Худой, в сверкавших толстыми линзами очках учитель музыки Саныч шёл мимо одноэтажной деревянной школы.
"Сан-Саныч, - во дворе оживились несколько возившихся со щенком мальчишек, - у нас же сейчас урок музыки! Вы куда?"
"А пошли вы", - Саныч, даже не глядя на учеников, махнул рукой.
Ни на мгновение не замедлив шаг, он шёл к матери, которая жила на другом конце деревни. Был апрель 1975 года, и Санычу недавно исполнилось 26 лет.
У него не было семьи, кроме матери. Зато была гармонь, с которой он мастерски дружил ещё с юности. Именно из-за этого его таланта Саныча терпели в школе, воспитанников которой он время от времени виртуозно поматеривал. Это был его второй талант.
Рядом с домом матери жила Женя, ровесница Саныча, которая воспитывала трехгодовалую дочку. Она ушла от пившего и бившего её мужа сразу после рождения ребенка и переехала в эту деревеньку, которая недавно начала строиться и быстро обрастала специалистами из разных концов огромного Советского Союза.
Женя время от времени находила у себя на крыльце оставленные кем-то букетики полевых цветов. Так совпадало, что это были дни, когда к соседке приходил ее сын Саша, которую с легкой руки школьников в деревне прозвали Санычем.
Сегодня они встретились у общей калитки. Саныч пропустил ее вперед.
"Уроки закончились?" - неожиданно даже для самой себя выпалила она.
Саша удивлённо сверкнул глазами.
"Идут", - коротко ответил он.
И тут в Женьке начало расти возмущение. Два года он летом тайком носит ей цветы, а зимой то ведро угля под дверь поставит, то дров принесет - и тоже на крыльцо, а в глаза признаться боится. Разве это любовь?
"Это вы мне цветы приносите?" - Женька не верила, что она это сказала вслух.
Он покраснел до кончиков волос. Потом прикрыл калитку. Поднял глаза и сказал: "Выходи. За меня".
Двухтысячные годы
"Сварил! Сварил, <...>!" - Саныч, как ошпаренный, нёсся из огорода домой, в котором у них с Евгенией Дмитриевной была летняя кухня.
На летней кухне они держали маленьких цыплят, и сегодня утром Сан-Саныч растопил там печь и поставил огромный бак с водой варить корм свиньям, а дверь закрыл. Вода начала выкипать, цыплят из пара, который там закрыл всё, пришлось вытаскивать и спасать.
"Сан-Саныч, что случилось?" - крикнула ему обеспокоенная соседка.
"Ох, сейчас прилетит мне от хозяйки", - сверкнул он очками и побежал дальше.
У них уже выросли трое внуков, дочка Евгении Дмитриевна звала его папкой и любила. Никто из тех, кто не знал тех времён скромной свадьбы на окраине деревеньки, и не подозревал, что дочка - не родная.
Внуки сначала жили у них и выросли рядом с Сашей и Женей, которые так чутко относились друг к другу, что даже во время ссор, приправляя друг другу пилюли матерками, потом смеялись вместе.
А за цыплят-то, конечно, ему тогда от жены прилетело по первое число. Но Саныч и не возражал.