Сегодня я, можно сказать, совершила настоящее святотатство. Под влиянием заметки о кормлении курицей нашего "берлинского" Леши-Васисуалия я вспомнила, что у меня есть рассказик с подобным сюжетом. И как-то этот рассказик так хорошо лег в тему, что я решила его выложить с минимальными исправлениями.
Правда, меня так мучит совесть по отношению к моим любимым персонажам, ибо они ну никоим образом "берлинского пациента" не напоминают, поэтому мне еще долго придется замаливать перед ними свои грехи.
Действующие лица:
Тоталитарная Власть, страна махровых консервативных ценностей и жестких гетеросексуальных принципов.
Леша Н, оппозиционер со сложной судьбой и стойким иммунитетом к отравляющим веществам.
«Большой Брат», искин вроде Скайнета, обладающий своеобразным чувством юмора, насчет разумности есть подозрения, но нет уверенности.
Сцена первая
Планета Сибирь. Колония-поселение под патронажем Тоталитарной Власти. Первые весенние дни. В дневное время температура поднимается аж до нуля градусов по Цельсию. Что способствует образованию гигантских сосулек и твердого снежного наста.
Леша Н выходит из дома с лопатой. Вид у него обреченно-взъерошенный. С очередным нарядом на уборку снега смирился, но протестная искорка все еще тлеет и готова разгореться в полноценное пламя. Леша Н оглядывает фронт работ и заметно сникает. Уходящая зима, в отместку за участившиеся оттепели, щедро подкидывает снежку. Под навесом стоит ультрасовременный, навороченный снегоочиститель. Леша Н смотрит на него с тоской.
Снегоочиститель Су-57 своей обтекаемой формой, всеми своими насадками, скребками, щетками, лопатками, снегорезами напоминает истребитель последнего поколения. Леша Н переводит взгляд на три внешние видеокамеры, затем снова на снегоочиститель.
Из комма раздается голос Тоталитарной Власти: «Даже не думай!» Три видеокамеры смотрят на Лешу в упор, транслируя его изображение во всех ракурсах. Ему представляется ехидная физиономия «Большого Брата». И он еле удерживается, чтобы не показать в видеокамеры средний палец.
Леша Н: — Ладно, ладно, я тебе это припомню.
«Большой Брат»: — А я че? Я ниче! Я указания выполняю. Мне что было сказано? Контролировать! Вот я и контролирую.
Леша Н: — Мог бы и отвернуться.
«Большой Брат»: — А мне, может, интересно.
Леша Н:— Что тут может быть интересного?
«Большой Брат»:— Смотреть, как ты страдаешь. Я сразу начинаю ценить свои недостатки.
Леша Н: — Это какие же?
«Большой Брат»: — А у меня рук нет. И ног тоже. И гульфика. Раньше я тебе даже немного завидовал. А теперь нет.
Леша Н: — Я тебе вирус подсажу.
«Большой Брат»:— Ага, давай. И я налью в кофеварку воду из унитаза. Ну или с порошком из стиралки.
Леша Н остервенело долбит лопатой затвердевший сугроб.
«Большой Брат»: — На крыше снега тоже много скопилось.
Леша Н: — Я летать не умею. И вообще, снег на крыше — это твоя забота. Подогрей.
«Большой Брат» (неожиданно покладисто): — Ладно.
Леша Н расправляется с одним сугробом и переходит к другому. Постепенно в нем просыпается азарт. Он вспоминает Болотную и 23 января. Увлекшись, он приближается к бараку.
Тоталитарная Власть наблюдает за ним на вирт-мониторах. На мгновение она едва не поддается жалости и уговорам международной общественности, даже собирается разрешить ему воспользоваться снегоочистителем. Но принципиальность берет верх.
«Большой Брат» (вкрадчиво): — Какой молодец! Помощник! Старается!
Тоталитарная Власть: — Молчи, провокатор.
«Большой Брат»: — А я че? Я ниче. Я только порадовался, что в стране наконец-то приличный оппозиционер появился, надежный, выносливый, к ядам устойчивый. А то эти правозащитники, деятели культуры что… Они же оппозиция хрупкая, тонкая, ее беречь надо. Ломаются постоянно, капризничают, мозоли натирают. То понос, то золотуха. Я же не виноват, что у кого-то, кроме всех этих хронических заболеваний, еще и чувство юмора отсутствует.
Тоталитарная Власть: — Переустановлю.
«Большой Брат» фыркает и растворяется.
Снег на крыше дома начинает медленно двигаться, увлекаемый силой тяготения. Сосульки угрожающе позвякивают. Но Леша Н, увлеченный борьбой с сугробами, не обращает внимания на опасность сверху. Снег на крыше ускоряется. Леша Н отчаянно сражается у стены барака с ледяным уступом. То ли от удара лопатой по уступу, то ли от возросшего ускорения, но снег вместе с сосульками срывается с крыши и погребает Лешу Н с головой. Из образовавшегося погребального кургана торчат лопата и левый ботинок. Тоталитарная Власть с криком раненой Любови Соболь выскакивает в одном домашнем мундире. Бросается к снежному кургану и пытается разгрести его голыми руками.
Тоталитарная Власть: — Леша Н! Сволочь, если сдохнешь, в страну не возвращайся!
