Продолжение. Начало здесь.
На удивление, конференц-звонок с Уэйном Макалистером и Энди Уорреном прошёл без сучка, без задоринки.
Когда надо, Мира умела мобилизоваться на раз-два, и успешно разруливала сложнейшие коллизии, особенно когда дело касалось работы.
В июле, сопровождая в поля иноземного механика, обслуживающего буровую установку на А*** месторождении, почти весь месяц находилась в страшном стрессе: немец практически не говорил по-английски. Никому из руководства и в голову не пришло, что из Германии пришлют механика, не знающего иностранный язык. Вся техническая документация к буровой установке была на английском, и, что вполне логично, в поля отправили Иевлеву М.М., которая занималась переводом всех документов, связанных с закупкой, транспортировкой и сборкой установки, а соответственно, досконально изучила устройство буровой.
Когда встретилась с механиком в аэропорту, и тот радостно приветствовал её на языке Гёте и Шиллера, у Мирославы задёргался левый глаз.
Проглотив панику и с трудом вспомнив пару фраз из немецкого, кое-как объяснились. Эрик Вернер действительно не говорил по-английски. Так получилось. В школе учил, но без практики все когда-то выученные слова стёрлись из памяти.
А Мира немецкий учила как второй язык, и, несмотря на то, что неплохо сдала его в универе, относилась к нему с прохладцей - ну не полюбился ей Deutsch, что тут поделаешь... потому и отнеслась к его изучению спустя рукава, и, сразу после окончания ВУЗа, выкинула этот навык прочь из головы.
Кто же мог знать, что он когда-то понадобится? Такой нелюбимый, лающий, чужой...
Можно себе представить ужас иностранца, рассчитывавшего на профессионального личного переводчика, с которым чувствуешь себя в чужеземье как у Христа за пазухой, а вместо этого оказавшегося запертым в Российской тундре на целый месяц в окружении непонимающих его людей. Беспомощным и практически немым.
Надо отдать Эрику должное: если он и испугался, когда осознал, во что вляпался, то виду не подал. Наоборот, принялся изо всех сил подбадривать слегка опупевшую русскую девчонку, на лице у которой громко читалось:
Мамочки родные… Караул! И что мы с этим фрицем будем делать в полях целый месяц? Мычать и жестикулировать?!
Однако, всё оказалось не так плохо, как изначально нарисовалось Мире. К тому же, она и сама не из тех, кто выбрасывает белый флаг, ещё не вступив в битву.
С болью посмотрев на улыбавшегося ей сквозь непролитые слёзы немца, северянка стиснула зубы:
Ну что ж... Куда деваться с подводной лодки? Будем заново осваивать немецкий.
Мириного отличного знания устройства буровой, профессионализма Эрика и русских механиков, обслуживавших установку на месторождении, хватило с лихвой, чтобы процесс не просто не застопорился, а пошёл ударными темпами.
Да, переводчица месяц жила в жутком стрессе, и, несмотря на холодное заполярное лето, обильно потела, когда переводила с русского на английский, а затем на немецкий и обратно, пользуясь личными техническими руководствами её подопечного. А по вечерам, после работы, вымотанные и морально, и физически, Эрик с Мирой, тем не менее, собирались за чаем и в течение двух часов ежедневно, не пропуская ни дня, разговаривали. Переводчица вспоминала забытое и заново изучала немецкий ударными темпами. Проговаривали слова, фразы, пословицы, рисовали картинки, если что-то было не понятно, смеялись, вели беседы на самые разные темы – от политики до философии. Да, без мычания и жестикуляции поначалу не обошлось. Но в результате, в памяти стали всплывать страницы немецкой лексики, целые куски выученных текстов и даже стихи.
И дело пошло. К концу вахты буровая успешно заработала.
Радости механика и его переводчицы не было предела.
Провожая Эрика Вернера в аэропорт, Мирослава проболтала с ним всю дорогу, получая удовольствие от общения. На весьма беглом немецком. А ехать до аэропорта им пришлось несколько часов – сначала на вертолёте, затем на автобусе.
Прощаясь с переводчицей, Эрик напоследок поэтично признался:
- Mit Ihrer Hilfe bin ich aus dem Abgrund der Verzweiflung auf den Gipfel des Glucks geklettert. (С вашей помощью, я выбрался из бездны отчаяния на вершину счастья).
А Мира пересмотрела своё отношение к языку великих поэтов, проповедовавших философию «Бури и натиска». Не сказать, что прямо полюбила... но впустила в своё пространство, прониклась симпатией.
И бояться внештатных ситуаций на работе перестала. Не полностью, разумеется. Однако поняла, что если создаётся внезапная трудность на пути - будут даны и силы, чтобы справиться с нею. Главное - не терять присутствия духа и не опускать руки раньше времени.
"Спокойствие, только спокойствие!" - вспоминать бы эти слова почаще.
Вот и сейчас, усилием воли оттолкнувшись от посторонних мыслей и беспокойства по поводу сложной терминологии, Иевлева М.М. отсекла всё лишнее, настроилась на рабочий лад, умело связывая два берега – российский и британский.
С каждым новым кивком головы Ламброса, Мирослава чувствовала себя всё увереннее. Войдя с осторожностью в быстрые волны иностранной речи, переводчица постепенно успокоилась - переводила, переводила потоки слов на английском, не отвлекаясь ни на красивые бархатные глаза, ни на чувственные губы начальника, оказавшегося так близко. А если Макалистера заносило на поворотах, и он начинал шпарить финансовыми и юридическими терминами на огромной скорости, Мира мягко тормозила его, возвращая в заданный темп переговоров.
Спустя четверть часа уже вполне настроилась на макалистеровский прононс, а ещё через несколько минут с головой окунулась в свою стихию.
И разыграла эту партию с блеском истинного профессионала.
Продолжение здесь.
Предыдущая глава.
Навигация по каналу.