. Девятнадцать семей из нашего дома там и прятались. Не знаю, как в соседнем доме, а в нашем даже стояли кровати. По одной кровати на семью, все таки удобно и тепло. Цокольный этаж фасадный выходил на улицу Красную.
Гул и свист падающих бомб я запомнила на всю жизнь. Когда смотрю военный фильм, я сразу улавливаю эти звуки и испытываю ужас, вспоминаю как мы находились в подвале, когда падали разрываясь снаряды, внутри подвала все дрожало и трепетало.
Мой родной брат Женя, который старше меня на пять лет, он от страха прятал голову в нишу, а мама уговаривала его не делать этого, боясь, что стена обрушится и придавит его голову. Хотя в случае прямого попадания вряд ли от нашего дома что осталось. А я кричала от ужаса при разрыве бомб.
Однажды соседский мальчик Лева подарил мне армейский фонарик с разноцветными сигнальными стеклами и это отвлекало меня от бомбежек.
Помню, как однажды ночью в подвал принесли раненую девушку. Она стонала от боли, и все наши женщины были с ней рядом.
Все горело- и люди, и дома. Убегали и прятались все домашние животные.
Утром шли смотреть на разрушенные дома, убитых и обгоревших людей.
Запомнились лежавшие, заживо сгоревшие мужчина и солдат у сгоревшего дома на месте теперешней типографии.
Армия отступала. Через станцию шел летный состав. К нам домой прибежала с вокзала моя двоюродная сестра Нина, хорошо, что жили мы рядом с вокзалом. В это время я была больна, в каких-то страшных нарывах, видимо от недоедания и переохлаждения. Увидев любимую Нину я кричала: "Война кончилась! Нина приехала!". Об этом эпизоде после войны мы часто вспоминали после войны. А воспоминания остались на всю жизнь.
Наша любимая двоюродная сестра Нина, Нина Тимофеевна Фонарева, в девичестве Швец, была призвана в армию в 1941 году. Дошла до Берлина, была стрелком-радистом в 805 полку. На войне вышла замуж за Фонарева Николая.
На Казанской горе рыли окопы, укрепляли подступы к мостам через реку Кубань. Но город Кропоткин взяли немцы, это были боевые части. Немцы расквартировались в городе. Единственное, что повергло наш большой дружный двор в недоумение, что молодые немецкие солдаты мылись во дворе голыми.
Женщины называли их охальниками. У нас в лучшей комнате квартировал молодой офицер. За стеной у соседки квартировали солдаты. Они принесли кур, сказали соседке сварить их, попросив масло, стоявшее у нее на подоконнике. Наевшись курятины с маслом они всю ночь бегали куда попало и за неимением бумаги использовали деньги.
Вскоре в город пришли каратели. Начались аресты и расстрелы.
Старший брат отца, Петр Павлович Чигарев работал в городе начальником коммунального хозяйства. Был взят немцами и после пыток был расстрелян.
По улице Красной гнали колонны наших военнопленных. В нашем дворе варили свеклу, картошку, тыкву, словом все, что можно есть, в том числе жарили семечки и раскладывали по крошеным кулечкам и бросали это в колонну пленным. Однажды у нашего двора вели пленных, кто-то из них начал убегать... Немцы их не преследовали, так как из-за арки над входом во двор-сам двор не просматривался. Один пленный попросил моего родного брата Женю дать еды. Но когда Женя прибежал, пленных уже не было. Мы так и не узнали, поймали их, или им удалось бежать. Горечь этого события еще долго оставалась в нашей семье.
А потом началось наступление наших войск. Отступая, немцы оставили ящики с мылом, зубной пастой и вазелином. А мы дети, брали эти тюбики, клали на кирпич и с силой били по тюбику так, что содержимое далеко брызгало. Было очень весело.
Потом снова начались бомбежки, страшные, но не такие затяжные. Однажды ночью мы не успели спрятаться в подвале, и мама сказала, чтобы мы с братом лезли под кровать. Мне было так страшно лежать под кроватью и я все-таки вылезла оттуда.
