Посвящается замечательному человеку Олегу Михайловичу Черноусову, сыну комбата 18-го батальона.
Очерк написан в память о тех героях-черноморцах, чьи имена до сих пор неизвестны.
Вместо введения.
Эта история берет свое начало 19 мая 1942 года, когда в газете «Маяк Коммуны» (ныне это газета «Слава Севастополя») была опубликована статья под названием «Подвиг пяти черноморцев». Автор статьи, М.Когут рассказал в ней, как 7 ноября пять моряков-черноморцев, чьи имена сейчас уже стали легендарными, остановили у деревни Д. продвижение сначала семи немецких танков, а затем, ценой своей жизни пятнадцати бронированных машин врага.
Были названы их имена: политрук Николай Фильченков, краснофлотцы Иван Красносельский, Даниил Одинцов, Юрий Паршин, Василий Цибулько. В статье не указывалось ни подразделения, в котором они служили, ни их командиров. Более того в статье говорилось, что эта история «передавалась из уст в уста, но никто не знал имен героев», указывалось, что статья написана со слов одного из бойцов, с которым беседовал автор. Время написания статьи говорит само за себя: рухнул Крымский фронт, и Севастополь остался один с противником. Нужно было поднять боевой дух защитников, в результате чего появилась целая серия статей о подвигах защитников города, совершенных в ноябре-декабре 1941года.
На самом деле основанием для статьи стал не «рассказ одного бойца», а статья во фронтовой газете. На военно-научной конференции 1961-го года Иван Леонтьевич Шипаев указывал: «Весь ход боя с танками, который вел Фильченков, видели с высоты у Камшловского моста, но кто именно- не знаем. Во всяком случае, об этом бое 20 декабря кто-то доложил командованию Приморской армии. Донесения политуправления ЧФ о Фильченкове мы не писали, считали, что Фильченков и его товарищи выполнили долг перед Родиной. Донесение о подвиге пяти черноморцев было написано только в марте 1942 года, после появления статьи генерала Петрова в газете «За Родину» (многотиражка Приморской армии), где он писал: « Кто эти люди в черных бушлатах, которые дрались в единоборстве с танками?...»» Неожиданно статья получила большой резонанс, и ранее безвестные герои были представлены к званию героев Советского Союза. Начался сбор материалов о подвиге. В результате большой работы, удалось уточнить детали и имена:
-политрук (лейтенант) Фильченков (Фильченко) Николай Дмитриевич
-краснофлотец Красносельский Иван Михайлович из г. Керчь (1921г.р.)
-краснофлотец Одинцов Данило Сидорович
-краснофлотец Паршин Юрий Павлович 1921г. г.Москва
-краснофлотец Цибулько Василий Федосеевич г. Новый Буг 1921г.
Погибшие герои принадлежали к 18-му отдельному батальону морской пехоты, которым на тот момент командовал капитан М.С.Черноусов. Эта история долгое время была одной из икон севастопольской обороны, именами героев называли улицы, корабли, школы, но вдруг маятник качнулся в другую сторону…
Началась Перестройка, закончившаяся развалом большой страны по имени СССР. Тем, кто ее развалил, нужно было сравнять с землей ее историю, уничтожить все, что могло быть гордостью державы. После этого пошла череда «развенчиваний мифов». Появились книги вруна-Суворова, подняли на щит «Архипелаг Гулаг». В чести стало самобичевание и поливание грязью своей истории. Причем использовались методы не самые порядочные. Под видом «воспоминаний» ветеранов в печати появились и явные фальшивки.
