Настя бежала по длинному коридору, догоняя родителей. Они не оглядывались на нее, шли, держась за руку прямиком к крутому обрыву. Вот сейчас упадут. Девушка никак не могла их догнать, ее ножки такие короткие, она – маленькая девочка, ей восемь, как тогда… в день аварии. «Стойте, туда нельзя!» - пыталась крикнуть она, но из горла не вылетало ни звука. «А ну-ка стой» - кто-то схватил ее за руку и потащил обратно. Настя обернулась. Это была Елена Александровна. «Пустите, там мои родители!» - кричала девочка. «Ты что, забыла, ты – сирота. Сирота!». Вместо волос на голове женщины зашевелились змеи, как у настоящей Гаргоны, а ее голос стал по-настоящему зловещим…
Настя проснулась. Будильник надрывался, за что получил от девушки легкий удар по макушке. Это был сон. Просто сон. Две чашки кофе привели ее в чувство. В телефоне было сообщение от Миши, дальнобойщика. Завтра приедет. Настя удалила сообщение, ей было безразлично. Вечер девушка провела без мучного и сладкого, не специально, просто не было аппетита, и сейчас она чувствовала необычайную легкость во всем теле.
Только почему из зеркала на нее по-прежнему смотрела толстая щекастая тетка? Неужели, это она? Во сне Настя была тонкой, хрупкой девочкой с легкими развевающими локонами, как раньше. Что с ней сделала жизнь?!
Стоп. Почему жизнь? Ведь она сама позволила себе такой стать. Можно было получить другую профессию, например, адвоката, носить строгие костюмы. Тогда бы ей поневоле пришлось держать себя в руках при виде сладостей и пирожков. А что сейчас? В старом синем халате и розовых сланцах не было необходимости беречь фигуру. Кто может посмотреть на нее влюбленным взглядом? Какой-нибудь больной пациент? Нет уж, спасибо. Каждый день поступают то с язвой, то с остеохондрозом, таких женихов Насте не нужно.
На работу девушка пришла в задумчивом состоянии. Сон никак не хотел покидать ее голову, и она знала почему. Они звали ее. Сейчас Настя разделается с утренними делами и пойдет к ним.
В санитарную комнату влетела разъяренная Елена Александровна.
- Настя, я делаю тебе самый последний, препоследний выговор. Ты меня поняла? Я все-таки уволю тебя и, наконец, вздохну спокойно.
- Что опять я сделала не так? – Девушка вжала голову в плечи, виновато глядя на покрасневшее лицо заведующей.
- Все вопросы в моем отделении решаю только я. – Кричала та на надрыве. – Кто тебе позволил вмешиваться в мои дела? Зачем ты вчера нажаловалась Роману Олеговичу, что я выписала Тимофееву?
- Я не нарочно… случайно. Честно, я не хотела…
- Ты забыла свои обязанности? Твоя работа – мыть унитазы и менять утки. Поняла? Еще раз я узнаю, что ты трешься около его кабинета, вылетишь, как пробка. Ясно?
- Но я же ничего такого не хотела… - Настя быстро замотала головой, но заметив напряженное застывшее лицо Елены Александровны, смиренно замолчала. Гаргоне не нужны ее оправдания, она все лишь самоутверждается за ее счет. – Хорошо. Мне все ясно. Я поняла.
- Ты бы поменьше жевала и больше работала.
Женщина вышла, громко стуча каблуками. Бедные девочки из приемного покоя этажом ниже, сколько раз за день они слышат этот топот у себя над головой.
Настя всхлипнула от обиды. Роман Олегович не такой уж и хороший, нажаловался на нее. Он вчера ясно дал понять, чтобы она не отвлекала его по пустякам. Девушка достала пирожок с вишней. Стоит только немного понервничать, и аппетит съедает ее изнутри. Приходится меряться силами, кто кого.
Получается они все правы. Девушка способна только мыть унитазы и жевать все подряд без разбора. Нет. Настя, не раздумывая, бросила пирожок в ведро, завязала мусорный пакет на три узла и помчалась с ним на улицу к мульдам.
