Я уже много раз упоминал, что сохранилось немало писем от поклонников «КИНО», адресованных как лично Цою, так и группе «КИНО». Письма приходили на адрес Виктора в Ленинграде, на адрес рок-клуба, а отдельные записки передавались Цою непосредственно на концертах. Если внимательно почитать отдельные письма, то можно понять, что на некоторые письма Виктор все-таки отвечал, высылал фотографии группы и свои автографы. Об этом он даже как-то сам говорил в одном из своих интервью. Мама Виктора, Валентина Васильевна, сохранила немало писем людей к ее сыну, в архиве Наташи Разлоговой тоже сохранилось довольно большое количество последней почты Цоя.
Чтение чужих писем считается смертным грехом, во многих письмах есть просьбы к Виктору никогда никому не показывать их, но в нашем случае это отнюдь не «вытаскивание кишок», здесь случай особый, поскольку это не просто личные послания, а своеобразные объяснения в любви поклонников кумиру. Во многих письмах находились рисунки, фотографии. Виктору писали тысячи людей. К сожалению, письма не всегда находили адресата. Иногда на конверте значилось: «Ленинград, группа „КИНО“, Виктору Цою» или «Ленинградский рок-клуб. Виктору Цою лично в руки».
Но если даже указывался точный адрес, это не гарантировало, что письмо найдет Виктора — он не жил по месту прописки. Быть может, то, что часть писем оставалась без ответа, и дало основание предположить, что Виктор пренебрежительно относится к словесным изъяснениям поклонников, что выкидывает письма, не распечатав конверта и не прочитав ни строчки. На деле же все обстояло по-другому. Виктор читал ВСЕ письма. По крайней мере те, что успел открыть до августа 1990 года. Кстати, то, что сегодня можно увидеть хотя бы малую часть почты, поступившей на имя Цоя, говорит о том, что письма эти не только читались, но и хранились. Позволю привести здесь одно письмо, и очень надеюсь, что его автор, девушка родом из города Коряжма (Архангельская область), откликнется...
*****
Здравствуйте, Виктор! Я так хочу, чтобы мое письмо было прочитано Вами до конца. Вы скажете — еще одна взбалмошная поклонница прибавилась в том незримом списке. Но я не отнесу себя к рьяным поклонникам группы «КИНО». Я хочу просто поговорить с Вами. Мне очень жаль, что это не диалог, а монолог, по которому Ваши глаза промчатся с усмешкой. Мне скоро 22 года, но я всегда была так одинока, но добавлю — я сама отказываюсь от своего счастья. Я, наверно, пишу очень замысловато, но я не знаю, от какой фразы можно прийти к этим простым 3 словам, в которых я выражаю свою любовь к Вам. Мне очень хочется назвать тебя на «ты», но этим я выскажу, наверное, неуважение, но извини, все же я дальше в моем послании буду обращаться на «ты» и от этого ты станешь чуточку ближе. Хотя для меня ты всегда был самым близким. Знаешь, у меня никогда не было своего парня, я вообще не могла никого полюбить, так как во всех я видела только тебя. Я так хочу, чтоб ты поверил мне, эти строки идут от чистого сердца.
Я не знаю, одинок ли ты, но я завидую той твоей избраннице хорошей завистью. Ты подумаешь, у девчонки совсем нет гордости, раз она пишет такие письма. Но это письмо всегда будет единственным. Тебе, вероятно, много пишут, и ты не хочешь читать такую ерунду. Я прихожу на твой концерт уже 3-й раз, только чтобы увидеть тебя, Виктор. Подойти к тебе невозможно, да и глупо навязываться к уставшему человеку. Я стою всегда очень близко к сцене, хотя мне не очень приятно торчать среди подпитых парней, среди дикого визга и толкотни, но я счастлива тем, что так близко могу видеть тебя. Я не могу знать, испортила ли тебя слава, но от этого ты не кажешься мне высокомерным.
Мне нужно было сегодня, 18 июня, выйти на работу, но я не вышла, потому что нет сил уехать из Архангельска, пока здесь есть ты. А я живу в небольшом городе на юге области. Как только я подхожу к кассе за билетом до моего города, какая-то сила внутренняя не дает мне купить билет, откуда-то появляются слезы на глазах, и я ничего не могу поделать. Хотя знаю, что я взрослый человек и за свои поступки нужно отвечать, но тут я бессильна. Как только я подумаю, что не увижу тебя, мне становится ужасно. Если в тебе есть хоть капля сострадания, ты не станешь смеяться над моими чувствами и не позволишь письмо читать другим. Ты, наверное, когда-нибудь тоже сильно-сильно любил, и, если твое состояние было неразделенным, ты поймешь меня.