Не миновала чаша сия и подвиг пяти черноморцев. Было «научно доказано», что и подвига никакого и не было, не было и боя, а вся истории я была выдумана от начала и до конца. Для примера приведу фрагмент из интервью одного из журналистов с одним из ветеранов ЧФ Г. Замиховским: «А вот «знаменитого» подвига группы политрука Фильченкова я не помню! Вы уж меня простите, но я был под Дуванкой 7-го ноября, и наша рота стояла сразу позади 18-го батальона морской пехоты под командованием Черноусова. Не было там немецких танков! Танки шли на позиции сводного батальона курсантов училища береговой обороны имени Ленинского комсомола. Батальон занимал позиции возле Бахчисарая. Найдите в России двух бывших курсантов Ройтбурга и Исраилевича. Они еще живы. Пусть вам расскажут, как 1200 моряков этого батальона с учебными винтовками геройски закрыли грудью Севастополь, и почти все там сложили свои головы. Да и вообще, если бы такой случай был, что пять человек подбили десять танков, в тот же день, весь Севастополь говорил бы о героях... У нас там политотдельцев и газетчиков было более чем достаточно». Ну, вообще-то рота Замиховского за 18-м батальоном не стояла, и батальон ВМУБО 7 ноября находился совсем в другом месте, да и потери батальона ВМУБО были совсем не такими критическими, есть и другие неточности, но вроде бы как данные, изложенные в статье, подтверждаются.
Сохранилась справка отдела комплектования ЧФ, датированная 1945-м годом, в которой указывается, что ни один из четырех краснофлотцев в составе ЧФ не числится. В другом документе указывается, что политрук Фильченков погиб 20 декабря 1942года, т.е. спустя более чем месяц после рассматриваемых событий. Документы на четырех краснофлотцев составлены явно задним числом, и датируются 1943-м и 1945-м годом.
Ссылка на дневник И.Л.Шипаева, переданный в ЦВМА уже после войны, критики не выдерживает. И создается четкое ощущение, что их подвиг-это миф. Так где же правда? Был подвиг, или нет?
Давайте отбросим политику и эмоции, и попробуем разобраться, тем более, что история имела достаточно интересное продолжение. Но начнем сначала.
Номерные батальоны с 15 по 19-й формировались в казармах станции Мекензиевы горы и во флотском экипаже из разрозненных частей РККА и ЧФ, выходивших к Севастополю. Эти батальоны относились к 4-й учебной бригаде морской пехоты. Это название официально нигде не проходит, но при допросах немцами пленных из 16, 17, 18 и 19-го батальонов, почти все указывают, что их батальоны относились к 4-й морской бригаде. Батальоны вводились в бой разрозненно, по мере их формирования на разные участки. По данным И.Л.Шипаева, 18-й батальон был сформирован 29 октября, и 30 октября под командованием капитана А.В.Ховрича (из ПВО ЧФ) вечером переброшен в район Мамашая [1].
По данным, указанным на схеме И.Л.Шипаева, хранящейся в музее с. Верхнесадовое, в составе батальона числится 986 человек. Батальон имел три стрелковых роты, взвод ротных минометов, пульроту и подразделения служб. Имел на вооружении 6 ротных минометов, 14 станковых пулеметов, 36 ручных, 600 полуавтоматических винтовок, винтовки, гранаты[2]. Правда, в своих воспоминаниях, он же указывал, что «пушек и минометов в составе батальона не было». По данным немецких допросов [4] в ротах числится по одному пулеметному взводу с 2 станковыми и 2 ручными пулеметами, составе батальона минометов нет. Но это данные на 9 ноября.
По тем же данным (воспоминания И.Л.Шипаева), 1 и 2 числа батальон находился в районе Качи, и вел бой с противником, потерь не имел. Объективности ради, стоит заметить, что по немецким данным[3], в указанном районе немецких войск почти не было, если не считать разведгрупп. 3-го ноября 18-й батальон снимают с этой позиции, и перебрасывают в район станции Мекензиевы горы.
