– Есть ли у вас еще дети, если нет, то сколько им лет?
Клинг смотрел на Глинна, пока тот не поднял руки вверх и резко не отвернулся от него:
«Он знает!»
Пришло время иезуиту сказать что-то, и он едва смог побороть желание перекричать других.
– Никто не знает своих отцов лучше, чем те, что их воспитали.
Протопресвитер отбросил слова. Впервые в его голосе прозвучали проклятия. Иезуит заговорил про то, чего он никогда не говорил:
– Плохо, если человек не имеет ничего, кроме куска хлеба и пары башмаков. Мать, – это такая сладость!
Глинн выговорил это, обращаясь к Клингу, а не к Проповеднику. Тот посмотрел на сына. Карл пристально вглядывался в его лицо. Когда отец поднял голову, Карл выпрямился:
– Я знаю это, отец, – сказал он, и голос его стал твердым.
Глава 9.
Крестный путь
Карл повернулся и побежал к двери. Секунду он не двигался, глядя в глаза отцу, а затем снова крикнул:
«Я знаю это!»
Почти сразу за этим в коридоре раздался грохот, стена треснула, и вторая половина купола обрушилась на землю.
Карл почувствовал, как проваливается в пропасть. Вожделение взяло над ним верх, лишая возможности рассуждать. Он бросился к выходу, как будто за ним гнались силы ада. Снова он слышал голоса. Еще через мгновение он оказался на улице и побежал.
В атриуме было темно, и воздух был наполнен криками.
Через несколько секунд он оказался в поле без времени и пространства. Задыхаясь, Карл опустился на колени, но что-либо произнести не смог.
Ноги сделались ватными, и Карл только мог наблюдать, как падают обломки, как на их место вступают другие. Затем что- то странное сотрясло землю, как мягкий удар, и вставшие на колени люди начали ругаться и падать вниз.
Разбитый купол с треском упал на землю, и тут же все стало серым.
«Это то, что сделала я, – подумал Ганелон. – Но что же я сделала? Я могла бы быть другой, но не так, не так».
Наступило утро, и красное солнце поднялос