В памяти остался случай, когда из-за фотографии, на которой отец в белой фуражке со звездой сфотографирован с семьей, едва не расстреляли маму. Спас немецкий офицер, живший в нашем дворе, который приказал спрятать фотографию.
Еще в памяти остался пронзительно щемящий случай. Когда город оставляли наши, у нас на постое были наши солдаты. Уходя, оставили финский нож, складную вилку с ложкой, зажигалку и красивое блюдце с фиалками. Оставили на память с наказом хранить блюдце: "Пока оно цело, жив и я". Что еще можно было найти более красивое, нежное и хрупкое. Однажды нас не было дома, бегали на огород в степи, а когда вернулись, то соседи сказали, что прибегал солдат, просил передать, что он жив. Мы долго грустили, что не встретились. После войны думали о нем: "Жив ли, здоров ли?".
Брат Женя по-мальчишески проиграл нож во время игры, очень уж хорош был нож. Мама долго его искала, решив, что его украли, а я недавно догадалась куда он делся. Женя подтвердил мою догадку.
А блюдце жило хотя им пользовались. И вот однажды ( я училась в третьем классе) была сильная гроза. В коридоре на столе стояла посуда. Раздался страшный удар такой силы, что в коридоре с потолка упал кусок штукатурки. Мы в страхе вышли с мамой в коридор и увидели, что блюдце раскололось. Мама только и сказала: "Умер, видимо от ран".
Запомнились приходящие с фронта колонны. Колонны машин двигались непрерывным потоком через город по улице Красной. Люди шли на вокзал в надежде встретить своих.
И в наш двор возвращались победители. Их радостно встречали.
Но еще одно печальное событие мучает меня всю жизнь. Однажды на закате летнего дня во двор зашел понурый Петр Бунин. Вернулся из плена. Наступила тишина. Поздоровавшись он прошел к себе. Там тоже было тихо. Бунин даже солдатом не был. Железнодорожники имели бронь. Работал он машинистом. Состав разбомбили. Живых взяли в плен.
Раньше они вели замкнутый образ жизни, а теперь и вовсе замкнулись. Но дети играли вместе.
Запомнилась последняя военная ночь. Под утро раздался сильный стук. Мы вскочили ничего не понимая. Услышав крики: "Вставайте! Выходите! ПОБЕДА! ПОБЕДА! ПОБЕДА!" Мы выбежали во двор. Слышались выстрелы, взлетали ракеты. Народ ликовал и плакал. Я не понимала, почему слезы, хотя знала, что многие получили похоронки.
Мне было шесть лет. Началась новая жизнь.
В годы Великой Отечественной войны родные из рода Чигаревых - по отцовской линии моей мамы, и Хабаровых - по материнской линии моей мамы воевали на фронтах.
По отцовской линии у родной сестры Марии погибли три сына.
Старший сын Огнев Константин, получил образование, был военным. В Великую Отечественную войну - начальник полковой разведки. В Чехословакии в городе Требуше установлен памятник нашим солдатам, на котором высечена его фамилия.
Второй сын Виктор погиб на фронте.
Третий сын Николай, красивый мальчик учился в железнодорожном училище. В 1942 году учащихся вели строем защищать город. Юных, безоружных расстреляла немецкая авиация. Все они погибли в районе станицы Казанской.
По материнской линии, племянник Степан. Танкист, стал инвалидом, потеряв левую руку до самого плеча.
Мой отец Чигарев Григорий Павлович, когда началась война был мобилизован. По пути вышел приказ - вернуть всех железнодорожников.
Под бомбежками железнодорожный состав был разбомблен под станцией Тихорецкая. Григорий вытащил израненную молодую кондуктора Нину Тимофеевну Надеждину, дотащил до санитарного поезда, перевязав ей раны. Она выжила. После войны работала учителем русского языка и литературы в школе №4.
Каждый год все больше отделяет нас от событий Великой Отечественной войны, но память сильна.
Бабушка описала волнующие события ее детской жизни, желание донести пережитое во время войны.
В ее записях нет вымысла, все это бабушка видела своими детскими глазами. Все, что написано, рассказывалось в семье из года в год.
Перечитывая, я понимаю переживания и слезы бабушки, и представляю какое тяжелое военное время выпало на их долю, детей войны.