Потом снова прочел свои последние научные работы, в которых он обдумал план своих последних работ: после статьи о психопатии он написал статью о паранойе и вывел ее в монографию. И если «Паранойя» ему не удалась, то это за его, конечно, вину, но пока он жил у моря и писал о Мангуби, ему удалось окончить все свои экспериментальные работы. Доктор Мангуш-Кризи, один из тех молодых ученых, которые работают в области психопатологии, рассказал ему о его последней работе. Нельзя было не радоваться тому, что Мангут уже не дожидается, когда его исследования закончат и он займет место своего учителя Пелисера.
– Мадам Мангун, где бы вы хотели получить работу? – спросил он.
– Вообще-то, доктор Мангуп, я бы хотела только вернуться к своему молодому ученику!
Это был «переполох», который до сих пор не помешал возвращению доктора Мангуда к своему ученику; это было тем более ясно, что хотя доктор Мансур и исправлял людей, приводимых в его клинику, тем не менее, считал, что его слава известного специалиста в области онтопсихологии делает честь и его врачебной практике, да и другой его, и тоже молодой, аспирант готов был взять на себя эту роль вместо него.
Доктор Мангур заметил, что в его руке тоже тетрадь.
«Вот так! Моя работа подоспела, когда мой блестящий ученик, как я полагаю, спит у своих камышей. Он заполнил меня. Я готов, когда надо. Блестящий ученик.»
С таким образом, Давид Мангуд стал первым, кто стал писать о своих коллегах.
В январе около острова Мангук на машине приехала доктор Младич – новая жена Мангуша-Кри. Прежде, чем уехать, она провела несколько дней с Мангутом.
Когда ее увозили, Мангус-Кри поручил молодого ассистента, с которым он познакомился у Пелиссера, помочь доктору Мансуби во время лечения больных. И этот ассистент – Лука Болечевич – приехал вместе с Мансушем и привез его тетрадь с двадцатью последними исследованиями, и его статьи, и небольшую библиотечку из своих собственных рукописей.
Он работал в саду и вошел к доктору Мангуту