Сейчас тюрьма другая нежели раньше. Разрешено то, что было строго-настрого запрещено до скок; электророзетки, кипятильники, чай и далее по списку. В отношениях стало меньше строгости. Дали простор для преобладания здравого смысла, но на этой почве все чаще и чаще процветает абсурд.
Ещё один день из жизни камеры прошёл. Быстро, обыденно, незаметно. Полнейший штиль. Протекает стена. Перегорела одна лампа, стало темнее и хуже. Вот уже какой день – плохо сплю. Сон – не сон, час на час. Говорят, первый признак психического заболевания – плохой сон, или его отсутствие. Как оценить себя?
«Остановка по требованию», серия - «Конечная». Замысел сего понятен – одна из вариаций нашей повседневной жизни. Влюбляются, расходятся, страдают, остаются. Ничего нового, ни в смысле, ни в сути. Красивые актеры – одно из главных достоинств. Но играют не глубоко, не тонко. Схематично, поверхностно, а кое-где и пресно. Музыка, что в начале – она, да! Под такую действительно, любить и страдать можно искренне и впечатляюще. Серию смотрели только 20 минут. В 20.00 проверка, «ящик» забирают. Но успел поймать классную фразу. Наташа ответила: «Раз я выхожу замуж, то рано или поздно это должно произойти, под плеск или без плеска…”. Да, все правильно, рано или поздно, но должно. Я когда-то ждал примерно такого разговора, или примерно такой фразы, когда довольно долго был здесь. Хотел честности и правды. Ничего не было. Где-то там, далеко, за этими решетками и стенами, ЭТО произошло под траурный гимн моих бесплодных ожиданий.
Сегодня ровно год, как я видел последний раз Юлю. Как свою видел. Разговаривал. Трогал. Тогда ее глаза о многом мне сказали. Они мне поведали все, о чем умолчали уста. Я не сразу расшифровал принятое подсознанием, но, а тот день, 6 декабря 1999 года, я сочинил девять стихов, оказавшихся пророческими. С того дня поэзия у меня пошла другая. Надо верить словам глаз, надо уметь их слушать, надо доверять интуиции – голосу подсознания. Небеса никогда не шельмуют. Глаза – маленькие галактики. И ещё, этот день можно принять за начало, когда я придумал, нет, не придумал, вспомнил Юнону, ставшей моей музой и мечтой. Она прошла величавой и грациозной походкой через все мое уголовное творчество, обдавая меня ароматом небес. Когда нас забывают, мы начинаем сотворять свою необходимость.
Тогда, в тот день, 6 декабря 1999 года, я поехал на следственные действия в МВД РБ, всем местным известное место по адресу Ленина 7, как нарицательное тот, что тебе капут. Ну, как поехал, меня конвоировали. Где-то в 15.00 я сочинил стих, где среди прочего было;
Боль от жизни снега
Боль от облаков
От мечты побега
От стальных оков
В это-же самое время, как позже выяснилось, два моих тюремных приятеля, Лёха Яковлев и «Купец» рассуждали, способен ли я на побег. Дорассуждались настолько, что стали всерьёз за меня волноваться. Но я вернулся. Да, небеса не шельмуют, когда сочинял, смотрел через небольшое окно умывальника в МВД именно туда, ввысь. А из того дня я действительно, убежал бы.
Фразы того дня:
Я – в твоей жизни происходит что-то новое?
Юля – нет, у меня все по-прежнему.
Есть что-то такое в нашем крае, что заставляет людей бояться быть добрым, отзывчивыми, верным. Это замечено не только мной.
Надо преодолеть мораль поговорки - «Хорошо там, где нас нет», чтобы это объяснить. А по сему – пример из собственной жизни, жизни тюремной. Тюрьма – зеркало нашего общества, самая горячая, живая, злободневная плоскость. 1984 год, я осуждён к 3-ем годам. Иду этапом: Брест – Брянск – Калуга - Рязань, все там правильно. Встречают, провожают, проявляя искреннюю человеческую, арестантскую заботу о транзитниках. Мне 19 лет. Уфа. Здесь беспредел, бьют свои-же. Дюртюли, лагерь, зона, Кровавый спец, бьют свои-же. Бугры, старшины. У меня тогда не было учителя по жизни Арестантской, сам доходил, и это битье я посчитал за этап, который непременно надо пройти, перетерпеть, выдержать. Дюртюли, администрация лагеря грамотно использовала подсознательную потребность человека к подчинению себе другого. По сути, эти бугры, старшины, суки, подчиняли не себе, а режиму. Да, учителя у меня тогда не было, а глубоко понять самому я тогда не мог. Потому и терпел. Потому и говорю – есть в нашем крае что-то такое, что заставляет людей быть жестокими, коварными, подлыми. Это конечно-же не обо всех.
