Закинув трубки с породой в кузов, мы сели в луноход, за рулем сидел напарник – Герман Пыльнов. Мы тронулись в путь. Когда ехали к месту бурения, чуть не перевернулись. Бог миловал.
Герман жужжал всю дорогу, не переставая, словно навозная муха, залетевшая в дом. Указывал куда ехать, давал глупые советы. Я не выдержал и глянул ему в глаза:
— Садись за руль, бестолочь. Учить меня вздумал. Покрути баранку, – посмотрю, как справишься.
Луноход налетел на камни. Он заваливался на правый бок, – я обуздал металлического коня.
Добрались до равнины, там по сведениям зонда «Селена» находятся большие залежи титана и молибдена. Пробили семь шурфов, на восьмом сломался бур. Мы погрузили трубки с породой в кузов и поехали на станцию. Герман сидел за рулем. Пусть крутит баранку, главное, чтобы дорогу выбирал получше, без ухабов и камней.
Восходил голубой круг Земли. С детства мечтал увидеть полноземелие. Восхищаться больше нечем, кругом царит серость Луны и чернота космоса. Напарник крутанул руль, сворачивая направо, где пролегала дорога, похожая на речные волны.
— Куда прешь? Сворачивай!
— Не командуй, – прогнусавил Герман. – Сиди и не бурчи.
Луноход волочился, покачиваясь как корабль на волнах.
— Не терплю тряску с детства. Нарочно путь выбрал, дабы меня доконать?
— Заткнешься ты или нет? – вскричал Герман. Я не видел его физиономии. Золотистый, защитный экран шлема скрывал лицо напарника. Наверное, растянул тонкие губы и сузил глаза.
Мы, наконец, проехали отрезок дороги, который я назвал долиной «Лежачих полицейских». Утомился от скачек и задремал. Во сне видел родных. Соскучился… Вкалываю четвертый год на станции, ищу, где залегают титан, железо и иные металлы. За копейки никто не станет рисковать жизнью, – зарплату получаем с шестью нулями.
Проснулся от толчка, напарник гнал луноход со скоростью пятьдесят километров в час.
— Смотри на дорогу. Не дрова везешь. Поворачивай. Сбавь газ. – Оглянувшись, удостоверился, что трубки лежат в кузове. Не доверяю Герману: получил его в напарники неделю назад. Мишка, бывший сотрудник, доработав смену, улетел на Землю, с ним не было проблем.
Вижу, у подножия горы расположился вал и каменные террасы, по которым нам предстояло ехать как по ступенькам. Мы взбирались в гору. Луноход трясся, заезжая на террасы.
— Сворачивай, бестолочь. Яма.
— Знаю, – заворчал Герман и попытался вырулить. Луноход накренился, колеса крутились вхолостую на правой стороне машины. Наконец, она завалилась на бок.
Я вылез из кабины, проверил систему жизнеобеспечения скафандра, она работала нормально. Встал на колени, глянул на днище лунохода. Герман высунулся из кабины.
— Что с ним? – прогнусавил напарник.
— Провод перебило. Острый камень вскрыл днище, будто консервный нож банку. – Собрав трубки, подошел к Герману, тот осматривал луноход. – Доверил машину. Это не автобан, бестолочь.
— Закрой рот. Без тебя тошно. Сам чуть не угробил.
— Мне знаком каждый камень.
Взяв кислородные баллоны с лунохода, отправились в путь. Мы двигались прыжками, колени ныли из-за напряжения.
Проскакав пять километров, заменили баллоны, кислорода оставалось на шесть часов. Привал. Сели отдохнуть. Пот катится со лба, увлажняя нос и щеки застилая глаза. Испарина зудила кожу. Ощущал себя мокрой крысой, упавшей в воду при кораблекрушении. Снял бы скафандр, дабы вытереть влагу с лица и поцарапать лоб. Ноги устали. Чувствовал, будто они состоят не из костей, мышц и сухожилий, а из папье-маше.
— Вставай Герман. Нужно идти.
Он кивнул, затем мы попрыгали как раненые кенгуру.
Герман второпях скакнул… и упал на бок. Напарник лежал, не двигаясь.
— Что случилось?
— Камень пробил обшивку скафандра, – задыхаясь и кашляя от пыли, простонал Герман. – Впился в ребро. Проклятая луна. Позарился на деньги…
Я молчал, понимая, – он умрет за считанные минуты. Жалел, что не сложилась дружеская обстановка.
«Что на него взъелся? Он не плохой мужик. Почему разрешил сесть за руль? Виноват. Гибель напарника на моей совести. Бестолочь».
— Влад, если дойдешь… передай семье… – прохрипел Герман, затем, подняв защитный экран, стал снимать шлем. Он прокашлялся. – Кислорода осталось на полминуты. Как страшно отсчитывать последние мгновения жизни! Это не секунды, – целая вечность. Кхе-кхе, кхе-кхе, – Германа забил кашель, когда шлем упал на «песок». Напарник захрипел.
Я отвернулся, не желая смотреть на его корчи. Спустя пять секунд он стих. Обернувшись, увидел напарника, лежащего на спине. Ладонью закрыл выкатившиеся из орбит глаза, в их уголках замерли слезы, будто горный хрусталь. Лицо покрылось инеем. Я попятился и, не мешкая, направился к подошве горы, за которой находилась станция. Спустя три часа, увидел белый купол поселения.
«Нет сил, идти. – Я рухнул на колени. – Обошел гору. Осталось пройти километр. Нет. Не дойду. – Уперся руками в «песок», попытался встать. Ноги подкосились, и я упал на живот. Обожгло грудную клетку. Сжав зубы, пополз на коленях, пока не потемнело в глазах.
Через некоторое время очнулся.
«Вода, какие-то трубки. Где я? Умер? Нет. Живой. Лежу в медицинском модуле».
— А потом?
— Провалялся в «аквариуме» две недели, затем, подготовившись к полету, вернулся домой.
— А Герман?
— Его похоронили, сынок. Разрослось станционное кладбище. Лунный «песок» забрал много охотников до капиталов. Слава Богу, я жив. Заработанных деньжат хватит на десятилетия. На луну не полечу.
Этот рассказ я написал в 2018 году, скажу без утайки, что у него никакого смысла! Он отличается от всех моих работ только потому, что я не заложил идею. Писал на конкурс, очень мало дали времени: всего неделю.
После двух неудачных работ в жанре фантастики я решил, что будет лучше уйти из фантастики, так как чувствую, что реализм и история это мое!
В следующей публикации поделюсь с вами писательской кухней. Как мистика сопровождает писателя.
До встречи, друзья!