«Звёздочка» глава 243
Автобус продолжал двигаться дальше. Алёнка корила себя за то, что проспала встречу с Борькой, и в то же время радовалась тому, что он не увидел её в коротком стареньком платье, ей было стыдно за свой внешний вид. Кружевную занавеску, которой она надставляла платье, пришлось отпороть и вернуть бабушке, сразу как гости разошлись. Хоть бабушке она и не была нужна, но мать настояла, и Алёнка почувствовала себя Золушкой, наряд у которой после полуночи превратился в лохмотья. В своих бедах она корила себя: «Не уронила бы Прошку, так щеголяла бы в новом платье».
Слова матери отвлекли её от раздумий и смутили.
— А жених-то твой совсем не подрос — всё такой же метр с кепкой, — заметила мать и хихикнула. — Хорошо, что их черти в деревню унесли, а то так бы и глаза мозолил. Как на кухне в окно бывало гляну, а он на лавочке сидит себе и ногами болтает, как будто делать ему больше нечего, как только тебя дожидаться. Уши оттопыренные торчат — смехота… Чудной, одним словом, чудной.
— Борька хороший, но он не мой жених, — сказала Алёнка и опустила глаза, щёки её покраснели от смущения.
— Так, это что ещё такое? — возмутилась мать на ровном месте и стала выпытывать. — Ну-ка признавайся, у тебя новый что ли жених объявился, а я не знаю?
— Нет у меня женихов, кто на меня посмотрит в этом платье… — выговорила дочь давя на жалость, но потом сама об этом пожалела.
— А тебе ещё надо чтобы на тебя смотрели? Не рано ли, а?
Алёнка молчала, ей было не до того, придирки матери терпеть было невыносимо. Она давно поняла, что делиться с матерью о своём личном нельзя: она или высмеет или накажет.
— Ну и дочь мне Бог послал, чё из тебя выйдет только непонятно: или по рукам пойдёшь или старой девой останешься, — одно из двух. — вынесла свой вердикт мать.
Женщина, сидевшая впереди, обернулась из любопытства, чтобы увидеть о ком идёт речь, а потом взглянув на Алёнку широко раскрыла глаза и не смогла сдержаться:
— Да вы что такое говорите, мамочка?! Она же ещё совсем ребёнок.
— А вы не лезьте куда вас не просят… — огрызнулась Татьяна, — Вот люди пошли, суют свой нос в чужой разговор, а ещё на вид интеллигентная, а в душе-то — хамка хамкой.
Алёнка готова была сгореть со стыда, от хамства матери, но вжалась в автобусное сиденье и закрыла уши, чтобы не слышать продолжение перепалки. Татьяна боялась, что дочь повторит её судьбу и нагнетала обстановку, раздувая скандал из ничего.
Татьяна, спустив словесный жар, вдруг раздобрилась и объявила:
— Дедка Саша деньги дал, сказал что-нибудь из одежды тебе купить. К глазному сходишь, очки закажем и к школе что-нибудь прикупим, а то не заметим, как первое сентября подойдёт.
— Спасибо, мам!
Алёнка смотрела на мать и не верила её резким переменам, как же она любила такие минуты и хотела, чтобы они не кончались, а длились вечно. Татьяна и сама соскучилась по себе такой: «Загнала я сама себя, загнала. Как ребятишки пошли один за другим, не жизнь, а каторга и нет ей конца. Хоть бы уж выросли поскорей и я вздохнула да выспалась. Психую, а чё психую — сама не знаю. Жизнь меня — врагу не пожелаешь».
Алёнка прижалась к матери и мать её не оттолкнула, а даже погладила по голове. Девочка расслабилась и заплакала. Татьяна спросила:
— Ты чего это, а? Слёзы тебе ещё пригодятся, не плачь. Всё у нас хорошо. Ирка замуж вышла. Скоро бабушка к нам переедет, в гости ходить будет. Прошеньку в ясли отправим и тогда заживём! На две-то зарплаты что не жить?! Две — это не одна.
— Мам, а давай кошку заведём?