Ночью видел сон – поднимаюсь по лестнице прежнего теткиного дома. Пять этажей. Она живет на пятом, вот туда и бегу. Тяжело бегу, устаю. На пятом встречаю тетку. Спрашиваю – где мама, где Юля? Тетка отвечает – Юля дома! Забегаю в теткину квартиру, перед глазами только образ кнопочного телефона. Кнопки разбиты, не видны цифры. Четко помню в сознании номер знакомого телефона. Набираю несколько раз, путаюсь в кнопках, они разбиты и значение каждой условно, отлично помню свои пальцы на этих кнопках, и что рычажок сброса плохо работал. Наконец набираю нужный шестизначный номер, и, с замиранием сердца подношу трубку к уху, но… Как вы думаете, что обычно происходит в такие моменты? Чего бы там не было, понимаю, что-то хорошее произошло с тем миром, что был моим, и когда-то оказался слабее событий.
Сочинил – «Шанхайская осень». Я пытливо искал название – образное название своему детству, до 7 лет. Нашёл! Мое детство – Шанхайская осень. Почему осень? Какое-то унылое окружение желтых двухэтажных и трехэтажных домов. Словно листья, они опали с небес и серными глазницами окон смотрят на меня. До сих пор смотрят, рождая в душе уныние и угрюмость. Мама и баба Ная, моя нянька, крестительница. Интересный союз людей – союз противоречий. Баба Ная молилась за меня всегда, до дня своей кончины 4 февраля 1999 года. Меня арестовали ровно за день до этого трагического события. Небеса никогда не шельмуют. Небеса нам что- то говорят и показывают, надо только это понять.
Пейджер – признак полного бескультурия (О. Басилашвили)
Ниже пейджера не бить. (Арестантское).
Ещё, Басилашвили сказал, что правда – на стороне каждого. Не могу согласиться с ним полностью. Нет, с позиций того, что каждый создаёт вокруг себя мир, на основании вложенного в него небесами понимания добра или зла, любви или ненависти, определённого состояния разума, души, тела – все конечно верно. Этому вторит ещё и то, что мы должны принимать друг друга такими, какие мы есть – это очень правильно. Да, вокруг каждого своя правда, созданная им или придуманная, но есть же ещё общеканонизированная правда, тянущаяся из всех эпох прошлого, от которой не отступили ни властители, ни судьи, ни верноподданные. Всякая от правда каждого человека умещается в рамки общепринятого понимания истины. Не противоречит ли правда одного, правде другого. Не мешает-ли. Если идти по дороге этих размышлений, то можно добраться до того, что правда рождает ненависть, злобу, войну. Но можно понять ещё и то, что правда умиротворяет. Так что становимся лучше, каждый на своём и попытаемся друг друга понять, простить, принять.
Объясняю «Батону» смысл его вопроса об одном человеке. Есть такая категория людей, к которым не применимы привычное понимание и мнения о дорогах которыми они идут. Всё от их значимости для мира уголовного. Манера поведения таких значимых людей такова, чтобы равновесие разума всегда было в норме. Он это понимает тонко, он это регулирует незаметно для всех. Войны, они никому не нужны. Первый признак о надвигающемся нечто - отзыв дипломатического корпуса. Институты, изучающие нашу жизнь понимают, что люди, о которых мы говорим, обладают двойной дипломатией, мудры и рассудительны. Они близки воровскому и постоянно на связи с одним из них. В нашем случае не удивляйся, это именно так. Надо учесть то, что одним из показателей деятельности администрации, является отсутствие общезначимых, всем известных человеческих символов. Но та-же администрация понимает, без них нельзя, всегда будет риск хаоса ненужного никому. В нашем случае подобный компромисс именно в том человеке, о котором ты спрашивал, и именно поэтому его не отпустят, так как он, обезличенный, но значимый символ.
Несколько слов о Муртазе Рахимове. Хочу начать, цитируя «Честь имею» В. Пикуля. «…а все, кто могли идти, те ещё шли, а которые не могли идти - все умирали. Весь народ покидает Родину, чтобы не оставаться под пятою врагов - очень страшно. Великий исход возглавляет престарелый Король, он молчаливо и равнодушно съедает то, что ему давали, а если не давали, он ничего не просил. А за ним шли солдаты и чиновники, профессора, рабочие, министры, писатели и лесорубы, актрисы и монахи, а за их спинами крики страданий и палач…». Пошел бы народ вот так же за Муртазой? Повел бы Муртаза вот так же народ? Иногда я думаю, что Муртаза до самой смерти так никогда и не осознает, какая великая честь ему была предоставлена. Это глубокая несчастье личности - не понимать этого, что Президент не почетная должность, Президент - это голова, которая первой скатывается с плахи истории. Вот те несколько слов.
#тюрьма в россии #тюрьмы #следственный изолятор