Из воспоминаний И.Л.Шипаева (на тот момент он имел звание политрука и должность освобожденного секретаря партбюро батальона): « 4 ноября нас перебросили в долину Бельбек в район селения Дуванкой, чтобы закрыть брешь, образовавшуюся в расположении наших частей и закрыть немцам дорогу на Севастополь. К вечеру этого дня командир батальона заболел. Командование батальоном принял комиссар, старший политрук Мельник. Я был тогда секретарем партбюро, и мельник назначил меня комиссаром» [5]. По другим данным, командование принял начальник штаба батальона ст. л-т Егоров. Получилось так, что в сложной ситуации батальон, не имеющий боевого опыта, оказался на передовой без командира.
Глава 1 Накануне
А ситуация, действительно, складывалась очень сложная. 4-го ноября 1941г. противник зажал в клещи Дуванкойский опорный пункт, отсекая его от основных сил. Курсантский батальон ВМУ БО отвели, но в котле оказались бойцы 4-го управления (роты) дотов, 16, 17-го батальонов морской пехоты, 1-го батальона 3-го морполка, зенитчики, минометчики ст. л-та Мещерякова, рота 262-го полка 184-й СД, сражавшиеся вместе с курсантами.
Противник с фронта охватывал узел сопротивления силами 121-го полка 50-й ПД, а с флангов пытался отрезать его частями 132-й ПД. Сверху с плато атаковал 438-й полк этой дивизии, а по долине Бельбека, со стороны селения Гаджикой (ныне Пироговка) атаковали 1-й и 3-й батальоны 436-го полка, обошедшие позиции 50-й ПД, и захватившие с. Заланкой (Холмовка) [6].
Пуповиной, соединяющей Дуванкойский узел с основными силами, стало само селение Дуванкой (современное Верхнесадовое). За него и разгорелся упорный бой. На западную окраину д.Дуванкой была переброшена сначала парашютная рота ЧФ [7], затем 7-я рота 3-го батальона 3-го морполка. Но силы были неравны.
Предпринятое 5.11.41г. генералом Петровым контрнаступление, поддерживаемое двумя огнеметными танками и 80-м разведбатом 25-й СД, оказалось неудачным.
1-й и 3-й батальоны 436-го полка удалось остановить, но сверху, с плато атаковал немецкий 438-й полк, прорвавшийся на стыке 8-й бригады и 19-го батальона. Завязался бой за деревню Дуванкой, который закончился вечером 5.11.41г. не в пользу советских частей.
Из немецких документов: « В результате боя 5.11.41г. 121-м полком были захвачены 137 пленных. Из них 87 относятся к 7-й роте 3-го морполка, которые в попытке атаковать по приказу политрука Лысенко попали под огонь немецких войск. Сам Лысенко в атаке не участвовал…. 8 человек без сопротивления были захвачены в артиллерийском бункере на западной окраине д. Дуванкой. Были захвачены бойцы из 17-го батальона морской пехоты…»[8].
Так описывает один из эпизодов боя за Дуванкой Л.Репков, корректировщик 30-й батареи: «Во время боя за деревню я наблюдал героический подвиг трех наших моряков. В кузове машины был установлен счетверенный пулемет, и обслуживали его два моряка пулеметчика. Когда немцы входили в деревню, машина стояла между двумя улицами, перпендикулярно дороге. Как только немцы появились на шоссе, они были истреблены пулеметным огнем. В это время на шоссе выходила с другой стороны вторая группа немцев. Пулеметчики моментально перенесли огонь по этой группе, развернув пулемет в обратную сторону. Раз за разом, герои-пулеметчики поочередно разворачивая счетверенную установку то в одну, то в другую сторону, постепенно двигались к выходу из деревни. Казалось, что им вот-вот удастся выбраться из деревни, и немцы ухе опомнились и открыли по машине огонь. Ухе на окраине деревни машина вдруг дернулась в сторону, пошла в кювет и остановилась. Вероятно, шофер был убит. Один из краснофлотцев, находящихся в кузове, пересел в кабину, а второй все время отстреливался короткими очередями. Машина выбралась на шоссе и рванулась из деревни, но не суждено видно, было спастись героям. Когда машина проезжала последние домики, был убит и второй шофер. Навину рвануло к домику, передними колесами она влетала в канаву и остановилась. Оставшийся в машине пулеметчик был, видимо, тоже ранен. Он медленно опускался вниз, а стволы пулеметов поднимались выше и выше и непрерывно стреляли вверх. Видя, что пулеметчик по ним прицельного огня уже не ведет, гитлеровцы стали подбегать к машине и бросать в нее гранаты….»[9]
Вечером 05.11.41г Дуванкойскй опорный пункт был потерян. Как пишет П.А.Моргунов: «Утром 5 ноября враг возобновил наступление в районе дер. Дуванкой. 1-й и 3-й батальоны 3-го полка морской пехоты, понеся большие потери, вынуждены были отойти на рубеж южнее деревень Дуванкой, Гаджикой и Биюк-Отаркой». По приказанию Г.В.Жукова и И.Е.Петрова несколько морских офицеров из состава 16-го и 17-го батальонов были расстреляны, расстреляны два офицера из состава командования Дуванкойского узла, но этим противника было не остановить.