— Нет, кошку не проси. Бабушка приедет вместе с кошкой — играйся не хочу.
— Ладно.
Мать взглянула в окно и спохватилась:
— Подъезжаем! С разговорами-то время быстро пролетело. В магазин пойдём, надо будет объявления поглядеть, да дом бабушке присматривать, а то она без нас пропадёт. Тяжело из деревни-то в город переезжать. Как себя вспомню, так сразу и озноб берёт. Молодая была да глупая, чего только не натерпелась. Женихов у меня было пруд пруди, не то, что у тебя: один, да и тот татарин. Бывало, на танцы приду, друг другу морды бьют из-за меня. А я всё выбирала, вот и провыбирала, на свою-то голову. А теперь за тебя переживаю, нервы свои последние треплю, а ты мать-то не жалеешь, а меня жалеть надо.
— И меня тоже.
— Тогда ты меня жалей, а я тебя. — предложила мать, Алёнка была не прочь и кивнула головой. — Вот и договорились. — мать встала, подошла к водителю и попросила. — На остановке остановите, пожалуйста!
Татьяна могла быть вежливой, когда это было выгодно для неё. Автобус плавно остановился.
— Спасибо! Счастливого пути! — пожелала она водителю.
Семейство Ширяевых вышло, а за ними ещё пара пассажиров.
— Хорошо всё-таки у нас! — обрадовался Иван возвращению в город.
— Да, — согласилась с ним Татьяна. — Устала я с этой свадьбой. Ладно хоть уехали, а то бы ещё и Ульяниху хоронить пришлось.
— Ну так всё равно же она человек, а человека, какой бы он не был —земле придать нужно. Земля-то всех принимает…
— Принимать-то принимает, назад вот только не возвращает. — добавила Татьяна.
— Так правильно и делает, а то перенаселение бы было, царица моя! — он улыбнулся жене и спросил. — Ну что, через магазин?
— Да, есть что-то надо, да и хлеба купить не мешает.
— Тогда вперёд, с песней! Пацаны, подпевай, — скомандовал он и запел вместе с сыновьями, — По долинам и по взгорьям, шла диви-и-зия впе-е-рёд, чтобы с бо-о-ем взять Приморье-е — Белой а-армии опло-от…
Татьяна, смеясь заметила:
— Ванька, люди смотрят, хватит глотку драть.
— А пускай смотрят, жалко, что ли… Я трёх сыновей родил, пусть завидуют. — гордо произнёс Иван и продолжил петь дальше. — Этих лет не смолкнет слава-а, не померкнет нико-о-гда-а, партиза-а-нские отряды-ы занима-а-ли города-а...
С песней они дошли до продуктового магазина, кирпичная стена у него была густо облеплена объявлениями. Татьяна распорядилась:
— Вань, я в магазин пошла, а вы тут объявления пока почитайте, может, что подходящее найдётся.
— Как скажешь, царица моя, — ответил Иван, а двойняшки в голос закричали.
— Мы тоже пойдём!
— Ладно уж, так и быть, но ничё не просите, — предупредила их Татьяна.
— А за фату, где деньги мои? — потребовал Пашка.
— Вот, куркуль, так куркуль… Уродился же в кого-то такой?.. — посетовала Татьяна.
— Ну так правильно и делает: нечего мужику сопли жевать, своё надо брать. Правильно, Пашка.
— А мои деньги где? — подал голос Тёмка, — Я тоже мужик, мам.
© 14.04.2021 Елена Халдина, фото автора
Пояснение:
Татар уважаю и другие национальности тоже, поэтому не поддерживаю мнение своей героини Татьяны Ширяевой. Если кого-то её слова задели, прошу прощения. В жизни такое случается, к сожалению, поэтому написала так как есть.
Запрещается без разрешения автора цитирование, копирование как всего текста, так и какого-либо фрагмента данной статьи.
Все персонажи вымышлены, все совпадения случайны
Продолжение 244 Ну так я же деревенская, не то, что вы городские
предыдущая глава тут 242 Показательные выступления Татьяны закончились с её уходом
Прочесть "Мать звезды" и "Звёздочка"