28.03.2016.
В н-ской воинской части, в полупротопленной казарме, после воинских трудов, отдыхают бойцы, естественно те, кому уже положено отдыхать. Дедушкам всего по 20 лет, но они измучены тяготами ратной службы, и, в ожидании ужина лежат на кроватях, подсчитывая дни, оставшиеся до неизбежного, как крах капитализма, дембеля.
Ужин им доставят те, кто совсем недавно пришел служить Родине. Дедушки покушают, не вставая с кровати, и будут дальше считать дни, оставшиеся до дембеля.
А в это время, салабоны, из их подразделения, с грохотом, чеканя шаг, горланят браво-дебильную песню и несут дедушкам ужин - по кусочку рыбы, кусочку белого хлеба и по два кусочка сахара.
Навстречу строю шагает двухметровый красавец капитан Бутковский, естественно, он, как всегда, до синевы выбрит, слегка пьян и не может отличить Бетховена от Баха. Алкоголь и долг перед Родиной тянут его на подвиги, а дедушки, не чувствуя неприятностей, все также, лежа на кроватях, поджидают запаздывающий ужин и обильно выделяют желудочные соки, чтобы этот самый ужин переварить.
Ведь, как известно, правильно переваривая пищу, ты помогаешь обществу, в данной ситуации укрепляешь Советскую Армии и так самую сильную в мире.
-Стой!, - ревет Бутковский, - увидев жидкий строй молодых бойцов, - Налево! Что в руках? Немедленно съесть. Командира батареи и старшину сюда. Боевой начальник боевой подготовки полка, убедившись, что руки бойцов пусты, командует дальше: «Направо бегом марш», - и сам бежит в голове колонны. Врывается в казарму: «Подъем. Строится». Дедушки вразвалочку, но довольно быстро строятся, сопровождая строительство матюками и пожеланиями недержания мочи и кала капитану. К тому времени в расположение батареи прибывают командир и старшина. «Вы что за бордель тут устроили», - орет Бутковский на старлея и прапора. «Я вас научу родину любить. Застарели суки (это к дедам), вы все трахаться хотите, я вас оттрахаю, будьте покойны. Марш бросок с полной выкладкой 30 км. Встречу на полигоне и сам проведу учения. Бегом арш».
Все дедушки, выкрикивая угрозы лишить невинности салаг, не сумевших или не захотевших спрятать перед Бутковским дедушкины ужины, побежали на полигон. Командир батареи, старшина и Бутковский сзади колонны на открытом уазе, у Бутковского в руках четырехметровый шест, подбадривать отстающих. Салабоны в это время, в восторге от представления, от двойного ужина, и от того что сегодня им не придется рассказывать стихи и петь песни, дедам на сон грядущий, отгонять шваброй помехи от телевизора, подсчитывать сколько кому до дембеля...ложатся спать.
Этот день боевой учебы почти закончен, все, кроме дедушек, командира батареи и старшины, почти счастливы. И все знают теперь, что ужинать надо в столовой и до отбоя лежать на кроватях не положено. А у кого от старости деменция и Паркинсон с Альцгеймером, до утра будут бегать в противогазах, ползать, форсировать водные преграды, преодолевать полосу препятствий, а заодно стойко переносить тяготы и лишения воинской службы.
Бутковский будет лично руководить занятиями, а когда кончится в его фляге технический спирт, который он, совсем не по Менделееву развел градусов до 55, пошлет гонца за новой порцией. И, нарушая субординацию, будет пить его со старлеем и прапором, закусывая НЗ. Ну а голодные дедушки, завтра в двойном размере учинят это же самое учение над молодыми воинами, а послезавтра будут опять лежать одетые на кроватях, и, ожидая ужин в постель, считать дни до дембеля.
Днем и ночью идет боевая учеба, оттачивается воинское мастерство. Разумеется все это дела давно минувших дней, преданья старины глубокой. В Российской армии ничего подобно нет и быть не может. А может и есть, я не знаю. Я старый, меня не берут, правда и не просился.