- Нет, я не буду тебя есть. - Настя погрозила пакету пальцем и выбросила его в мусорный бак. Две стоящие неподалеку молодые практикантки переглянулись и громко засмеялись. Пусть забавляются. Настя прошла мимо них с гордо поднятой головой, будто благодаря этому поступку скинула несколько лишних килограмм. Она – упрямая. Она победит.
Теперь ей нужно было еще кое-кого навестить. С обратной стороны больницы располагалось детское отделение. Здесь всегда было многолюдно, шумно. В целом, в их маленьком городе эта больница была единственной, поэтому Настя так держалась за свою работу. В холле она заметила целую делегацию, состоящую из докторов педиатрического отделения, заведующего и нового главного врача больницы.
Настя прошмыгнула мимо них, стараясь остаться незамеченной, и направилась прямо по коридору.
- Опять идешь? – Спросила ее постовая медсестра.
- Я только одним глазочком.
- Смотри у меня.
Она подошла к большому окну, через которое открывался вид на палату с множеством кювезов, прозрачных полукруглых люлек для новорожденных. Плач младенцев был слышен даже сквозь стекло. Кто-то спал, кто-то шевелил ртом в поисках еды, а кто-то громко и жалобно кричал.
Настя оглянулась на медсестру. Та с каменным лицом разгадывала сканворды, и даже на мгновение не поворачивала голову в сторону детей. Она привыкла к их плачу.
- Здесь лежат отказники и подкидыши. – Услышала девушка голос заведующего педиатрическим отделением. За ним вошел Роман Олегович. – У нас так же есть бэби-бокс. Подробная статистика у меня в кабинете, если позволите, буквально пять минут.
Озираясь по сторонам, главный врач заметил Настю. Та робко кивнула ему и снова уставилась на младенцев, спиной ощущая, что он приближается.
- Какая миссия у вас на этот раз? – Роман Олегович встал рядом, глядя через окно на малышей.
- Они не пускают меня туда. Видите ли, запрещено отказников брать на руки. Чтоб не привыкали. – Настя с обидой посмотрела на медсестру, которая спрятала сканворды и сделала вид усердно работающего человека. – Меняют пеленки и кормят по часам. Бедные, бедные детки.
- У вас, конечно же, есть какой-то план, как им помочь. Ведь так? – Мужчина с интересом рассматривал профиль девушки.
- Можно было бы попытаться найти родственников тех женщин, которые оставили своих детей. Ведь зачастую у них есть бабушки, дедушки, тети и дяди, которые не знают об их существовании и с удовольствием заберут их.
- Хм… А как же быть с подкидышами?
- С ними сложнее. Но можно же что-то придумать. У них есть всего лишь месяц, чтобы вернуться в свою семью. Когда они попадут в дом малютки, шансов станет меньше. А некоторых отправляют в другие города. Вы понимаете? – Настя жалобно посмотрела на Романа Олеговича, который не отводил от нее вдумчивого взгляда. Он серьезно? Серьезно слушает ее болтовню и не смеется над ней? В этом есть какой-то подвох… или… он действительно не равнодушный человек.
Настя спохватилась и обреченно выдохнула.
- В чем дело?
- Я же не должна с вами разговаривать! Мне же запретили.
- Вот это поворот. И кто же?
- Гаргона. Простите…. – Девушка прикусила нижнюю губу и стала пятиться к выходу. – Я хотела сказать, Елена Александровна.
- Занятно. – Роман Олегович иронично улыбнулся – А мне вы уже придумали прозвище?
- Простите. Простите. – Спиной она налетела на заведующего педиатрическим отделением.
- Лебедева! – Громко рявкнул он. – Сколько можно уже ходить? Ну, не возьму я тебя в свое отделение. Даже не настаивай.
- Простите. – Сказала Настя уже ему и почти бегом скрылась из их вида.
- Не обращайте внимания, она немного «с приветом».
- Да. Сумасшедшая девчонка. – Задумчиво кивнул главный врач.
Продолжение
Все части