Снежный курган начинает сотрясаться как могильная земля в фильме ужасов. Из-под снега, как разбуженный сибирский медведь, вылезает оппозиционер. Он весь в снежных комьях. Пытается разлепить склеенные снегом ресницы. Тоталитарная Власть торопливо его отряхивает. Замечает в волосах кровь.
Тоталитарная Власть: — Леша Н, ты ранен!
Леша Н: — М-м-м?
Тоталитарная Власть: — Ты меня видишь? Слышишь? Сколько пальцев?
Леша Н ощупывает голову и обнаруживает на ладони кровь. С удивлением на нее таращится. Падающей сосулькой у него рассечена кожа на голове.
Тоталитарная Власть: — Тебя тошнит? Держись за меня. Можешь встать?
Леша Н (слабым голосом): — Не знаю… сейчас попробую.
Он цепляется за Власть и идет в барак, еле переставляя ноги. «Большой Брат», вновь появившись на мониторе, скептически за ним наблюдает. Тоталитарная Власть усаживает Лешу Н на диван, стаскивает с него начавшую оттаивать куртку, затем высокие меховые ботинки. Леша Н старательно закатывает глаза и жалобно постанывает. Когда Тоталитарная Власть рысцой убегает за антисептиком и заживляющим гелем, он быстро показывает «Большому Брату» кулак.
Леша Н :— Если вякнешь, получишь троян.
«Большой Брат» (беззвучно хихикая): — Не вякну. Подожду, пока сам нарвешься. Это будет гораздо зрелищней.
Тоталитарная Власть возвращается с ящиком медикаментов. Леша Н уже снова с закатившимися глазами. Тоталитарная Власть осматривает его рану на голове. Кровь очень выразительно сочится.
Леша Н: — Это потому, что у меня замедленная регенерация после отравления.
Тоталитарная Власть: — Да, да, я помню, что ты недоотравленный.
Леша Н собирается было активировать свой боевой оппозиционный пыл, но вовремя спохватывается. «Большой Брат» беззвучно хихикает.
Леша Н(очень слабым голосом): — Но я все равно… сам… чай возьму.
Героически пытается подняться. У него почти получается. Явное нарушение координации.
Тоталитарная Власть: — Лежи, груз ты мой кармический. Будет тебе чай.
Леша Н с комфортом устраивается на койке. Около него появляется столик со сладостями, кружка с чаем, вазочка с вареньем. С повязкой на голове он похож на раненого в схватке со злодеем героя. Тоталитарная Власть подбегает к нему каждые пять минут. Приносит из холодильника то кусок торта, то бутерброд, то шоколадное суфле, то помадку с орехами. Леша Н с мученическим усилием пробует варенье, ложечкой цепляет немного крема с торта. Но затем с тихим стоном отворачивается.
Леша Н: — Не хочется… Я… потом.
Тоталитарная Власть: — А разве тебе не нужно пополнить энергоресурсы?
Леша Н бросает на нее полный трагического негодования взгляд.
Леша Н: — Ну я же… недоотравленный. И вообще, как я могу есть, если пенсионерам не хватает ершиков.
Тоталитарная Власть: — Зануда! Ладно, голодай.
Власть натягивает термокомбинезон, сапоги на меху, варежки и отправляется чистить снег. Леша Н, приподнявшись на локте, за ней наблюдает. На его лице отражается вся гамма злорадных восторгов. Он даже порывается встать, чтобы лучше видеть.
«Большой Брат»: — Эй, не так быстро! Если ты сейчас ей под руку подвернешься, огребешь лопатой. Ты же типа больной.
Леша Н: — Да я нормально себя чувствую. Незначительные повреждения кожного покрова. Ничтожная кровопотеря.
«Большой Брат»: — А чего комедию ломал? А еще говорят, что оппозиционеры не умеют врать.
Леша Н (со вздохом): — Я думал, что она мне правительством даст порулить. То есть снегоочистителем. Я же не думал, что она сама пойдет снег чистить. Да еще вручную. А почему снегоочиститель не запускает?
«Большой Брат»: — Из солидарности. С раненым на колчаковских фронтах.
Леша Н: — На каких фронтах?
«Большой Брат»: — Неважно.
Леша Н: — И что теперь делать?
«Большой Брат»: — Ну прикидывайся дальше. Доставь ей удовольствие за тобой поухаживать.
Леша Н:— А ей это в удовольствие?
«Большой Брат»: — Еще как! Медом не корми. Она сразу почувствует себя нужной, важной, необходимой. Заботливой. Властям это нравится. И главное — не ешь! Это их особо заводит.
Леша Н: — Она же меня опять Новичком кормить будет!
«Большой Брат»: — Ничего, потерпишь. Это же для ее блага. Понимаешь, Власти необходимо о ком-то заботиться. Это у нее в генах. Материнский инстинкт.
Леша Н: — А долго?
«Большой Брат»: — Ну, недельку. Не меньше.
Леша Н издает стон.
Леша Н: — А выборы? А на протесты сходить?
«Большой Брат»: — Так, или ты делаешь что я тебе говорю, или я сдаю тебя с потрохами. Выбирай.
Леша Н: — Ты меня шантажируешь?
«Большой Брат»: — Ага.
Леша Н возмущенно сопит, отворачивается и натягивает одеяло на голову.
Тоталитарная Власть, кое-как очистив дорожку, стоит опираясь на лопату. Внезапно замечает снегоочиститель.
Тоталитарная Власть: — А чего я это чудо техники не запустила?