Продолжение истории о судьбе главного конструктора отечественной космонавтики Сергея Павловича Королёва.
Мать Королёва сразу начала бороться за пересмотр дела сына, заручившись поддержкой депутатов Верховного Совета СССР, Героев Советского Союза, летчиков Валентины Степановны Гризодубовой и Михаила Михайловича Громова. Ее обращение к Председателю Верховного суда СССР, подкрепленное ходатайствами депутатов и, конечно, арест Ежова, положивший конец эпохе Большого террора, привели к определенным успехам.
13 июня 1939 года на заседании Пленума Верховного суда СССР Ульрих, который в сентябре 1938 года приговорил Королёва к десяти годам лагерей, внес протест на собственный приговор — дело было передано на новое расследование. Однако об этом никто не узнал. Ульрих отправил в Новочеркасскую тюрьму письмо об отмене приговора с указанием под расписку объявить об этом Королеву. Однако в тюрьме его уже не было: 1 июня эшелон заключенных, в том числе Королёв, уже отправился на Колыму. Письмо вернулось обратно.
После нескольких месяцев в Бутырке и Новочеркасской тюрьме Королёв попал в лагерь. Туда он добирался сначала в товарном вагоне до Владивостока, затем неделю на корабле до Магадана, а после еще пять суток на грузовой машине до золотого прииска Мальдяк.
В лагере, огороженном колючей проволокой, было десять больших, санитарного образца двойных палаток, каждая на пятьдесят — шестьдесят заключенных. Кроме того, были деревянные хозяйственные постройки: столовая, кладовые, сторожка, а за проволокой — деревянные казармы для охраны, и там же шахты и две бутары — сооружения для промывки грунта. Нас пересчитали, завели за проволоку. Первый раз за пять суток дали горячую пищу. В нашем лагере было около четырехсот осужденных по 58-й статье и до пятидесяти «уркаганов», закоренелых преступников, на совести которых была не одна судимость, а у некоторых по нескольку, даже по восьми, ограблений с убийством. Именно из них и ставились старшие над нами,
— вспоминал бывший узник Мальдяка А.В.Горбатов, прибывший почти одновременно вместе с Королевым.
Уголовники обычно выполняли функции бригадиров, поваров и учетчиков, в том время как «врагов народа» ставили на самые тяжелые работы в шахтах. Заключенные поднимались в шесть утра, работали без выходных по 12 часов в сутки, хлеба не хватало. Постоянное недоедание привело к тому, что Королёв заболел цингой — всеобщей лагерной болезнью, вызванной авитаминозом. У него опухли десны и язык, начали выпадать зубы, тяжело было есть и ходить.
Ему снова повезло спастись — в лагере он встретил Михаила Александровича Усачева, бывшего директора Московского авиазавода. После того, как на самолете, разработанном на заводе, разбился Валерий Чкалов, Усачева репрессировали. Но благодаря своему властному характеру на Колыме он стал своего рода «главным». Узнав в умирающем истощенном узнике Королёва, Усачев помог организовать ему лечение и усиленное питание. Позднее Королёв разыщет его и назначит заместителем главного инженера опытного завода.
В ноябре 1939 года Королёва отправили в Москву для пересмотра дела. Из бухты Нагаево во Владивосток он должен был уплыть на ближайшем пароходе «Индигирка». Однако этап на нее уже был сформирован, и корабль ушел без Королёва. Это спасло ему жизнь в третий раз — во время шторма «Индигирка» потерпела катастрофу и из 1 173 человек более 700 погибли.
28 февраля 1940 года Королёв снова оказался в Бутырке. По иронии судьбы в этот же день прошел первый полет разработанного им ракетоплана «РП-318-1», успех которого он использовал в качестве главного аргумента в свою защиту. Несколько месяцев он и его семья пишут письма в различные инстанции, Королева вызывают на допросы, дело пересматривают, но в результате приговор меняют на восемь лет лагерей. Его мать снова обращается к Гризодубовой и Громову, а они пишут Берии.
Решающим событием становится включение Королёва репрессированным авиаконструктором Андреем Николаевичем Туполевым в число специалистов для работы над новыми самолетами в специальных «шарашках». Такие спецтюрьмы действуют в рамках Особого технического бюро при НКВД СССР с января 1939 года для заключенных инженеров и ученых. Это спасает Королёва от неминуемой гибели в Севжелдорлаге.
Так, спустя более чем два года физического и морального насилия, тюрем и Колымы Сергей Королёв смог вернуться к своей работе — пока в «Туполевской шараге».
Читать часть 3