Чернобыль (2021, режиссёр Данила Козловский)
К теме катастрофы на Чернобыльской АЭС кинематографисты подступались не раз и не два, однако сколько-нибудь значащих фильмов снято было немного, пересчитать хватит и пальцев одной руки. Я насчитал три. Первый вышел ещё до распада СССР в 1990 году на киностудии Довженко. Снял его Михаил Беликов и назывался он очень пророчески для будущего всей страны — «Распад». Второй, «В субботу», снят Александром Миндадзе в 2011 году. Сильное метафорическое кино про невозможность и даже бессмысленность бегства от катастрофы, которая буднично накрыла всю страну. Наконец третий —нашумевший сериал канала HBO «Чернобыль» Крейга Мейзина, вышедший в 2019 году и буквально воссоздавший события апрельских дней 1986 года, попутно вызвавший обиду ряда российских СМИ на почве затяжного приступа патриотизма (как говорится, ничего святого!) — что, мол, знают эти американцы про наш Чернобыль. Ещё бы — критика власти, поддержанная мощным и талантливым художественным решением, всё ещё способна «брать города».
Кстати, критика в «Распаде» много нагляднее, особенно в эпизоде, когда номенклатурные бонзы закрывают окна своих автомобилей от отчаянного взгляда одного из ликвидаторов. Однако то мастерство, которое продемонстрировали создатели недавнего сериала «Чернобыль», тоже было более чем убедительным, невзирая на допущения, которые есть и будут в любом историческом проекте. Фильм же Данилы Козловского, выпущенный в прокат в аккурат к 35-летию со дня трагедии, сразу дистанцируется от любых совпадений, сообщая в одном из начальных титров, что фильм является художественным вымыслом и вдохновлён реальными событиями на ЧАЭС.
Новейший «Чернобыль» — это сюжет взросления и история несостоявшейся любви на фоне катастрофы. Он застрял посередине между трагедией и мелодрамой, собственно, как и главный герой Алексей Карпушин, сыгранный самим Данилой Козловским, застрявший между героем и любовником, между увольнением и переводом на новую работу, между реальным реактором и иллюзией счастья на морском побережье. Его постоянные инфантильные метания занимают практически всё экранное время фильма. Уезжать или не узжать, брать ответственность или не брать, идти под реактор или не идти.
С одной стороны, в хрестоматийном сюжете взросления мотивация героя прописана всегда через личную выгоду. И здесь всё идеально подогнано — запросы про долг перед родиной встречаются холодным взглядом или скрытой в уголках губ усмешкой. Проблема в том, что герой в этой истории так и не становится взрослым. Третье его возвращение к разрушенному реактору происходит после того, как его вновь обретённая старая любовь Ольга (Оксана Акиньшина) отказала ему в близости сразу же после того, как спецбортом с облучёнными ликвидаторами отправился в Швейцарию её сын Алёша (сын ли это главного героя до конца так и не будет понятно). Чем оправдать этот поступок, как не пубертатным подростковым поведением? Отказала — полезу в реактор. Пропадать, так в первых рядах.
С другой стороны, а должен ли такой герой вообще взрослеть? Козловский конечно пытается, постоянно переключая актёрские регистры с инфантильного взрослого на отчаянного рубаху-парня, но верится ему с трудом, несмотря на то, что при каждом удобном случае он напоминает зрителю, кто здесь последний герой — то песню Цоя включит в «Жигулях», то начнёт рассматривать плакаты на стене предполагаемого сына, где изображены звёзды боевиков Сильвестр Сталлоне, Арнольд Шварценнегер и Джеки Чан (последнего, кстати, Алексей не признает — до комедий ли настоящему мачо), то настоит на своём плане прокладки кабеля, как заправский профи. Неуверенный в отношениях, корыстный в службе, морально неустойчивый, в быту ненадёжный. Таким только и могут, что завидовать коллеги по работе, да и то бывшей. Они и погибают по-настоящему, на боевом посту, оставив дома в неведении жён и подруг. А наш герой мечется между долгом и чувством, как комедийный Фигаро. Уж не на этом ли созвучии настаивает Козловский, заостряя внимание на Джеки Чана. Если так, то порыв очень достойный, хотя режиссёрски никак и не раскрытый.
«Чернобыль» — инертное кино, несмотря на постоянную суету в кадре. При этом удачных кадров в фильме больше, чем смыслов в несколько раз. За это спасибо оператору Ксении Середе. То уход героя она покажет через взметнувшуюся за окно сквозняком белую занавеску, то нить жизни оборвёт тонким шнуром под водой, то встречу вновь обретённых любовников снимет как отчаянную сцену до сих пор не случившегося счастья с рапидной пробежкой героини Акиньшиной, которая вместо объятий заканчивается хлёсткими пощёчинами герою Козловского. И всё это обогатит грубо сотканную художественную ткань картины замысловатым пунктиром экзистенциального рисунка.
Есть и удачные актёрские работы. Помимо виртуозной линии болезненного возрождённого чувства в исполнении Оксаны Акиньшиной, обращает на себя внимание точно и лапидарно сыгранный Игорем Черневичем партийный функционер. Минимум жестов, тщательно подобранная речевая характеристика, сдержанное поведение в кадре рисуют образ человека, который понимает меру ответственности за принимаемые им решения. Эпизодический герой, достойный подробной проработки в сценарии. Однако что есть, то есть. А есть скачкообразный рассказ, резко переходящий от события к событию и пытающийся быть похожим сразу на всё — от «Титаника» до «Супер 8». Правда, до оценки «супер» ещё очень далеко, а тонуть как Леонардо Ди Каприо нужно всё-таки с любовью в сердце и верой в чужую жизнь. А с тем и другим в фильме Данилы Козловского явные проблемы.
© Алексей Исаев, 15 апреля 2021 года