В том случае, если бы долина р. Бельбек не перекрывалась 18-м батальоном, дорога на Севастополь была бы открыта. А, может, она и была открыта, т.к. по воспоминаниям, 4.11.41г. батальон еще находился в районе Камышловского моста. Батальон выступил и перекрыл долину р.Бельбек, заняв фронт между остатками 1-го и 3-го батальонов 3-го морполка.
По данным П.А.Моргунова 19-й батальон отойдя с плато в районе высот 103,4 занял позиции на правом фланге 18-го батальона между ним и остатками 3-го морполка (его 1-го и 3-го батальонами). На самом деле это не совсем так. По данным допросов пленных картинка получается иная: «После тяжелого боя 5.11.41г. 19-й батальон в течение 10 дней собирался на лесопилке в районе станции Мекензиевы горы. Утром 6.11.41г. командир батальона получил новое назначение и убыл в другой батальон. Численность 19 батальона 160 человек в его составе две роты. Вооружение - винтовки и по два ручных пулемета на роту».
Если учесть, что к началу боев 2.11.41г. в батальоне было 970 человек, можно констатировать, что в результате боя 19-й батальон потерял 80 процентов своего состава. Но, для нас важны два других факта:
Во-первых, 18-й батальон получил нового командира, им стал бывший командир 19-го ОБМП капитан М.С.Черноусов, офицер имеющий опыт боев на суше. Во-вторых 18-й батальон был вынужден растянуть свой правый фланг от правого фланга 2-го батальона 8-й бригады по диагонали до позиций остатков 3-го морполка. Длина этого фронта составила около пяти километров, и лишь позже на этот участок стали прибывать другие части. Третий, достаточно интересный факт: станция Бельбек, высота 103,4 над шоссе (там, где сейчас стоит памятник пяти черноморцам) были захвачены противником (запомним этот факт). Ниже приводится текст первой оперативной сводки СОРа на 18 час. 6 ноября 1941 г.: «...Части Севаст. обор, р-на, отразив атаку пр-ка р-не Черкез-Кермен, ст. Бельбек, удерживают рубеж: … в. 278,4 (Яйла-Баш) —в. 158,1 — иск. ст.Бельбек — в. 190,1 — г. Кизыл-Бурун — Аранчи — Эски-Эли и далее по южному берегу Кача». Участок батальона проходил от высоты 158,1 (небольшая высота перед горой Кымыр-Кая) до стыка со вторым батальоном 8-й бригады в лощине над Симферопольским шоссе в районе родника Беш-Иол.
На схемах, нарисованных к военно-научной конференции для бывшего командира 8-й бригады морской пехоты В.Л.Вильшанского 18-го батальона морской пехоты вообще нет. 8-я бригада граничит непосредственной с 3-м морполком. И лишь потом, мимоходом, упоминается, что бригаде якобы были подчинены два батальона морской пехоты 18—й и 19-й. Документами этот факт не подтверждается . И 18-й и 19-й батальоны числятся отдельными. Более того, как упоминалось ранее, 19-го батальона на тот момент в указанном районе вообще не было, как, впрочем… и 3-го полка морской пехоты. Поясню.
