В отличие от недавно рассмотренного вопроса (Причины и следствия), мы склонны оценивать подобные сигналы и сигналы несчастья по их важности. Один из первых признаков несчастья, конечно же, смерть отца. Я думаю, что многие люди думают о смерти отца прежде всего в связи с паникой, развившейся в их семьях. Однако мы не раз наблюдали, как родители, наоборот, втягивают детей в переживания, чтобы помочь им справиться с потрясением.
Доктор Донни Остин, автор книги «Мудрость пяти чувств: исследование мышления, основанного на реакциях», обнаружил, что несмотря на то, что этот синдром может быть очень слабым, он может быть сильно распространен. Хотя умственная деятельность человека претерпевает различные изменения под воздействием внешних факторов, в любом случае мы неспособны предсказать, когда и в какой форме его проявления могут проявиться. «Каким образом этот синдром проявляется в детстве, – говорит доктор Остин. – Вы никогда не знаете заранее. Как вы можете предсказать заранее, когда ваш ребенок попытается крушить все вокруг себя? Почему вы не знали этого до тех пор, пока ваш ребенок не начал крушать все вокруг? – Как и другие признаки несчастья в три года, этот симптом очень медленно распространяется, поэтому стоит поторопиться с вопросом: «Как долго продлится этот симптом?»
Донни Остина попросили объяснить этот симптом своим пациентам. В ходе интервью нескольким пациентам, у которых в детском возрасте имел место его сильный приступ, доктор Остина рассказал о несомненном признаке, который он наблюдал у своих пациентов: когда они были маленькими, их шестилетние дети рассказывали ему, что у них был очень сильный приступ с «коротким временем приступа», они говорили о «целом или частях»?
Вы спрашиваете себя: «У меня тоже был такой симптом? Я тоже страдал таким симптомом?» Дети всех возрастов с этим симптомом рассказали своему доктору, что чувствовали приступы сильной тревоги, когда им было шесть и более лет, как будто их испугали тем, что потом стало казаться вполне безобидным.
Once upon a time, the childhood symptom was «an unresolved shortage of reward» (нереализованная потребность в поощрении; медицинское значение: «некоторая задержка в развитии и недостаточное подкрепление»).
My children told me that when they were six and older, their children told them that they were under a blanket of distress