Ты знаешь, везде пишут, что ты, Виктор, одинок, но почему так, ты не думал? Что тебе мешает, хотелось бы мне услышать. Это ужасно, когда ты один, но сейчас самые лучшие друзья оказываются предателями и сваливают все на нашу страшно тяжелую жизнь.
Если бы ты был на моем месте, как бы ты поступил? Я имею в виду письмо. Кому такие глупости могут прийти в голову? Да если все начнут писать, то у тебя будет огромная коллекция. Нехорошо вмешиваться в личную жизнь, но я так хотела бы знать о тебе все и вообще быть с тобой.
Я знаю, что буду лучше одна, чем выходить замуж за нелюбимого человека. Я никого не могу избрать, просто ко всем парням испытываю полное равнодушие и поэтому я одна. Но так ведь лучше, согласись, чем врать себе, другим, и еще в таких случаях говорят — сердцу не прикажешь. Я так хочу, чтоб ты жил в моем городе и был просто обыкновенным парнем, но тебя, наверное, всю жизнь звезда твоя будет звать в путь. Все же неплохо, когда есть цель в жизни. Твоя цель, наверное, новые песни. Виктор, тебе интересно жить? Я имею в виду, хотел бы ты чего-нибудь другого, изменить жизнь? Наверное, тебе скучно от такого письма, но я так хочу понять тебя. Когда ты очень устанешь после концерта, когда тебе попадется на глаза мое письмо, быть может, на миг ты вспомнишь меня. Ты веришь мне, что я пишу о боли моего сердца, я не пытаюсь ничего сочинять? Вообще не терплю наигранность и обман. Я думаю, чем ты занимаешься сейчас, днем, на улице очень жарко, ты готовишься, быть может, к концерту. Твой телефон постоянно звонит, ты раздражен, а может, и нет. А если бы я знала твой номер, я не смогла бы удержаться и обязательно позвонила, но многое нельзя сказать по телефону. Знаешь, я по образованию медик, но, наверное, не по призванию, раз не в состоянии вылечить свою душу. Моя мама говорит мне, что в моем возрасте глупо жить грезами. Она чуть не ежедневно пытается меня знакомить, в общем, я понимаю ее, каждая мать желает ребенку счастья. Но из-за этого ее непонимания между нами ширится пропасть. Плохо, когда родители пытаются навязывать свои интересы. Когда я ей прямо сказала, зачем я еду в Архангельск, ее негодованию не было предела, и мы даже поссорились. А твоя мама, наверное, полностью поддерживает и доверяет тебе.
Я так хочу видеть тебя близко, твои глаза, потрогать твои волосы, лицо. Ты не обижайся на такие глупые строки, хотя для тебя это все равно. Говорят, надежда умирает последней, а еще говорят — от судьбы не уйдешь. Я не знаю, чему верить. Я не хочу, чтоб надежда моя умерла. Уж лучше я буду жить грезами, чем наяву с другим и без любви. Мне так хочется крикнуть тебе: «Позвони мне или напиши». Но я понимаю, что я не единственный экземпляр в своем роде, и если всем писать... Но все же я хочу быть твоим другом. Может быть, ты найдешь минуту в этой суматошной жизни и напишешь мне хотя бы «отстань». Я думаю, ты не станешь отвечать, ведь ты не обязан вести переписку со всеми девушками Советского Союза.
Да тебе же некогда, мне этого не понять. Твоя жизнь, вероятно, занята до предела, некогда даже оценить проделанное. Но, если ты всем нужен, это здорово почувствовать, правда? Тебе приятно осознавать себя популярным, нужным, ведь так? Значит, ты не одинок. Я утомила тебя письмом, но я не хочу заканчивать. Я просто счастлива от одной мысли, что, может быть, пробежишься по нему и запомнишь что-нибудь, хотя зачем. На прощанье я хочу пожелать тебе той звезды, которая зовет в путь и обязательно хорошую подругу, которая бы ценила не звездное великолепие а просто видела в тебе надежного, порядочного, честного и доброго друга. Я очень очень хочу, чтоб ты был счастлив в этой жизни. Не обижайся Виктор, если мое письмо недостаточно грамотное, зато от души. С уважением Наташа. А мне не пиши, лучше новую песню напиши. 18.06.1990 года.