Все дело в том, что вечером 5.11.41г. rомандование полка во главе с подполковником Затылкиным и командование 1-го батальона было отведено в тыл, для формирования новых батальонов 3-го морполка, а на позициях оставался только 3-й батальон, который имел в своем составе, всего, около роты (211 человек). Поэтому говорить о 3-м полку морской пехоты, как минимум, некорректно. В лучшем случае можно говорить о его 3-м батальоне, который еще находился на позициях, и был сменен только 9-го числа минометно-пулеметным батальоном, сформированным из экипажей бронепоездов. Любопытна фраза из воспоминаний Шипаева, которую подтверждают воспоминания санинструктора Петроченко о том, что «…батальон занял старые окопы времен Крымской войны …». На самом деле, окопов Крымской войны в указанном районе нет, но есть окопы, 1-й мировой, но находятся они чуть дальше на скатах высоты Кымыр-Кая, а это означает, что батальон, численностью чуть более девятисот человек, растянули на 6 км. Правда, начиная с 7.11.41г. за линией обороны 18-го батальона морской пехоты, в районе хутора Моцениго (район Камышловского моста) было начато переформирование 161-го полка 95-й стрелковой дивизии. Кроме того, в районе моста были развернуты две зенитные батареи 114-го зенитного артдивизиона, выведенные с аэродрома Сарабуз. Третья батарея этого артдивизиона находилась еще в городе. Там же на Главном рубеже обороны находился батальон электромеханической школы, занятый строительством дзотов.
Фронт противника тоже был сильно растянут, выручало только то, что на правом фланге немецкой 132-й дивизии появился 47-й пехотный полк из состава 22-й пехотной дивизии, переброшенный железнодорожным транспортом. Он сменил 438-й пехотный полк перед фронтом 8-й бригады морской пехоты.
Командующий 11-й армией Э. фон Манштейн лукаво пишет, оправдывая свои неудачи: «В связи с наличием морских коммуникаций противник счел себя даже достаточно сильным для того, чтобы при поддержке огня флота начать наступление с побережья севернее Севастополя против правого фланга 54 ак. Потребовалось перебросить сюда для поддержки 22 ПД из состава 30 ак. В этих условиях командование армии должно было отказаться от своего плана взять Севастополь внезапным ударом с хода — с востока и юго-востока». Но это не совсем так. У него просто не получилось, а 22-ю пехотную дивизию начали перебрасывать еще до атаки 7-й бригады, которая произошла 7-го ноября 1941г. Приведу цитату из приказа по 11-й армии, датированного 5.11.41г. : « …3. Задачи: а) 54-й корпус выполняет задачи, поставленные на 5.11.41г. Ему подчинены: усиленный 47-й полк для охраны правого фланга 556-й артиллерийский корректировочный батальон (для взаимодействия со 132-й ПД)…»
Немецкий 438-й полк высвобождался для прорыва дивизии к реке Чорная. Все дело в том, что левый фланг 132-й ПД и часть 50-й ПД уже к вечеру 6.11.41г. вышли на границу долины Кара-Коба, а 3-й батальон 436-го полка по тропе мимо пещеры Кара-Коба даже спустился в долину, и успех немецкому командованию, казался совсем близким. Противник высвобождал силы, чтобы прорваться к реке Чорная и, далее к городу. Но это эпизод, С 6.11.41г. фронт немецкой 132-й пехотной дивизии делился на «Оборонительный участок» (перед фронтом 8-й бригады и 18-го батальона) и «Атакующий участок» (в направлении хутора Мекензия). Немецкие войска рассчитывали ворваться в долину Кара-Коба, на хутор Мекензия и, развивая наступление выйти к Чёрной речке.