Пётр I вошёл в историю как реформатор, «прорубивший окно» в Европу и переменивший уклад жизни России. Сейчас мы смотрим на его преобразования и можем на примерах сравнить «до» и «после», но в то время оценка его деятельности могла разительно отличаться. Так что же видели современники Петра в его делах? И хотели ли они их?
Ряд историков, например, Ключевский, указывали, что петровские реформы являлись лишь естественным продолжением изменений, протекавших в ходе 17 века. Смотреть в европейском направлении стал ещё отец Петра, Алексей Михайлович: заказывались платья по немецкой моде (правда, носил их только сам царь, и ни в коем случае не выходил в таком виде к народу, который, ещё помня о самозванцах времён Смуты, мог бы неправильно все понять), ежедневно получал переводы западных газет и журналов и некоторые из них даже зачитывал боярам, наладил почтовое сообщение, организовал первые театральные постановки, вводил в стране новые бытовые вещи (например, обои появились в России именно при царе Алексее). Продолжил эту линию и старший брат Петра Федор Алексеевич, который за своё недолгое правление успел запомниться как ценитель музыки и литературы, и ведь именно он начал переодевать бояр в европейские костюмы, правда делал это не так радикально, как следующий правитель, отчего и несколько затерялся в его тени.
Другие историки, напротив, подчёркивали революционный характер преобразований Петра. В подтверждение этому указывали на то, что он был первым из российских государей, кто сам поехал за границу и воочию увидел, как протекает жизнь в других странах. Он брался за все преобразования с нескрываемым пылом и собственными руками делал то, чего требовал от других. Такого от царя даже представить было сложно.
Так или иначе, реформы Петра влияли прямо или косвенно на каждую сферу жизни общества того времени. Изменения происходили не постепенно, а нахрапом, кто-то даже не успевал за споростью преобразований, но им же хуже - Пётр никого ждать не собирался. И тут уж выбор был совсем простой - ты либо движешься вместе с царём, либо остаёшься там же, где и был и можешь лишь со стороны наблюдать за происходящим, восхищаясь или проклиная.
Одни старались объяснить себе значение реформ для последующей русской жизни, просчитывали, какой эффект они произведут для будущих поколений. А другие же занимались вопросом отношения реформ к предшествующей эпохе.
Не все понимали, к чему стремился Петр, не все могли сознательно отнестись к преобразованиям. Массе людей реформы казались странным, ненужным и непонятным делом. Однако много отдельных лиц, не только из высших слоев общества, но и из простого народа, умели понимать вектор петровских преобразований. Эти люди являлись деятельными сотрудниками государя и апологетами его дел. Так при Петре образовалось две стороны людей: противники и сторонники реформы.
В 1698 г. стрелецкий розыск и резкие нововведения Петра по возвращении из-за границы сразу возбудили внимание народа, который был удивлен и жестокостью государя, и его немецкими еретическими замашками. В обществе пошли оживленные толки. В Москве и в областях роптали на Петра за то, что «бороды бреет и с немцами водится и вера стала немецкая». По мнению многих, Петр обасурманился, «ожидовился», за близость к немцам и расположение Петра к девице Монс, знакомой ему через Лефорта, в народе звали Петра «Лефортовым зятем».
Говорили даже, что вместо Петра из Европы вернулся совсем другой человек, желающий уничтожить Россию и сломить русский характер (подробнее об этой теории можете почитать здесь). Также Пётр от церковников получил «звание» Антихриста, посланного для уничтожения веры православной. Тут, кстати, стоит заменить, что большинство из тех, кто называл так Петра, были старообрядцами, которые и до и после подвергались гонениям, отчего к верхушке государственного управления относились негативно.
Позже, когда с началом шведской войны очень усилились подати и повинности, происходили частые рекрутские наборы и служба дворян стала тяжелей, это напряжение объяснили не политическими потребностями, а личным капризом и жестокостью Петра. Ему желали смерти, потому что думали: «Как бы Петра убили, так бы и служба минула и черни бы легче было».
Но недовольство народа не переходило в общее открытое сопротивление Петру. Случалось только, что люди уходили от тяжести государственной жизни целыми массами – в казаки, в Сибирь, даже в Польшу. Однако обаяние личности Петра, отсутствие самостоятельных общественных союзов, наконец, не единодушное отношение к нововведениям привели к тому, что против реформ были лишь отдельные местные вспышки.
В 1705 г., например, произошел бунт в Астрахани, не имевший ни твердой организации, ни ясно сознанной цели. В историю он вошёл как «Свадебный бунт» и вот из-за чего: в знак протеста жители города выдали замуж единовременно более сотни девиц. Сделано это было из-за слуха, что теперь всех молодых девушек будут сватать только за иностранцев, которые вот-вот должны были якобы прибыть. Женихами становились кто попало, лишь бы не «проклятые немцы». На гуляниях захмелевшие граждане стали ругаться на царя и всю власть и пришли к решению ее свергнуть. Пьяная толпа ворвалась в Астраханский Кремль и поколотили градоначальников. Постепенно почувствовавшие власть астраханцы стали назначать новых ставленников на должности и, вероятно, забрали бы город под своё руководство, если бы Пётр не узнал о происходившем и не послал в город фельдмаршала Шереметева. Астрахань была взята штурмом, больше 300 человек казнили, а прочих зачинщиков сослали в Сибирь.
При Петре правительственный контроль над казаками был значительно усилен: Петр потребовал всех бежавших на Дон в недавние годы возвратить обратно, кроме того, запретил казакам заводить новые поселения без его указа.
Сторонники Петра являлись, без сомнения, меньшинством в русском обществе, но воспитанные и поставленные им у власти, они прониклись взглядами своего воспитателя и после его смерти не дали государству уклониться на путь реакции.
Александр Меншиков, например, был весьма низкого происхождения и за свои способности из потешных солдат стал правой рукой Петра. Чрезвычайная восприимчивость, ясность мысли, разносторонние способности давали ему возможность понимать и исполнять лучше других то, что хотел Петр. Петр наделил его большими полномочиями, и Меншиков стал вторым после Петра лицом в государстве. А после смерти государя именно Меншиков сосредоточил в своих руках всю полноту власти, хоть формально императором и не являлся.
Были и другие заметные сподвижники Петра, взятые им из низших слоев общества. Таковы, например, оставивший по себе яркую память генерал-прокурор Сената Ягужинский и дипломат барон Шафиров. Оба они были не русские, а только обруселые люди с довольно темным происхождением.
Большинство сторонников Петра достигло высокого государственного положения именно личными заслугами и талантами, а не аристократичностью происхождения. Великий канцлер граф Гаврила Головкин, генерал-адмирал граф Федор Апраксин, дипломаты Петр Толстой, Матвеев, Неплюев, Артемий Волынский – далеко не отличались родовитостью и вышли из рядов неродословного дворянства. Если кратко, то именно в то время начала формироваться новая элита, заслужившая своё место личными заслугами, а не громким именем.
И хоть были те, кто хотел откатить все назад, вернуть допетровскую Россию, пути туда уже не было. Если дело Петра и не пропало с кончиной его, а стало жить в истории, то причина этого не в непосредственном сочувствии общества, а в полном соответствии реформы с вековыми задачами и потребностями народа.